Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

— Предлагаю запереть принцев в одной каюте, — прошипел Лей сквозь зубы ни к кому конкретно не обращаясь.

— Подерутся, — уже без каких-либо эмоций отвечает Шен.

— А мы у них сначала оружие отберём, а потом запрём, — не сдаётся целитель. — А, даже, если и подерутся. Даст Богиня, не поубивают друг друга

— Пошли, — скомандовал я, поднимаясь на ноги.

— Куда? — удивился Лей.

— Запирать их каюте. Однако, мне придётся составить им компанию. Ни еды, ни воды до тех пор, пока мы спокойно не поговорим. Шен, никого не впускать и не выпускать, пока я не разрешу. Даже, если они, действительно, устроят драку.

Молодые люди разделились. Лей вежливо препроводил Киана в его каюту, а Шен, буквально, притащил туда упирающегося Джина.

— Не хочу! — орал ребёнок. — Отпусти меня немедленно!

Но это же Шен. Он и взрослого скрутить может.

Киан, что удивительно, лучше всех нас вместе взятых переносил истерику. Видимо, когда Лисёнок перестал вести себя, как взрослый, разрывая шаблоны дяди, последнему полегчало. А мы-то к хорошему привыкли, что у нас ребёнок — чистое золото.

— Вы не покинете это место, пока мы не решим ваш конфликт, — заявляю твердо и жестко, обводя взглядом двух участников конфликта.

— Не хочу! Уходите! Не хочу!

— Джин, мы не уйдём, пока ты не расскажешь, что тебя так беспокоит, — я стараюсь быть спокойной, напоминая себе, что сын не всегда может контролировать свои эмоции. А последние события, похоже, совсем выбили почву у него из-под ног.

— Ничего! Меня ничего не беспокоит! Уйди! Ты меня не любишь!

— Люблю. Очень сильно люблю. Что тебя расстроило? Лисёнок, скажи мне, пожалуйста.

— Не любишь. Ты хочешь быть с ним! — уже ревёт ребёнок. — Вот и уходи. Ты мне не нужна!

Я делаю глубокий вдох. Это ужасно обидно слышать, но Джиндзиро это не со зла. Просто, расстроен и напуган. А мне нужно научить его справляться с данными эмоциями. Кому станет лучше, если я сейчас разозлюсь, наору на него или по заднице шлёпну?

Этим я распишусь в собственном бессилии, хоть как-то повлиять на ситуацию. Да и опускаться до уровня пятилетки не хочется. Я же, в отличие от него, свои чувства умею держать под контролем.

— Почему ты считаешь, что моё желание быть рядом с принцем Кианом доказывает, что я не люблю тебя? — сын обиженно складывает руки на груди и молчит. — Я люблю тебя. И ты всегда будешь самым важным мальчиком в моей жизни. Но кроме тебя у меня есть другие интересы. Мне нравится учиться новому, слушать, как Шен играет на цитре или флейте, общаться с девочками, читать, в конце концов. Но ты же не заявляешь, что я тебя не люблю на том основании, что мы с Леем решили вечером попить чая.

— Ты общаешься с ним не так, как с остальными! И он… не так. А я не хочу, чтобы он стал нам семьёй. Он нам не нужен. Нам было лучше без него.

Киан порывался что-то сказать, но я остановила его движением руки. Пусть Джин выговорится.

— Тебя тревожат перемены. Понимаю. Всё происходит слишком быстро. Ты боишься нового и непонятного. Это нормально. И злиться — это нормально. И даже обижаться. Но подумай сам. Принц Киан, уже, твоя семья. Хочешь ты того или нет. Он — твой дядя. Просто, раньше он был далеко и не знал тебя. А теперь этот человек будет рядом.

— Семья — это лишь те, кого я люблю, — Лисёнок упрямо вздёрнул носик. — Кровное родство не имеет значения!

— Правильно. Кровное родство не имеет значения. — соглашаюсь я, чем ввожу в замешательство сына, решившего спорить до хрипа с любым моим высказыванием. — Надо судить не по крови, а по поступкам. Разве твой дядя не постарался защитить тебя от Императора и его гарема, забрав с собой на юг? Разве он не был к тебе добр?

— У него были скрытые мотивы! Свои мотивы!

— Допустим. Но у всех людей есть свои причины поступать так, а не иначе. Иногда мы не спешим озвучивать их. Ты, тоже не обо всём нам рассказываешь. И это правильно. Но, прежде чем обвинять человека в том, что у него, якобы, были скрытые мотивы, ты напрямую спросил о них? Ты выслушал ответ? Нашёл в нём ложь? Или не посчитал нужным решив, что уже научился читать людей, словно открытые книги, а осознав свою ошибку разозлился?

Джин всё ещё дулся, но уже не кричал. И, как мне показалось, начал коситься на дядю с некоторым сомнением.

— Я готов ответить на все вопросы твои вопросы, Джиндзиро, — осторожно произнёс Киан.

— Зачем вам моя мама? — ребёнок начал с наболевшего.

— Это сложный вопрос. Поэтому мой ответ будет длинным. Ты готов выслушать его полностью и лишь тогда сделать выводы?

— Да. Но я пойму, если вы лжёте.

Я кивнула, подтверждая. Лисёнок, действительно, чувствовал враньё. Но лишь если человек имел намерение ввести собеседника в заблуждение. Если же добросовестно заблуждается, то слова его воспринимаются, как правда.

— Я даю слово не лгать.

Лисёнок с подозрением уставился на родича, однако, кивнул, показывая, что готов слушать.

— Она умная, искренняя, добрая, красивая. Мне хочется, чтобы эта женщина была рядом. Это никак не связано с тобой. Я не стану использовать ее. Потому, что она нужна мне сама по себе, а не как инструмент влияния на тебя. Я люблю её. И вижу, что мои чувства взаимны. Ты же понимаешь, что она не желает быть рядом с Императором? Если бы твоя мама была ко мне безразлична, я не стал бы навязывать ей своё общество.

— А почему нельзя было полюбить другую? У вас ведь были другие женщины. Например, те две наложницы о которых все говорят.

— Джин, — Киан сделал глубокий вдох и заговорил еще более осторожно. — Это, тоже, сложный вопрос.

— Я готов слушать, — Лисёнок сел на пол в позу «замершего тигра», как учил его Лей и уставился на Киана.

Мужчина отзеркалил позу племянника, а я тяжело опустилась на топчан возле стены и максимально постаралась не отсвечивать. Пока Киан неплохо справляется. Говорит спокойно, искренне и