Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Совет бесполезный, как правило, шумишь из нас двоих ты. – Рид спрыгивает в комнату и, присев перед камином, уже потухшим, шевелит угли. – Я сидел в кабинете и заметил, что свет в твоей комнате так и не погас.

– А обычно ты замечаешь, когда я задуваю свечи?

– Это моя обязанность – замечать все, иначе я бы не достиг таких высот.

– В пиратстве?

– В том числе. – Рид делает несколько кругов по комнате, внимательно все рассматривая. – Я видел, как ты не находишь себе места, точно неупокоенная душа, и подумал, в порядке ли ты.

Я снова забираюсь на кровать, поджав колени и обняв их руками.

– Не могу уснуть. В ушах так и звучит колыбельная, которую Глэдис пела кукле, а стоит мне закрыть глаза, как я вижу ту беременную девушку, потом девушку без зубов, связанную Пенни… Они оставили слишком глубокий след в памяти.

– Понимаю, я чувствую то же самое.

– И я все думаю о том, что твой брат хотел закрыть тебя там. – Голос прерывается даже от одной этой мысли. – Что бы с тобой стало? Тебе ведь было всего двенадцать лет.

Он садится рядом со мной, и матрас прогибается под его весом.

– Судьба была великодушна и подарила мне жизнь даже лучше той, которую я вел бы, оставшись дома с семьей.

– То место может свести с ума и совершенно нормальных людей.

– Ты из тех, кто несет на себе тяжесть страданий всего мира? Это делает тебе честь, но и причиняет боль.

– Я знаю, но я же не сама так захотела.

– А это ты на тумбочке держишь на случай, если проголодаешься во сне? – спрашивает он, указав на торт.

– Его принес дядя. Я не ужинала, и он решил оставить мне десерт.

– Выглядит вкусно, – замечает он, беря блюдце в руки. – Не отравлен же?

– По моим оценкам, дядя Элджернон съел не меньше трех кусков, и пару часов назад выглядел крайне довольным.

– Не будешь против, если его съем я?

– На здоровье.

Рид берет вилочку и с жадностью начинает есть. На его лице появляется выражение полного восторга, и он даже стонет от удовольствия.

Если бы я не видела, чем вызвана такая реакция, звуки можно было бы счесть двусмысленными.

– Вкуснее торта мне пробовать не доводилось, – сообщает он, слизывая крошки с верхней губы. – Хотя бы кусочек попробуй.

– Не хочется.

Он подносит тарелку ко мне:

– Я настаиваю.

– Ну правда, ты и сам прекрасно доешь.

Рид отламывает огромный кусок и подносит вилку к моему рту:

– Скажи «А-а-а».

– Ты пытаешься меня накормить? Серьезно?

– Всего кусочек. – Он смотрит на меня с улыбкой, которая впервые не кажется ни насмешливой, ни дерзкой. Улыбкой, которая отражается у него в глазах, – искренней, сердечной. Она прекрасна.

В том, что он красив, я никогда не сомневалась, но таким я его еще никогда не видела.

Его обаяние прежде граничило с резкостью и язвительностью, с высокомерным выражением лица; а к такому откровению я была не готова. Рид… я не могу его описать, у меня просто перехватывает дыхание.

Я начинаю думать, что такого просто не может быть, что это все плод моего воображения.

– На случай если ты еще не поняла, я не из тех, кто сдается, – сообщает он, снова поднося вилку к моим губам. На таком расстоянии аромат шоколада щекочет ноздри, дразня нейрорецепторы, которые с нетерпением ждут обещанного прилива дофамина.

– Окей, – сдаюсь я, открывая рот.

Рид протягивает мне кусочек:

– Вот и умница.

Вкусно. Миссис Брай – королева выпечки, а от этого торта можно упасть в обморок. Конечно, никто в 1816 году и не слышал о холестерине, сливочное масло – основной ингредиент этого торта, но он тает во рту и будто обнимает душу.

Он смотрит на меня, приподняв бровь:

– Ну как?

– Божественно.

– А теперь мне придется спросить: что, черт возьми, означает «окей»? Ты это не первый раз говоришь.

Э-э… и как мне теперь объяснить ему, что это выражение появится во время мировой войны[34], которая разразится через сто с лишним лет?

– Оно означает согласие, это такое выражение, – уклончиво отвечаю я.

– Об этом я примерно и сам догадался, но не понимаю, откуда оно.

– Когда я жила с родителями, у меня была горничная из Шотландии. – Я почти слышу хруст соломинки, за которую цепляюсь.

– Моя мать из Эдинбурга, но я никогда не слышал этого «окей», – отвечает он.

– Это диалект с островов, – увиливаю я. – Можно мне еще кусочек торта?

– Ты же не хотела, – подшучивает он, снова протягивая мне вилку. – Один тебе, один мне?

– Один тебе, два мне, – не соглашаюсь я.

– Жадина.

– Я не ужинала.

Мы по очереди доедаем сладкое до последней крошечки, но мне мало, и я провожу пальцем по озерцу глазури на тарелке и облизываю его, не в силах стряхнуть охватившее меня сахарное безумие.

Рид тянется ко мне, приподнимает мой подбородок, ласково касается пальцем моих губ.

– Ты испачкалась, – шепчет он, обводя контур моего рта.

Мне становится жарко, и вовсе не от огня в камине.

– Не хочешь попробовать поспать?

Я киваю. Устраиваюсь на кровати, Рид поправляет мне одеяло.

– Спокойной ночи, Ребекка.

– Могу я тебя кое о чем попросить?

– Конечно.

– Останешься со мной, пока я не усну?

– Здесь, с тобой, в этой комнате?

– Здесь, в кровати, со мной.

36

– Если кто-то войдет, твоя репутация будет погублена навсегда, – напоминает он, снимая сапоги.

– Никто не войдет. Все слишком уважают мое личное пространство и не беспокоят, когда я ухожу в свою комнату.

Он растягивается на кровати рядом со мной, и матрас проседает под его весом.

– У меня кровать больше, – замечает он.

– Твоя предназначена для двоих, моя – нет.

Мне нравится его низкий хриплый смех, так похожий на мурлыканье кота.

– И все же, когда делишь с кем-то постель, чем вы ближе, тем лучше.

– Тебе удобно?

– Признаться, не очень.

– Возможно, нам стоит поменять позу, – предлагаю я.

– Почему в моих мыслях эта фраза звучит как предложение?

– Потому что ты видишь намеки даже там, где их нет. – Я поворачиваюсь на левый бок, спиной к нему. – Повернись, как я.

– Как прикажете, леди Ребекка. – Он поворачивается, и моя спина оказывается прижатой к его груди.

– Я могу положить руку тебе под плечи? Не собираюсь тебя обнимать, просто чтобы было удобнее.

– Я не говорила, что ты не можешь обнять меня, Рид.

– Ну, если я могу двигаться, как хочу, тогда, думаю, сделаю и вот так. – Правой рукой он