Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

используя грубую силу. Он быстро ушел с моего пути, когда я бросился в его сторону с мечом в руке. Мои колени ударились об обугленную землю, я горел от боли, когда намеченная цель исчезла.

Мой взгляд метнулся через плечо, чтобы поискать его, и когда я заметил его, из моей груди вырвался стон разочарования.

Прямо за моей спиной Малахия взмахнул рукой в воздух, вызывая запас магии, как будто его запасы оставались свернутыми в эфир. Я вскочил на ноги, пристально глядя на невидимую точку, из которой он вытащил меня.

Мы ходили друг за другом, подстраивая шаги по кругу, оба выискивая уязвимые места. Меч в его правой руке соответствовал моему, как и кинжал в левой, но когда его взгляд скользнул вниз, мой был прикован к пульсирующей вене на его шее.

Там. Я сделал выпад, целясь клинком ему в яремную вену, когда он одновременно опустился на два колена, проскользнув мимо меня со стремительностью, которой невозможно было противостоять. Мучительная боль полоснула меня по боку, сорвав тяжелый вздох с моих губ.

Я, спотыкаясь, двинулся вперед, затем выпрямил спину, изо всех сил стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в боку. Кровь потекла из раны, когда я еще раз взмахнул мечом и бросился вперед.

Он скользнул в сторону, парируя длинный клинок, направленный ему в центр, отчего мой меч со звоном упал на землю.

Малахия издевательски рассмеялся, но я не обратил на него внимания. Меч никогда не был моим предполагаемым оружием — им был кинжал. Он придвинулся ко мне, втягивая свое тело прямо на путь разрушения. Клинок погрузился по рукоять, прямо между мягкими участками его ребер, и с глубоким звуком вошел в его грудь, его взгляд устремился к костяшкам моих пальцев.

Я поднял руку, двумя руками хватая его за плечо, и подтянул свое тело вплотную к его.

Он больше не смеялся.

Кровь полилась по моим пальцам, когда я повернул кинжал, и наши взгляды встретились. Его тело обмякло в моих объятиях, слабый блеск застлал его глаза.

— Ты это заслужил, — прорычал я, направляя лезвие вверх.

Уголки губ Малахии изогнулись, обнажая два острых, окровавленных зуба.

— Забавная штука, брат. Как только тень или светило проходят трансформацию, они возносятся. Ты знаешь, что это значит?

Я прищурил на него глаза, гнев вскипел в моей крови, когда он насмехался надо мной.

Холодная рука обхватила мою двумя пальцами, и он наклонился вперед, пока острый кинжал не пронзил другую сторону его туловища. Он схватил меня за плечо и заговорил угрожающим шепотом.

— Это значит, что ты не можешь меня убить.

Во мгновение ока он исчез. Острая, ослепляющая боль пронзила мою щеку, протянувшись до самого уха, когда его кинжал вонзился в мою кожу.

Он исчез прежде, чем боль успела полностью проявиться.

Я искал его сквозь остаточный туман, мое тело было совершенно неподвижно, когда я поднес ладонь к ране. Рваные края неровной линии, врезавшиеся в мое лицо, соприкасались с кончиками моих пальцев, окрашивая их в красный цвет.

Он появился снова, озорно скривив губы.

— Твое хорошенькое личико будет выглядеть намного лучше с этим шрамом, тебе не кажется? Более утонченное.

Ликование зажглось в его глазах, когда он нанес следующий удар туда, где будет больнее всего.

— Далии, безусловно, понравится видеть, что маленькая частичка меня навсегда останется с тобой. Всякий раз, когда она будет видеть этот шрам, она будет вспоминать моё лицо.

— Ублюдок, — взревел я, замахиваясь своим кинжалом для второй атаки.

Он скрылся из виду как раз в тот момент, когда лезвие коснулось его кожи, оставляя за собой шлейф теней.

Он только притворился беспомощным, надеясь, что я ослаблю бдительность, и я, будучи вспыльчивым мужчиной повелся на это.

Тени, переплетенные дымом и пламенем, тяжело нависли над полем, скрывая его из виду. Однако в пламени появился небольшой просвет, выдавший его местонахождение. Прямо впереди, на краю утеса, стоял он.

По сути зная, что передо мной ловушка, я не беспокоился об этом. Я двинулся к нему с яростью дикого зверя, отбросив осторожность на ветер. Малахия стоял, покачиваясь, на краю обрыва, наблюдая за моим приближением с голодным выражением лица.

Я зажал кинжал двумя пальцами и послал его по дуге в воздух. Кинжал достиг его раньше меня, вонзившись в кожу на груди с громким стуком.

Он даже не дрогнул, когда я подошел ближе, схватив последнее оружие, которое было у меня на поясе, — топор.

Даже вознесенный не смог бы жить без своей головы.

— Похоже, меня загнали в угол, — проворчал Малахия, когда я остановился перед ним, сжимая рукоять своего нового оружия.

— Похоже на то, — сказал я, шагая вперед с топором в руке.

— Тогда почему я улыбаюсь? — спросил Малахия, наклонив голову.

— Не имеет значения, — ответил я, осторожно обходя его. — Единственное, что имеет значение, это то, что ты умрешь. Далия заслуживает жизни, свободной от тебя.

Я отвел руку назад и занес топор, целясь в мягкое место на нижней стороне его шеи. Он не сделал ни движения, чтобы защититься, ни попытки драться. Вместо этого он предпочел стоять неподвижно и ждать моего удара.

Да будет так.

Лезвие с грохотом ударилось о его шею — и разлетелось вдребезги о холодный мрамор. Мои глаза расширились, когда он обернулся ко мне с кровавой, зубастой улыбкой.

Почему он улыбался?

— Как я уже говорил тебе, брат: вознесенного не убьешь.

Малахия обхватил меня за плечи и шагнул с уступа, размахивая крыльями, размеренно хлопая ими на спине. Мои глаза опустились в зияющую темноту внизу, затем поднялись навстречу его взгляду.

— Я передам Далии твои наилучшие пожелания.

Он потянул меня вперед, но я вырывался изо всех сил. Каменные, тяжёлые руки вжались мне в плечи, когда мы сцепились. Из-под ног посыпались камни и обломки, с гулом падая в бесконечную глубину внизу.

Я больше не увижу Далию. Ни сейчас, ни когда-либо. Я сам шагнул в ловушку, в которую не имел права попасть.

— Прости, Далия, — прошептал я, зная, что связь передаст два слова. Мои последние слова. — Я люблю…

Холодная рука обвилась вокруг моей шеи, прерывая мое прощание. Губы Малахии презрительно скривились, слово любовь почти ослепило его от ярости. Он взмыл в небо, воспарив так высоко, что мир под нами казался маленьким, незначительным.

Удар за ударом обрушивались на мое лицо, окрашивая кожу в красный цвет.

Сквозь опухшие глаза я встретился с ним взглядом, и в них я смог увидеть все, что когда-то видела она. На его лице читались смятение, разбитое