Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

Этого было почти достаточно, чтобы пожалеть его.

От силы следующего удара у меня хрустнул нос, и он притянул меня так близко, что наши носы соприкоснулись.

Слюна попала мне на губы, когда он закипел.

— Я получу удовольствие, увидев потерю в ее глазах, ту же потерю, которую она заставляла меня чувствовать всю бесконечную жизнь.

Рука на моей шее сжалась.

— Я заставлю ее страдать так же, начиная с тебя, затем разрушением ее мира.

Хватка Малахии на моем горле ослабла, и я судорожно глотнул воздух.

— В тот день должна была умереть она, а не Дуана. Но не волнуйся за свою пару, дорогой брат. Я буду хранить ее столько, сколько захочу.

— Тебе это нравится, Малахий, — выдохнула я, когда его хватка ослабла. — Она никогда не простит тебе этого.

Из его груди вырывался мрачный яростный смех.

— Я любил женщину, которая должна была стать моей парой, но не её. Никогда её, — его пальцы медленно поднялись, один за другим, и я вцепился в него. — И меня больше не волнует ее прощение.

Хватка Малахии ослабла на моей шее, когда мой кулак крепко вцепился в его тунику. Ткань рвалась в моих руках, яростные взмахи его крыльев отдавались эхом, когда он отшатнулся назад, вырываясь на свободу.

— Прощай, брат, — прошептал Малахия, когда я падал по небу навстречу своей смерти.

Единственное, что я мог сделать, это закрыть глаза и попрощаться с Далией в последний раз.

Я молился изо всех сил, чтобы она услышала меня.

Глава 31

Далия

Пот выступил на моей коже, а сердце бешено колотилось в груди, его ровный стук пробудил меня от забытья. Слова Райкена заполнили мой разум — Люблю, — мысль, приостановленная до завершения, обреченные слова, отправленные как послание окончательности.

Ледяная сила обвилась вокруг моей шеи и сжала. Боль распространилась по моему боку, ногам, лицу — и моему, и его. Тело Райкена треснуло у меня в голове, когда его тело врезалось в землю.

— Райкен! — я ахнула, мои глаза распахнулись, когда между нами установилась связь, несмотря на боль смерти.

Вокруг меня эхом разнесся вопль, чуждый моим ушам, хотя это был мой собственный. Вид моей спальни, нашей спальни, приветствовал меня, и я издала еще один крик, неподвижно лежа в нашей постели, тяжелая тяжесть удерживала мое тело в заложниках.

В другом мире лежал мой муж, мертвым, моя пара.

Золотистые глаза моего отца уставились на меня, брови озабоченно нахмурились.

— Лежи спокойно, — потребовал он.

Рука Соляриса покоилась на моей, длинные пальцы освободились от прозрачного налета, который когда-то сковывал его. Расплавленное золото вытекало из его ладони, и текло по моей руке, груди и шее, впитываясь в мою кожу. Магия, отличающаяся от моей, более жидкая, чем пыль, разъедала гнетущий, чистый облик.

Тяжесть, давившая мне на грудь, поднялась, исчезнув без следа.

Сила Соляриса сползла с моей кожи, возвращаясь в его ладонь. Я согнула пальцы и вывернула запястье, больше не связанная холодным ужасом, который внушала сила Малахии.

Черты его лица исказились в отчаянии.

— Вы так похожи.

Я резко выпрямилась, срочность заглушила боль в конечностях. Я должна была спасти Райкена, даже если это означало уничтожить себя в процессе. Солярис прижал тяжелую руку к моей груди, заставляя меня опуститься.

— Тебе еще слишком рано использовать эту силу, — сказал он. — Это убьет твою душу. За силу приходится платить.

— Тогда сделай это, — умоляла я, поднимая на него глаза. — Пожалуйста, спаси его.

Его губы сжались в тонкую линию.

— Всякий раз, когда светило спасает душу, они теряют частичку своей. Я спасу твою пару, но ты должна знать, какой ценой даётся эта сила.

Он провёл большим пальцем по моей щеке, очерчивая мои черты с благоговением.

— Ты ещё не достаточно сильна, чтобы вытащить его, как и я когда-то не был достаточно силён, чтобы спасти твою мать… или Дуану.

— Пожалуйста, — взмолилась я.

Соларис откинулся назад на пятки, грудь его вздымалась от глубокого вздоха. Он взмахнул рукой в воздухе:

— Неважно, спасу ли я его сейчас или через несколько мгновений. В любом случае, это будет сделано. Но сначала мы с тобой должны обсудить, что будет дальше.

— Нельзя терять времени, Солярис. Моя пара мертва.

Называть стоявшего передо мной бога отцом неправильно, но он ничего не сделал, чтобы соответствовать титулу отца.

Он одарил меня покорной улыбкой.

— Не могу предвидеть будущее, моя дорогая, но боюсь, «потом» может никогда не наступить.

Глубокая, рвущая боль заполнила мой желудок, когда связь в моей груди продолжала рушиться.

— Хорошо. Говори.

— Во-первых, у тебя есть вопросы?

Миллион, но в данный момент ни один из них, казалось, не имел значения.

— Нет, — твердо ответила я.

Он фыркнул и, оттолкнувшись от кровати, принялся расхаживать по комнате, как будто никогда не видел подобного зрелища. Его пальцы скользили по деревянным столбикам кровати, декору, стенам, изгибаясь, когда они касались вазы с черными георгинами. Сентиментальный огонек осветил черты его лица, и когда его взгляд переместился на меня, в нем светилась любовь.

— Это были любимые цветы, твоей матери. Она назвала тебя в их честь, утверждая, что в мире нет ничего прекраснее тебя.

У меня перехватило дыхание. Хотя мне никогда не давали этого имени, Далия всегда находила во мне отклик.

— Твоя сестра-близнец родилась второй, и ей дали имя, которое соотносилось с именем ее пары. Через несколько минут она покинула этот мир рядом с твоей матерью.

Его пальцы перебирали лепестки.

— Я был слишком слаб, чтобы спасти их. За день до твоего рождения я спас Малахию от неминуемой смерти, жизни, полной оскорблений и несчастий. Я поместил его в этот мир в надежде, что он сможет жить в относительной безопасности, однажды вернувшись, чтобы возвестить о начале новой эры. Теневым Богам не понравился мой план, и, таким образом, последовала битва. Битва в значительной степени истощила мои силы, и когда пришло время спасти твою мать и сестру, я потерпел неудачу.

— Ты ее любил? Мою мать… Меня всегда убеждали, что Малахия и я, мы были продуктами насилия.

Улыбка на его лице стала еще ярче.

— Она была моей второй половинкой, искрой в моем пламени. Однажды, в другой жизни, в другом мире, мы воссоединимся.

Я понимала это чувство и поднялась на колени, чувствуя, как боль в моей груди отражает его боль.

— Светила властвуют над сердцем и душой, — начал он. — И потому мы можем перемещаться между мирами, просто следуя за душой. Душа твоей матери сейчас пребывает в эфире, ожидая моей смерти и