Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу

Я осеклась, понимая, что сказала. Таичи смотрел на меня с выражением полнейшего шока и недоверия. И всё же в его следующем вопросе прозвучала мягкость:

– Почему? Почему ты боишься позволить мне проявить заботу?

– Потому что ты умрёшь, – честно ответила я, прекрасно понимая, как безумно это должно было звучать.

Но Таичи не стал поднимать меня на смех. Он вообще не стал комментировать мой ответ. Только взял за руки, притягивая к себе и заключая в крепкие объятия, которых я не ожидала.

– Отпусти, – прошептала я ему в шею, при этом с наслаждением вдыхая запах чая, исходивший от него, и утыкаясь носом в пульсирующую жилку под ухом.

– Тш-ш-ш, – шикнул он, гладя меня по спине. – Я замёрз, пока шёл сюда сегодня. А ты тёплая. Это не для тебя объятия, а для меня.

«Тёплая?.. Разве может снежная дева быть тёплой? Я же замораживаю… Убиваю».

– Зачем ходишь, если замерзаешь?

– Волнуюсь.

– Ответственность несёшь? – с подозрением протянула я, всё ещё не пытаясь активно вырываться из объятий.

– Просто волнуюсь, – ответил Таичи каким-то странно-обиженным тоном. – Жалко мне тебя.

– Жалость унижает человека. Так моя гувернантка говорила.

– Гуверн-кто?

– Няня.

– Ладно, – прошептал самурай. – Любишь прямоту, давай скажу прямо. Помнишь наш разговор про любовницу?

– Помню, но совокупляться с тобой не буду. Мэнэбо услышит.

Таичи вздрогнул, на секунду даже отстраняя меня от себя, чтобы заглянуть в глаза.

– У тебя вообще совести нет? – в ужасе пробормотал он.

– А что? Ты прямо здесь хотел гравюры изобразить?

– Я вообще не об этом говорю! О, великие предки, Минори, ты просто… Просто… – Таичи задохнулся, так и не сумев подобрать слово, а затем снова прижал меня к себе. – Давай ты помолчишь пять минуточек, пока я говорю?

– Ладно, – с трудом кивнула я, снова утыкаясь носом ему в шею.

Это было очень опасное положение. Меня окутывало тепло. Не просто тепло, до которого в последнее время мне не было дела и которое даже раздражало, а тепло Таичи. То самое странное чувство, которое не раз появлялось у меня в его присутствии. От близости такого тепла мне почему-то становилось спокойно и даже уютно. А в спокойствии и уюте так сильно хотелось спать…

«Просто держи глаза открытыми, и всё будет хорошо, – уговаривала я себя, совершенно не желая отстраняться. – Пять минут. Пять минут, и ты вернёшься к страху и холоду, Минори. А пока, отдохни… Только не засыпай».

– Так вот, – тихо продолжил Таичи, мягко касаясь моей спины и прижимаясь щекой к волосам. – Я так и не ответил тебе на вопрос, хочу ли, чтобы ты стала моей любовницей. Ответ: хочу. Но прежде, чем ты ударишь меня или или вытолкаешь в снег, позволь объяснить, что скрывается под этим желанием.

– Говорила же, что ты считаешь меня красивой, – шепнула я, инстинктивно обнимая его за талию. – Бить не буду. Любовницей тоже не буду.

– Это я уже понял, – тихо усмехнулся он. – Вернёмся к желанию. Представь себе ситуацию: самурай выезжает в лес на охоту. У дороги он встречает ёкая. Белые спутанные волосы, безумный взгляд непривычно светлых глаз, окровавленное исподнее… В общем, образ, которого у нас приучают бояться чуть ли не с младенчества. – Ну, спасибо… Страшилой назвал.

– Ты правда выглядела ужасающе. Знаешь, почему я просто не уехал?

– Потому что ты адекватный человек, который решил помочь ближнему своему?

– Потому что ты на меня накричала.

От такого ответа я даже ненадолго избавилась от дремоты и, выгнув шею, попыталась заглянуть Таичи в глаза.

– Господин, если вам нравится, когда женщины вас… эм… в смысле на вас кричат, сразу бы так и сказали. Я бы уже давно сорвала связки, зато вы меня чуть ли не на себе бы в порт доставили.

– Не знаю, о чём ты подумала, но твой крик явно заинтересовал меня по другой причине, – фыркнул он, кладя ладонь мне на затылок и снова прижимая щекой к плечу. – Понимаешь, ёкаи всегда предстают в наших легендах как умелые обманщики. Они способны уговорить, соблазнить… Некоторые из них плачут, другие ласково умоляют, третьи угрожают и так далее. Но в тот момент ты повела себя как самый настоящий человек. Твои эмоции были нелогичными. Ты то плакала, то ругалась, в конце вообще сдалась и чуть ли не отправила меня восвояси. В общем, я решил, что если ёкаи научились так хорошо понимать безумные эмоции людей, то они могут легко поработить всех смертных, а значит, благодарность одной из них не повредит. Мало ли, ты потом спасла бы меня и мою семью от нападения своих сородичей.

– Ты сейчас серьёзно? – нахмурилась я. – То есть ты до последнего думал, что я ёкай?

– Нет, когда ты начала вопить уже в седле, я понял, что ты человек. Ёкай за такое обращение убил бы.

– Знаешь, тогда и я хотела тебя убить. Бросил меня поперёк лошади, как мешок какой-то…

– Прости, – тихо сказал Таичи. – Правда, прости.

– Забыли. Что там с любовницей? А то пять минут моего молчания на исходе.

– Ты ни одной не молчала!

– Теперь молчу.

Говорить и впрямь больше не хотелось. Веки начали тяжелеть, а мысли о том, что засыпать нельзя, становились всё более расплывчатыми и почти стирались из головы. Однако пока мне удавалось вслушиваться в странную исповедь Таичи.

– В доме Мацудайра всегда царила тишина, – глухо признался он. – Я привык к ней, думал, что это правильно – жить в постоянном покое и гармонии, не прерывая их никаким хаосом. Никакими эмоциями. Ты знакома с моей матерью, и знаешь, что ей стоит больших усилий даже просто нахмуриться. Я думал, что скрывать свои чувства – единственно верный путь. Но потом в доме появилась ты. И в первые же недели навела такую суматоху, что даже слуги с того момента начали говорить на пару тонов громче. – Я ничего не делала…

– В том-то и дело. Ты просто была собой. Сначала это раздражало. Я думал: как может женщина так громко смеяться? Как может она смотреть на мужчину с таким вызовом? Почему позволяет себе шутить, язвить и насмехаться? Зачем носится по коридорам с развязанным поясом кимоно…

– Я искала Аяку! Откуда мне было знать, как эти ваши узлы правильно завязываются?!

– Ниоткуда. Но я не думал об этом. Я лишь поражался тому, как преобразился дом. А потом меня призвал даймё, и в его резиденции всё стало таким же, как