Она и зверь. Том 1 - Maginot

– И когда же ты вновь вернешь себе прежний облик?..

Она встала, взяла доверенность, лежавшую на столике, и положила ее обратно в ящик. Сейчас так было нужно.

Оливер на удивление спокойно отреагировал на превращение Териода в волка, лишь кротко вздохнув.

А затем впервые коснулся хозяина в волчьем обличье. Тео недовольно скалил зубы, когда чьи-то пальцы пощекотали его за ухом. Астина, молча наблюдавшая за происходящим, вовремя успела одернуть поводок. Оливер убрал руку, смиренно качая головой.

– Вы не кажетесь удивленным, – сказала Астина.

– С возрастом становишься терпимее. Учишься принимать и отпускать.

Слова старого дворецкого звучали как правда жизни. Но идея, что с возрастом люди становятся терпимее, никак не сходилась со взглядами Астины. Ведь сколько бы времени ни прошло, она не могла смириться и продолжала цепляться за воспоминания.

Астина подозревала, что до сих пор не может избавиться от чувств, пережитых еще в теле Мартины, из-за того, что сейчас она слишком юна. Девятнадцатилетняя девушка чересчур остро и живо чувствовала этот мир, и это ощущение нельзя было сравнить с реальностью в глазах старика. Поэтому даже попытайся она скрыть переживания под маской безразличия, то выглядела бы странно.

Оливер прикрыл глаза и вспомнил, с чего все началось.

– Когда молодой господин впервые обернулся зверем, каждый день в эрцгерцогстве походил на траурный. Со временем реки слез высохли. Не из-за того, что грусть прошла, а потому, что делу этим было не помочь.

Астина взглянула на цепь на шее Териода. Она служила напоминанием, что перед Астиной не человек, а свирепый монстр. Волку чужды человеческие страдания. Он не знал унижения и несчастья, пока холодное железо обвивало его шею. И лишь человека тяготили эти оковы. После того как Астина поговорила с Териодом, спокойная мордочка Тео ее сильно тревожила.

– Вы знали, что он так быстро вернется в облик животного? – хмурясь, спросила Астина.

– Нет, но я с замиранием сердца постоянно смотрел на время. То и дело думал: сколько еще отведено мне, чтобы созерцать это лицо таким, каким я его помню? И оказалось, что момент этот был многим короче, чем я ожидал.

Прошел почти год, прежде чем Териод стал человеком. Это случалось раз в году и всего на день.

Наконец-то Астина смогла найти лазейку в договоре – воспользоваться добротой Териода и отправиться домой, – но не успела этого сделать из-за его превращения. Она чувствовала себя такой беспомощной, что оставалось лишь горько усмехаться. Сперва она планировала остаться здесь на год, чтобы по просьбе Териода заниматься делами имения, но, упустив возможность, фактически потеряла надежду на возвращение.

В любом случае Астина обещала помочь. И если за это время ей не удастся родить на свет наследника Аталлента, то ее пребывание здесь продлится на неопределенный срок. Эрцгерцог не мог знать ее истинных намерений, но Астина задумалась: не был ли его вопрос про отчий дом уловкой?

«С чего я должна помогать ему?»

Астина поняла, что проявила чрезмерную заинтересованность к Териоду. Она имела возможность воспользоваться его добротой, бросить все и уехать к семье. К сожалению, это могло бы привести к полному краху эрцгерцогства, но по большому счету Астину не должно было это волновать. Имение Аталлента не ее дом. Она здесь чужая.

Астина ни к кому здесь не привязалась. Оливер верно исполнял свои обязанности, но он всего лишь дворецкий. Если уж говорить о привязанности, то…

«В нем ли дело?»

Астина погладила Териода холодной рукой по голове. Он не скалился на нее, как на Оливера, наоборот, поднырнул под ладонь, подставляя затылок и довольно сопя.

Неужели ей настолько жаль бедного зверя, что она готова отказаться от намерения вернуться? Потянув за серебристую шерсть кончиками пальцев, Астина задумчиво произнесла:

– Будет ли следующий раз?

– Кто знает. Даже сейчас все случилось так неожиданно…

Астина медленно подошла к кровати и опустилась на колени, чтобы собрать валявшуюся на полу одежду Териода. Та была весьма большой, однако ничто не могло сравниться с размером монстра-волка.

Беспорядок смотрелся странно в богатых покоях. Когда Астина сгребла вещи в охапку, то ощутила, будто избавляется от следов человеческого обличья Териода. Астине стало не по себе, и она аккуратно сложила вещи у окна. Но волк, подойдя к ней из любопытства, без сожалений принялся вновь разбрасывать одежду по комнате.

– Это было важно для вас, – Астина остановила его и оттолкнула в сторону.

Она едва могла сопоставить волка перед собой с человеком, с которым разговаривала совсем недавно. Кроме серебряного отлива шевелюры, у двух этих ипостасей Териода не было ничего общего. Не было даже общих воспоминаний: волк не знал, что делал в человеческом облике, человек не помнил своих звериных похождений.

Если образ различен, но душа одна, то можно ли считать их одним целым? Но Астина отбросила этот вопрос. Главное не внешний вид, а то, что внутри. Ведь, например, Териод и Теодор выглядели одинаково, но были совершенно разными людьми.

– Простите мне мою бестактность, но о чем вы с ним говорили? – осторожно спросил Оливер.

Он опасался, что его любопытство Астина может принять за грубость. В обычной ситуации господа отнеслись бы к этому именно так, но Астина решила не быть с ним столь суровой.

Оливер уже почти потерял надежду на то, что Териод когда-нибудь снова станет человеком. А столь внезапные превращения были солью на незажившую рану. Пожилой дворецкий имел право знать хоть что-то о прошедшем дне.

– Он поблагодарил меня, спросил, как прошла свадебная церемония, и сказал, что отправит меня в отчий дом, если я того захочу.

Оливер прикусил губу. У него не было доказательств, что эти слова правдивы, но причин не верить Астине не было тоже. Эрцгерцог, которого он знал, вполне мог бы так поступить. Но что случится, если юная госпожа решит уехать, оставив безрассудных вассалов ворошить и без того неспокойное осиное гнездо? Без сомнения, это не приведет ни к чему хорошему.

– Вы собираетесь вернуться домой? – нервно спросил Оливер.

– Нет.

В противовес встревоженному тону дворецкого слова Астины звучали коротко и спокойно. Она мило улыбнулась ему, а он, кажется, даже и не сразу понял суть ее ответа.

– Вам никогда не было жаль его, Оливер?

– Что вы имеете в виду?

– Эрцгерцог никогда не имел возможности пожить для себя.

Сколько людей сможет положить и без того короткую жизнь на благо других? Побаловать себя любимым блюдом, уделить время близкому человеку или дочитать понравившуюся книгу – у каждого свои приоритеты. И если появится возможность уделить