Искупление - Элизабет фон Арним

перестать трещать зажженная петарда. Полная сил благодаря избытку здоровья, Нора не оставляла Джорджа в покое, когда тот оказывался поблизости. Порой он ловил себя на мысли, что, пожалуй, не возражал бы, если б жена… нет, не болела, но по крайней мере иногда чувствовала себя не так хорошо, хотя и понимал, что думать такое дурно.

– Но разве не об этом все мы молили Бога эти ужасные два дня? – вскричала Нора. – Разве не об этом? Ты ведь не будешь и сегодня ночью кукситься, Пордж?

– Осторожно, – шикнул Джордж (они стояли в холле, и их могли слышать слуги). Однако Нора не собиралась осторожничать, даже если бы ее слышала вся прислуга Титфорда. В эту минуту сдержаться она не могла. Нора схватила мужа за плечи, повернула лицом к себе и принялась уговаривать, чтобы именно в этот вечер он не куксился, и Джордж, глядя на нее, не удержался и сказал, ибо теперь, когда все закончилось, почему-то почувствовал гордость: – Это я привез ее обратно.

– Ты? – поразилась Нора. – Это сделал ты?

Она ошеломленно смотрела ему в глаза, и Джордж кивнул, потупившись:

– Я отправил ее в дом Эрнеста на машине, а сам пошел пешком.

Изумленная Нора на мгновение застыла в немом восхищении, не сводя с мужа глаз. Это ее муж постарался, ее мужчина – единственный из всей семьи – изловил Милли и благополучно вернул домой, пока другие умники, Фред и Берти, только болтали языками да важничали, а сами ничего не сделали.

– Она все равно бы приехала, – с неохотой признал честный Джордж. – Я просто случайно встретил ее на вокзале Виктория.

– Но это ты убедил ее вернуться – я знаю, так и было! – воскликнула Нора и порывисто обхватила его руками. Порой ему казалось, что он предпочел бы жену вовсе без рук; в церкви они как-то читали вслух отрывок из Библии, где говорилось о мышцах вечных[34], и Джордж искренне порадовался, что не верит в рай.

– Пойдем, Нора, – сказал он и попытался высвободиться из ее объятий. – Я хочу подняться и умыться.

– Но я должна услышать все, все! – вскричала Нора и принялась его целовать.

Джордж не любил, когда его целовали. Ему нравились женщины, склонные принимать, а не давать, женщины, умеющие ждать. Но в жены ему досталась Нора, которая то и дело лезла с поцелуями, так что приходилось терпеть.

– После ужина, – отрезал он, вырвался наконец и зашагал вверх по лестнице.

Жена бросилась за ним, болтая без умолку. Она держалась за фалды его пиджака и подтягивалась на них, когда перескакивала через две ступеньки. Джордж иногда жалел, что женился на женщине намного младше его. Ему было шестьдесят, а ей сорок. Правда, сорок вроде бы солидный возраст – тихий, степенный, однако на деле, как убедился Джордж, все обстояло иначе.

– На ужин придет Рут, – задыхаясь, сообщила Нора (задыхалась она не потому, что взбиралась по лестнице, ибо была проворной, как ящерица, но потому, что давилась словами, которые так и рвались наружу). – Позвонила и спросила, можно ли прийти. Рут говорит, что ей нет надобности оставаться с Милли, раз та вернулась. Она говорит, что Милли отправилась спать. Больше я не смогла от нее ничего добиться. А остальные придут после ужина вместе с Фредом и Берти – Мейбл и Эдит тоже. А еще Джоан и Мэри. Мод, возможно, опоздает: звонила, чтобы предупредить. Ох уж этот телефон! Трезвонит без передышки. Я никогда ничего подобного не слышала. Мод сказала, что, наверное, задержится из-за колена Эдварда, но придет, как только сможет. Все придут. Мэгги не сможет, поскольку Би сегодня чувствует себя хуже, а Кейт мы не стали звонить, потому что она застряла на Денмарк-Хилл и только расстроится, если обо всем узнает, но не сможет уехать из-за матери. Так или иначе, ни к чему беспокоить маму, она тут же набросится на Милли и захочет ее увезти, так что никто не успеет даже взглянуть на нее. Какое счастье, что наш дом оказался в самой середине и семье проще всего собираться у нас! Ну разве это не замечательно, Пордж? Подумать только, Милли нашлась! И именно ты ее… А она что-нибудь сказала? Она сказала тебе, кто тот мужчина?

Но Джордж, поднявшись на второй этаж, зашел к себе в гардеробную, выдернул фалды пиджака из рук жены и произнес, держась за дверную ручку:

– Подожди минутку, Нора, – после чего закрыл за собой дверь.

За ужином говорили мало: остерегались прислуги. Даже Нора следила за своими словами, когда слуги появлялись в комнате и попадались ей на глаза. Жена Алека Рут, еще не опомнившись после неожиданной встречи с Милли и вовсе предпочитала молчать. А внезапный обморок невестки сразил ее окончательно (слуги отнесли Милли в постель, и немного спустя Рут сочла, что дольше оставаться в доме нет надобности). Об обмороке она решила не упоминать, понадеявшись, что горничная не станет тревожить семью докладом об этом неприятном эпизоде. Все уже позади, так зачем поднимать столько шума? Вдобавок Милли сама во всем виновата, и нечего сочувствовать тем, кто навлекает на себя неприятности. Рут нервно крошила хлеб, а когда попыталась отпить из бокала, расплескала вино. Ей уже шестьдесят пять, напомнила она себе, как можно втягивать ее в неприятности? Нет, это никуда не годится. Какой прок в том, что вы уже немолодая дама и кое-как дожили до шестидесяти пяти, если вас по-прежнему норовят втянуть в неприятности? – сетовала Рут.

Сидевший во главе стола Джордж чувствовал, что ради слуг нужно заговорить о Милли, обронить мельком пару слов, дать подсказку, навести на нужные выводы. Вот только ничего подходящего в голову не приходило. Он не сомневался, что Фред и Берти в эту минуту нашли уместные слова на благо своим слугам. Не заговаривать о Милли было бы ошибкой, чувствовал Джордж: слуги знали, что Рут встречалась с ней и только что вернулась из ее дома, – однако дела подобного рода были ему в новинку, он лишь примеривался к новой роли, как поступает порядочный человек, перед тем как заключить честную сделку. Сколько хлопот и тревог принесла им Милли, сколько вокруг нее суеты и шума! Ни одна женщина на свете того не стоит, с досадой думал Джордж. И все же его не оставляло ощущение, что следует о ней упомянуть.

– Как, по-твоему, она выглядит? – внезапно выпалил он, обращаясь к Рут, которой в этот миг предложили десерт. Та вздрогнула так, что уронила ложку.

Казалось, все в комнате затаили дыхание. Почудилось ли Джорджу или слуги действительно застыли как истуканы, забыв о своих обязанностях?

– Кто? – нервно спросила Рут.

Джордж в