Сиреневое проклятье - Дарья Беляева

– Кто ставил капельницу? – поинтересовался Константин за чаем.

Арья изобразила удивление. Константин вздохнул:

– Когда снимал с тебя пальто, почувствовал под пальцами пластырь. В квартире слишком свежо, ты не любишь такое проветривание. А еще в обед Мари была подозрительно любезна. Так кто ставил капельницу?

– Семен. – Арья поджала губы. – За свидание с Мари. Но я не слышала, согласилась ли она.

Константин сгрузил посуду в раковину и поднял Арью со стула.

– Не продешевил, – проговорили его губы рядом с ее виском. – Как ты себя чувствуешь?

Арья пробормотала что-то невразумительное. Как ему удается пристыдить, ни слова не сказав о пьянке? Константин положил ее на кровать и улегся рядом, обнимая.

– Расскажи мне что-нибудь? – попросила Арья черную рубашку перед глазами. Он не переоделся, в отличие от нее. – Ты уйдешь ночью?

– К сожалению, царевна. В больнице несколько сложных операций. Встречу тебя из школы в среду. Что бы ты хотела услышать?

– Почему ты занимаешься медициной, а не только кровью? Это было бы… – Она замялась и поерзала под гладким одеялом, пытаясь принять более удобную позу. Константин терпеливо переложил руку под ее голову, и она благодарно кивнула.

– Логично, согласен. Но только кровь не так интересна, как человеческий организм в целом. Он завораживает. Впечатляет. Цепляет. В нем интересно разбираться.

Арья прижалась к нему ближе и почувствовала, как он улыбается ей в макушку. Она знала, что он сейчас спросит, и лихорадочно искала неожиданный вопрос, чтобы он переключился.

– А помнишь, Генрих меня похитил?

– Внезапно, Арья. – Константин отдалился и приподнял ее подбородок, чтобы всмотреться в глаза. Арья невинно улыбнулась, прокручивая в голове те события. Константин поджал губы на моменте, когда Генрих провел ногтем по ее предплечью. – И что тебя здесь интересует?

– Ты поклялся своей кровью, что я не та ведьма. А я – та ведьма. И ты это знал. Получается, клятва на крови для вампиров пустой звук?

Он покачал головой. В серых глазах отражался свет уличного фонаря, придавая им странное выражение.

– Не пустой. Считается бесчестным врать, обнажая свою кровь.

В комнате повисла тишина. Арья размышляла:

– Но… зачем ты соврал, если это табу?

Константин сгреб ее в охапку, еще ближе прижимая к себе.

– Я уже говорил тебе, царевна, ты на меня плохо влияешь. Мне нужно было отвлечь Генриха от тебя, чтобы он потерял к тебе интерес и не захотел вспарывать твое горло. Никто не будет врать, обнажая свою кровь.

«Кроме тебя», – пронеслось у нее в голове, но она промолчала, обвиваясь вокруг каменного тела. И вместо этого прошептала в смуглую шею:

– Люблю тебя, Константин.

Он перевернул ее на спину и навис:

– Кажется, я давно не читал тебе лекцию о вреде алкоголя для человеческого организма… – Когда он говорил, его губы легко касались ее щеки. Арья обхватила мужскую талию ногами и прижалась еще ближе:

– Чур, после перемены…

Константин покачал головой:

– Ты слишком слаба сейчас, царевна. А у меня слишком возбужденное нашей встречей состояние. – Он высвободился из объятий, обернул ее в одеяло и обнял. – Боюсь, твое тело не выдержит моей страсти.

Арья хмыкнула. Константин тихо начал рассказывать, как он заинтересовался медициной:

– Все началось с большой любви моего друга. Он был не из моего клана, но в те времена нас не заботили условности. Любовь настигла его внезапно: среди крепостных крестьян, которые служили едой для его клана, однажды он встретился взглядом с одной девушкой и не смог забыть ее глаза. Он желал обратить ее, но она отказывалась, а насильно обращать он не хотел, боясь потерять ее расположение. Это были времена охоты на ведьм. Мой друг возглавлял отряд своего клана и перешел дорогу могущественной ведьме. А та наслала на его возлюбленную страшное проклятие. Его любовь про него забыла, а когда он добился ее во второй раз, стала испытывать в его присутствии страшные муки. Отчаявшись облегчить ее страдания с помощью человеческих лекарей, друг привез женщину ко мне с надеждой, что обращение в вампира сможет излечить ее. Проклятие оказалось сильнее. Друг после ее смерти стал лишь тенью самого себя и погиб в схватке. А я… выписал себе первые справочники тех времен, еще рукописные, и стал изучать человеческое тело в надежде, что когда-нибудь смогу искупить перед ним вину.

Арья задремала под ровные, будто шум дождя, фразы… и подпрыгнула от трели будильника. Константин предусмотрительно поставил часы на дальнюю тумбу, чтобы она окончательно проснулась, пытаясь дотянуться до зверски звенящего предмета. Под будильником лежала записка с ровными, как бусины, буквами:

«Если захочешь выпить, позвони мне».

Она смяла листок и откинула одеяло. Тихо шелестела листва за окном. Был один из тех весенних дней, когда льет свежий дождь и вся зелень кажется такой чистой, такой молодой. Как дети. Она вздрогнула, снова ощутив тоску. Ей остро хотелось ребенка.

Царевич послушно склонил голову, позволив хозяйке натянуть на него поводок. Арья мгновение постояла задумчиво, выбирая, какое пальто надеть в пару к своему черному платью, и предпочла такое же черное пальто.

Уже после прогулки Арья задумалась, как изменился ее гардероб. Сейчас она все чаще надевала черное.

Школьная суета позволила Арье отвлечься. Проблемы школьников, забывших тетради, домашнее задание и все на свете, напоминали о чем-то очень наивном и светлом.

После вечерней прогулки с собакой Арья сползла по входной двери. Не было сил, чтобы раздеться, не было сил, чтобы вытереть псу лапы. По щекам покатились горькие слезы от собственного бессилия. Царевич положил голову на плечо хозяйке, и так они и сидели, наблюдая, как растут тени в коридоре.

Арья пришла в себя от настойчивой трели телефонного звонка. С трудом скинула туфли и, разминая затекшие ноги, двинулась в гостиную.

– Да? – Собственный хриплый голос заставил ее поморщиться.

– Добрый вечер, царевна. – Она сглотнула, пытаясь бесшумно прочистить горло.

– Добрый… Константин. – Голос все равно предательски ее выдавал. Хотя… она же не выпила ни капли, так чего ей стыдиться?! Слабости, услужливо напомнил ей внутренний голос, вот этой апатии, дорогая.

– Могу все отменить. – Он мог, да. Арья зажмурилась, стараясь взять себя в руки. Он дает ей право выбора: хочет ли она, чтобы он отменил операции и, вероятно, пожертвовал несколькими жизнями, или…

– Все в порядке. – Арья добавила в голос жизнерадостности и сама поморщилась от его неестественности. – Я справлюсь. – Она секунду поразмышляла, насколько критично, если ее фразу подслушают, а потом подумала, насколько Константин перестраховывается с ее запахом, и решила, что рядом с ним никого опасного нет. – Буду ждать встречи с тобой завтра. – Сейчас голос прозвучал естественно, и она вздохнула. – И не отправляй ко мне Мари, пожалуйста! Думаю, нам надо отдохнуть друг от друга.

Она услышала, как он рассмеялся, а где-то в недрах трубки что-то звонко выкрикнула Мари.

– Тогда мне пора, царевна. Позвони, если что-то понадобится. Доброго вечера!

Она эхом повторила его последнюю фразу и положила трубку. Царевич с грязными лапами все еще послушно дожидался ее внимания. Арья обняла свои колени, а через минуту уже двинулась заниматься делами.

Приведя в порядок дом, а заодно и себя, Арья заварила крепкий сладкий чай и поставила чашку с чайником на круглый стол в гостиной. Сделала глоток, присела на стул и уставилась в темноту за окном. Мысли блуждали.

Она медленно допила чай и подошла к книжным полкам на другой стороне комнаты. Читать не хотелось. Она осторожно вытянула старый фотоальбом, который Алексей привез из бабулиной квартиры, и раскрыла его на первой попавшейся странице. И… застыла перед строгим взглядом Марии. Марию тогда сфотографировала маленькая Арья – баловалась, пока бабуля раскладывала кому-то будущее. Арья вспомнила тот ранний вечер: ей отчаянно хотелось хоть немного внимания бабушки.

Взгляд упал на расклад на столе: мелкие горести, небольшие радости, короткая разлука, – в картах перед Марией лежала самая обычная жизнь. Арья вздохнула и захлопнула альбом. Та колода тоже была здесь… Она начала осматриваться, пытаясь вспомнить, куда