Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош

Чтобы спрятать лицо, он наклонился и поднял со снега брошенный полушубок. Сделал два шага и набросил его на отца и рыдающую в его руках Соловейку. Князь долгим взглядом посмотрел на княжича. Тот точно так же посмотрел на него, а потом кивнул и опустил голову. Так тому и быть.

33

В Ольхов Остромысл вернулся победителем. С Аяром они смогли отбить и вернуть домой еще нескольких девиц. Райнар был тяжело ранен и на обратном пути едва сидел на коне, но уложить его на телегу к спасённым девицам никому не удалось. Страшной тенью с перевязанной головой он скакал рядом, девушки его побаивались. В телеге они жались друг к другу и сидели смирно, ни разу на Соловейку косо не посмотрев. Да и смотреть на неё хоть как-то было трудно: князь вёз Соловейку, замотанную в медвежью шубу, в своём седле, спиной закрывая от всего и всех. А она так к нему прижималась, будто боялась, что поутру он растает, как сон.

Но князь её от себя больше ни разу не отпустил. На родном дворе он снял её с коня и за руку повёл в княжеские палаты, чтобы при всём народе объявить Соловейку своей княгиней.

– А ежели кто какое слово супротив имеет, может высказаться… – сказал Остромысл и таким сердитым взглядом обвёл старейшин да знатных мужиков, что у тех языки к нёбу прилипли. Они только степенно закивали.

– Одному-то, князь-батюшка, конечно, неладно. Князь без княгини, что год без лета. Многого счастья тебе и твоей молодой жене.

Соловейка сидела ни жива, ни мертва, боясь поднять голову. Она постоянно приглаживала обгоревшие короткие волосы, до слёз их стыдясь. Самая злая, как подзаборная сука, баба из кухонной челяди только раз успела Соловейке шепотом сказать, что та стыд девичий и косу потеряла. А теперь в честный дом княгиней вошла… Как бы тихи не были осуждающие голоса, Остромысл всё равно всё узнал, услышал, догадался. Он будто к каждому шепотку прислушивался. Своей рукой князь прибил поганый бабский язык к полену, а потом гнал сплетницу со двора палкой, не обращая внимания на скулёж и мольбы.

А Соловейка всё равно ходила испуганная и подавленная, нет-нет, да разрыдается. Она так и не рассказала князю, что не только косу потеряла, но женские, настоящие бабьи волосы на лоне тоже. Как ей теперь без них пред князем появиться? Какая она ему будет жена без любовных красных нитей?..

Но Остромыслу будто были безразличны и волосы её и нити. Он хотел, чтобы она снова была смелая, ничего и никого не боялась. Князь ласково гладил Соловейку по голове, поцелуями прося не тревожиться. Не тревожиться, ведь любовь привязала его к Соловейку сильнее любой супружеской нити. Он больше никогда никому не позволит её обидеть. Соловейка кивала, пряча лицо на его груди и стараясь забыть всё, что было за линией его плеч.

Остромысл же забыть обо всём не мог, хоть рядом с молодой княгиней и очень хотел. Пострадавшие от пожарища мужики просили хоть какого-то решения. А какое тут может быть решение, строиться надо. Как только просохнет дерево, летом всем миром отстроят Ольхов, а покуда пусть дети и бабы остаются в княжеском тереме, не в землянках же их морозить.

– Ну и последнее дело осталось нерешенным, – сказал князь, серьёзно глянув по сторонам. Теперь по обе его руки сидели Аяр и Горд. Они оба сразу поняли, о чем отец повёл речь.

Потому Аяр глубоко вдохнул и встал перед князем Остромыслом. Лицо у него было спокойное, глаза смотрели без страха и сожаления. Князь втянул носом воздух и ждал, пока старший княжич не начнёт, хоть и догадался уже, о чём тот хочет сказать. От той самой полыньи глаза Аяра стали такими: будто покрытые туманной дымкой, за которой ничего не разглядеть.

– Что ж, позволь мне принять это решение, отец. Я готов везти твою милость в Кутум.

Аяр говорил спокойно, прижав правую руку к сердцу и слегка поклонившись. Наверное, ему стоило сказать это еще тогда, когда отец впервые заговорил о Кутуме. Если б он не был так ослеплён безнадёжной любовью, он бы принял свой долг старшего княжича. Тогда никто бы не погиб, не пострадал и не лишился дома.

– Ты можешь остаться в Ольхове и ждать своего права на него, как наследник, – Остромысл не приказывал и не принуждал. Впервые за долгие годы он предлагал.

Аяр помотал головой. Ему больше нечего ждать в Ольхове. Он даже хочет уехать от князя и его княгини куда-нибудь, где её образ в брачном облачении сотрётся из памяти. Остромысл не стал настаивать. Он принял решение Аяра. Благословил на славное княжение и щедро одарил подарками и сына, и дружину, которую тот с собой забирал.

Райнар, отлежавшись всю ту неделю, что терем праздновал свадьбу князя Остромысла, встал на ноги сразу же, как дружинники загудели – Аяр уезжает. Княжич не хотел медлить и уехал бы сразу, но князь не отпустил его без великих подарков для Кутумским старейшин и девиц, одной из которых предстояло стать его женой. Он и с этим смирился: какая ему теперь разница. У черной, как сама смерть, полыньи Аяр у всех богов просил вернуть всем Соловейку. И её вернули: отдали князю в руки и подтолкнули к поверхности. Боги выполнили свою часть, теперь его время держать слово. Он уедет, и никто больше не умрёт. И ему очень хотелось поскорее уехать.

Все дни перед отъездом, пока дворовые собирали обоз с подарками, Аяр просидел в своей комнате, страшась выйти и нарваться на бессмысленный последний разговор. Ему оставалась всего одна ночь в родительском доме, когда дверь в его комнату открылась.

– Аяр, – привычно-мягко и даже ласково позвала Соловейка.

Дрожь пробежала по спине княжича, он до боли сжал зубы и обернулся к ней от окна. Соловейка стояла перед ним в нарядном богатом платье, со спрятанными под убор волосами – жена. Прикрыв дверь, она так и осталась стоять у порога, нервно теребя пальцы скрещенных на юбке ладоней.

– Тебе не нужно быть здесь.

– Я не могу не быть здесь… сегодня. Аяр. Ты ведь завтра уезжаешь…

Аяр кивнул. Он так старался избежать этой встречи и уехать с лёгким сердцем. Но сейчас чувствовал, как оно наливалось тяжестью и даже стучало