Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

– чуть выше его локтей. Ему бы отлично подошло слово «твердый». Оно прекрасно сочетается и с его мускулами, и с мощными взмахами хвоста. Герцог – крепкий, надежный мужчина, и от ощущения подобной силы во мне пробуждается потребность, которую я не испытывала уже целую вечность.

«Сосредоточься, Виктория», – мысленно велю себе. Плотские потребности лишь немногим менее опасны, чем привязанность, от которой все внутри скручивается в узел. Многие вполне способны предаваться удовольствиям, не давая при этом воли чувствам, но как бы мне ни хотелось отделить эмоции от желаний плоти и просто лечь в постель с красивым, сильным мужчиной, я знаю, что не смогу. Если я отдам ему свое тело, то и сердце не останется в стороне.

Да, Ильрит – великолепно сложенный мужчина, но он навсегда останется для меня лишь достойным восхищения красавцем, ничего больше. Данный факт я могу признать без особого риска для себя.

Миг спустя мы погружаемся в бассейн, и я инстинктивно задерживаю дыхание. Нас мгновенно окружает тьма, и возникает то же ощущение тяжести, что и в первый раз, когда мы пересекли границу с помощью магии. Но сейчас вокруг меньше хаоса, и я могу хоть немного сосредоточиться. Или, возможно, мне просто стало легче путешествовать. Вскоре я вижу пятна света, которые вдалеке сливаются в единую точку.

Миг, и мы уже плывем обратно к поверхности. От внезапной резкой смены направления начинает кружиться голова. Теперь вокруг нас совсем иное море.

Мы выныриваем из единственного бассейна, края которого едва различимы в тускнеющем свете дня. В каменной скале позади него вырезана арка, но больше не видно никаких украшений. Эта скала состоит из того же темного камня, что и окружающие Денноу утесы.

– Мы на месте, – шепчу я.

Двадцать три

– Я же говорил, что это путешествие не займет много времени.

– Как ты узнал дорогу?

– Ты упоминала про Денноу. Я знаком с человеческими землями, по крайней мере, в том, что касается береговых линий.

В это я могу поверить, учитывая карты и навигационные приборы, хранящиеся в его сокровищнице, однако…

– Сомневаюсь, что когда-то произносила при тебе название Денноу.

– Наверняка произносила.

Я отодвигаюсь, глядя на светлые пряди волос, которые падают ему на затылок. В памяти всплывают все ночи, что я провела, слушая песни сирена, и если добавить к ним его слова, кусочки постепенно складываются в единую картину.

– Ильрит, ты говорил, что приходил проверить, как на мне держится магия. Здесь ты когда-нибудь появлялся?

Он долго молчит. Достаточно долго, чтобы все сомнения в том, что он собирается сказать, развеялись сами собой.

– Да.

Надо отдать ему должное, он и не пытается ничего отрицать.

– Зачем?

– Ты была подношением, которое я выбрал для лорда Крокана. Тебя ждало все Вечноморе, поэтому я хотел убедиться, что все хорошо, а чары, которые я на тебя наложил, достаточно сильны и смогут обеспечить твою безопасность. – Практичный подход. Примерно таких слов я и ждала. Но тут Ильрит добавляет: – Однако со временем твой мир меня очаровал. Я наблюдал за твоими приключениями и маршрутами, которые ты выбирала. Ты будто бы решительно стремилась исследовать мои владения, но никогда по-настоящему в них не погружалась.

– Я всегда думала, что песня, которую слышала почти каждую ночь, звучала только у меня в голове… Ты часто навещал меня?

– Так часто, как только мог.

Мы приближаемся к поверхности, и герцог замедляется. Плоские площадки на верхних уровнях скал возле Денноу усеяны разным мусором. Брошенные лески и сети ловят одну лишь воду. На песке валяются потерянные детские игрушки.

Представляю, как он почти каждую ночь проплывал среди этого странного собрания ненужных вещей, наблюдая ту часть моего мира, о которой я никогда не задумывалась. Большие силуэты кораблей и лодок, выстроившихся в ряд у причала и в доках поменьше, заслоняли собой городские огни. Он же поднимался почти к самой поверхности – так близко, насколько осмеливался, – и никто даже не догадывался о том, что сирены способны подобраться почти вплотную к нашим домам. Или что сирен вообще не стоит бояться.

– Возможно, ты время от времени слышала, как песня доносится от меня к тебе прямо через Грань, – добавляет Ильрит. – Я не всегда приходил лично, чтобы спеть тебе перед сном, – тихо усмехается он. – И вообще не знал наверняка, слышишь ли ты меня. Хотя не стоило сомневаться. Это вполне логично после того, как мы установили связь.

Наверное, я должна бы прийти в ужас от его самонадеянности – надо же, являться ко мне каждую ночь. Но ведь герцог не вторгался в мое личное пространство, никогда не поднимался на борт корабля и не привлекал моего внимания.

– Твоя сокровищница…

– Да, это ты вдохновила меня, – кивает он, не дожидаясь, пока я закончу фразу. Вероятно, мы и впрямь крепко связаны друг с другом, раз герцог уже угадывает мои мысли. – Из каждого путешествия я забирал что-то с собой.

«Значит, это та самая кружка, которую в тот вечер…»

– Мне нравилось наблюдать, где ты очутишься в следующий раз, даже если путевые бассейны не всегда позволяли мне последовать за тобой или из-за ваших маяков я не мог оставаться надолго. – Почти слышу в его словах улыбку. – По крайней мере, я оказывался рядом перед тем, как ты вступала в Серый проток, и старался защитить тебя, как только мог.

– Ты…

Слабая мысль, и он, похоже, меня не слышит.

– Хотя в последний раз я мало чем сумел помочь и искренне сожалею об этом. Надеюсь, однажды ты поверишь, Виктория, что я не собирался отступать от своего слова и по-настоящему пытался тебя защитить.

Горло перехватывает, а ребра, кажется, сжимаются, сдавливая легкие. Прижимаюсь лбом к его спине между лопатками. Я плохо о нем думала и резко высказывалась на его счет… а он всего лишь желал меня защитить.

– Виктория? Что-то не так? Может, нам стоит вернуться?

– Со мной все хорошо. – Надеюсь, прозвучало твердо и убедительно, и герцог немного успокоится.

– В чем дело?

– Просто дай мне минутку. – Я уже не в силах удерживать маску. После столь долгого, изнуряющего дня силы на исходе.

Не говоря больше ни слова, Ильрит постепенно замедляется, но по-прежнему движется в толще воды. Я прижимаюсь к его крепкому телу и погружаюсь в свои мысли.

Все эти годы я провела в одиночестве. Сама о себе заботилась, искренне веря, что больше просто некому, и стойко держалась – не только из желания выглядеть сильной, но и потому, что иначе было нельзя. Наверное, отчасти это убеждение еще осталось. Я считала членов команды своей семьей, однако, как и в случае со