Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

жалею, что не могу слышать все его мысли, а не только те, которые он адресует мне. – Нам пора уходить. Пусть ты избавилась от духов, которые держались поблизости, остальные до сих пор опасны.

Не говоря ни слова, хватаю его за плечи. Сейчас я слишком потрясена, чтобы связно мыслить. Пока мы быстро плывем назад, размышляю, каким воспоминанием пожертвовала, чтобы спасти нас возле затонувшего корабля. В тот момент мне было не до того, чтобы выбрать какое-то конкретное, с Чарльзом. Однако в моей личной биографии уже так много пробелов, что ничего нельзя утверждать наверняка.

Мы останавливаемся только по другую сторону Грани.

Все это время я мертвой хваткой цеплялась за плечи Ильрита, и теперь медленно разжимаю пальцы и отплываю от него. От созданного прежде отзвука остался лишь мерцающий контур, и герцог, приблизившись к чаше, вновь создает там дерево с серебристой листвой.

Сияние вокруг моего тела, начавшее блекнуть на обратном пути, к моменту возвращения в Срединный Мир полностью исчезло. Подплываю к одной из колонн маленького алтаря, предлагающего нам краткую передышку, и прижимаюсь лбом к холодному камню. Мысли путаются в голове, как будто кто-то сунул мне в мозг вилку и перемешал его содержимое.

– Все нормально? – Мое плечо сжимает знакомая рука.

– Мысли немного разбегаются, – признаюсь я.

– Когда вернемся, устроим небольшой перерыв в помазании, – с неподдельной озабоченностью предлагает герцог.

Покачав головой, отстраняюсь.

– Думаю, к тому времени я уже полностью приду в себя. – Выдавливаю храбрую улыбку, однако Ильрит, кажется, вновь мне не верит. – Что я с ними сделала? Знаю, что воспользовалась гимнами древних, но что произошло?

– Когда душа сбивается с пути, а все, чем она была в смертном мире, уходит, остается только оболочка, – мягко произносит он. – Духи – всего лишь шелуха тех, кем они являлись прежде. Они покинули Бездну и не могут найти дорогу назад. Поэтому их нужно уничтожить: развеять либо же заставить исчезнуть силой.

Под кожей словно возникают пузырьки, а в глубине сознания раздаются слабые голоса незнакомых людей, напоминающие звуки, которые издавали духи, исчезая во вспышке света. Вспоминаю благодарность Дживре – потраченные на меня остатки ее человечности.

– Я убила их. – Странная мысль, поскольку они с самого начала были мертвы. – Этой вспышкой света… я покончила с ними, верно? – Поднимаю глаза на Ильрита, надеясь, что неправильно поняла его слова и сделала неверные выводы. – Их души полностью исчезли? Или я все же отправила их навстречу возможному будущему?

– Для духа нет никакого возможного будущего, лишь окончательное завершение пути, – мягко, но печально поясняет герцог и касается ладонью моей щеки. У меня перехватывает горло. – Ты оказала им любезность. Лучше обрести конец, пусть даже безвозвратный, чем скитаться по миру, мучая живых. Они несут с собой гниль, распространяя царство мертвых лорда Крокана, а после, исчерпав свою ненависть, попросту рассеиваются. Ты даровала им чистую смерть. Благодаря живущей в тебе магии леди Леллии они на краткий миг перестали быть монстрами и вновь сумели ощутить себя людьми. Если бы меня когда-нибудь постигла подобная судьба, я бы тоже предпочел уйти из этого мира не чудовищем, а тем, кем был при жизни.

Опустив глаза, медленно качаю головой.

– Это несправедливо.

– Никто не спорит, – соглашается Ильрит. – Нет ничего справедливого в том, что душам приходится страдать. Что лорд Крокан перестал соблюдать соглашение, заключенное с первым королем эльфов, и сопровождать души в Запределье, и вместо этого бушует и высасывает жизнь из наших морей, а его многострадальное королевство в своем нынешнем состоянии угрожает отравить и леди Леллию. И вдвойне несправедливо, что каждые пять лет, в день летнего солнцестояния, ему должны приносить в жертву невинных женщин, которые расстаются с жизнью, и все впустую.

Я думаю о его матери. Ильрит видел, как она прошла через то же, что и я. Ее помазали, вынуждая одно за другим принести в жертву свои воспоминания, а после отдали лорду Крокану ее тело. Узнавала ли она в конце собственного сына? А я буду узнавать? Меня пронзает почти невыносимая боль – за него.

– На этот раз жертвоприношение принесет плоды, – тихо обещаю я. Ильрит вздрагивает, но прежде чем успевает что-то сказать, продолжаю: – Если… когда я уйду, то приложу все силы, чтобы подавить его гнев и достойно выполнить свою задачу. – Если мне суждено сделать в своей жизни хоть что-то достойное, то, пожалуйста, пусть это будет возложенная на меня миссия. – Но даже если я потерплю неудачу, моя жертва не пропадет впустую.

Герцог чуть отклоняется назад и расправляет плечи, как будто делает медленный, глубокий вдох; слегка приподнимает брови. От сочувствия к нему что-то сжимается в груди. Потянувшись вперед, сжимаю его ладони, пытаясь разделить с ним его боль и показать, что беспокоиться не о чем.

– Как минимум стоит попытаться. Теперь, когда я знаю, что мы защитим мою семью, – похлопываю по висящей у бедра сумке с серебром, – нужно попробовать сберечь на веки вечные и все Вечноморе. Я видела, как люди отдавали свою жизнь и ради меньших целей.

Ильрит закрывает глаза, глубокие, как загадочная лесная чаща, и чуть слышно вздыхает, прогоняя повисшее между нами напряжение. Подавшись вперед, он прижимается лбом к моему лбу. Инстинктивно – как будто кто-то потянул за хрупкую, тончайшую ниточку – приподнимаю подбородок, почти касаясь носом его носа. На долгую минуту мы застываем в собственном рукотворном стазисе, уже не ощущая холода воды Серой впадины, согреваемые теплом наших тел. Мы так и держимся за руки, сплетя пальцы, и ни один из нас не желает прерывать этот миг единения и покоя.

– Почему ты запросто отказываешься от всего ради тех, кто никогда об этом даже не узнает? – бормочет Ильрит. Он так мучительно близко, что, если бы произнес эти слова вслух, я бы ощутила на губах его дыхание. – Как можешь так спокойно, без раздумий жертвовать своей жизнью?

– О, я раздумывала, и много, – возражаю я. Где-то в глубине сознания раздается тихий смешок, вызывая на губах улыбку. Но я продолжаю серьезным тоном: – Ильрит, я долгие годы была обузой для тех, кто находился со мной рядом, поэтому теперь самое малое, что могу сделать, это постараться спасти наши миры. – Честность дается мне удивительно легко.

– Ты не обуза, и сомневаюсь, что когда-нибудь ею была.

– Ты меня явно не знаешь. – Я слегка отстраняюсь, отступая от почти неотвратимого притяжения момента, прежде чем оно возьмет надо мной верх.

Ильрит открывает глаза.

– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – глубоко, проникновенно произносит он, не сводя с меня пристального взгляда.

Сердце резко ускоряет бег. Этот разговор затрагивает что-то глубоко во мне. Желание поцеловать герцога и полностью отдаться на волю чувств становится практически непреодолимым.

– Нам нужно двигаться дальше, – поспешно