Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

рассыпались по стене, ставшей теперь полом, напоминая предвещающее гибель созвездие. Пропитанные маслом тубы с картами разбросаны по сторонам, половина из них исчезла. Все драгоценные предметы, которые я столь бережно собирала, превратились в ничто…

Развернувшись, выплываю наружу. Сколько еще раз мне придется просто забывать обо всем, что у меня когда-то было, и становиться совсем другой? Осталось ли во мне хоть что-то истинно мое? Или я не более чем оборотень, способный ради выживания принять любую нужную форму?

Сейчас только выживание и имеет значение. Но не мое собственное.

Чуть дальше лежит трюм, где хранилось серебро. Направляюсь прямо туда, но по пути что-то привлекает внимание. Зависаю на месте, вглядываясь в полумрак, окутывающий более-менее уцелевшую половину корабля. Из-под обломков виднеется торс мужчины, явно придавленного их тяжестью. Несмотря на то что на нем уже попировали рыбы и прочие всевозможные чудовища, я узнаю прядь каштановых волос и шнурок, оторвавшийся от локтя насквозь промокшей куртки…

«Прошу, сэр, спуститесь в трюм», – последнее, что я сказала Кевхану Эпплгейту. Решительные, деловые, будничные слова.

Прикрываю дрожащими пальцами губы, пытаясь сдержать рвущийся с них крик, пусть даже не могу издать ни звука. Грудь разрывается от боли. Все тело мучительно ноет, а желудок почти выворачивается наизнанку, хоть я ничего не ела.

Никогда не хотела, чтобы ни с ним, ни с кем-либо из членов команды случилось нечто подобное. Все это моя вина. Я виновата в том, что боролась за свободу. Что не нашла в себе достаточно сил дышать, несмотря на невидимую хватку Чарльза.

Поднимаю руку к ключице и провожу пальцами по узорам, которые дали мне силу, которая привела бы Чарльза в ужас. В конечном итоге я победила.

Но какой ценой?

«Не лучше ли было бы терпеть его всю жизнь?»

– Виктория.

«Виктория», – насмешливо зовет Чарльз из далекого прошлого.

– Виктория.

«Ты моя».

– Нет! – Я отшатываюсь назад. Сильные руки тут же обнимают меня за плечи, удерживая на месте. – Отпусти!

Хватка мгновенно ослабевает. И тот факт, что Ильрит так быстро отпускает меня, помогает вернуться в настоящее. Откидываю волосы с лица, уставясь на него в безмолвном потрясении.

– П-прости. Тебе не следовало этого видеть. – Сама не знаю, о чем я сейчас: о себе или трупе.

– Все нормально. – На его лице отражаются лишь забота и беспокойство.

– Не нормально. – Пытаюсь проплыть мимо, но Ильрит двигается в воде гораздо быстрее и проворнее.

– Что я могу сделать? – спрашивает он.

– Ничего.

– Виктория…

– Сейчас не время, – резко напоминаю ему.

– Пожалуйста, позволь тебе помочь.

Услышав эти четыре слова, почти срываюсь.

– Помочь мне? Так же, как в тот раз, когда отнял у меня жизнь?

– Я подарил тебе жизнь. Иначе ты утонула бы в море, – спокойно и терпеливо отвечает он, несмотря на мои эмоции, хотя имеет все основания огрызаться.

– Только потому, что решил сделать из меня жертву! – Было бы легче, если бы я его вообще не волновала и он воспринимал меня просто как вещь. Такое отношение я смогла бы понять, поэтому оно причиняло бы меньше боли. – И даже тогда… насмехался надо мной.

– Насмехался? – Похоже, это замечание приводит его в искреннее замешательство. – Как?

От этого вопроса распаляюсь еще сильнее.

– Ты сказал, меня ничто не будет сдерживать, но я обрела лишь иллюзию свободы. Хваталась за соломинку, тщетно борясь за проблеск счастья – за тот миг, когда смогу жить, как мне вздумается… для себя. Мне приходилось все время бежать и бежать без остановки, иначе прошлое угрожало меня догнать. – Слегка выпячиваю подбородок, ощущая, как с лица осыпается тщательно натянутая маска. Морщу лоб, напрягаю и расслабляю щеки, не в силах решить, как лучше. – Все это оказалось несбыточной мечтой, верно? Если не он, то ты. А не ты, так твой бог. Но ведь я больше, чем просто вещь, на которую можно предъявить права. Не может быть, чтобы для меня ничего другого не осталось. Должно быть что-то еще…

– Виктория… – Ильрит зажмуривается, черты его лица искажаются от боли, как будто он подражает мне.

– Ты смеешься надо мной? – вскипаю я.

Герцог открывает глаза, в которых написана вся печаль мира. Ее столько, что хватит наполнить целые моря.

– Я тебя слышу. И чувствую так, словно ты рядом, даже когда нас разделяют океаны. – Ильрит проводит руками вверх по моим плечам, потом берет мое лицо в ладони. – Скажи, кто такой «он»?

Я напрягаюсь всем телом, с головы до пят. Не могу…

«Не буду…»

На меня накатывает новая волна тошноты. Мне следовало бы объяснить без всякого страха, с высоко поднятой головой, что речь о моем бывшем муже. Я ведь великий капитан Виктория. И неважно, через что мне пришлось пройти в жизни… это никак не умаляет моих достижений. Я это сознаю.

И тем не менее не могу произнести эти слова. Сама не понимаю почему. И еще больше ненавижу себя за это.

Я все еще силюсь найти ответ, когда меня отвлекает какое-то движение. Знакомая тень – силуэт, который я много раз видела темными ночами. В этом призрачном облике ее светлые волосы приобрели пепельный цвет, а зеленые глаза утратили присущий им блеск.

– Дживре, – шепчу я.

Ильрит оборачивается и издает тихий тревожный звук, предостерегая об опасности.

Тень женщины, которая некогда была моей подругой и первой помощницей, открывает рот и издает душераздирающий вопль.

Двадцать один

– Дживре! – Кричу я, размахивая руками на случай, если она, в отличие от сирен, не умеет слышать мысли. – Это я.

– Это не твоя подруга, Виктория, – рычит Ильрит, притягивая меня к себе.

Понимаю, что это не она, не та женщина, которую я знала, но в ней проскальзывают прежние черты, столь близкие моему сердцу. Как я могла…

Дживре бросается вперед.

Она – всего лишь туман, тень, угасающий свет жизни. Ильрит разворачивается и вонзает копье прямо ей в живот.

Моя первая помощница обхватывает древко пальцами и, скрежеща зубами, вновь издает вой. Ильрит заводит песню, и острие копья сияет все сильнее.

– Дживре, это ведь не ты. Прости, – говорю на языке жестов. Руки движутся так же быстро, как и мысли.

Она исчезает во вспышке света.

Моргаю, чтобы прогнать оставшуюся после нее синюю дымку, и, не дожидаясь, пока в глазах перестанут танцевать огоньки, несусь к Ильриту.

– Как ты смеешь! Она…

– Она была духом. – Герцог хватает меня за запястья. Одно сжимает слабо и неловко, поскольку все еще держит копье. Древко прижимается к коже, и я ощущаю его острее, чем воду или даже пальцы Ильрита на другой руке. – Это не та женщина, которую ты знала. Если бы ты дала ей хоть одну возможность, она попыталась бы украсть твою душу из тела