Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

Почувствуй это. Почувствуй, как я заполняю тебя целиком.

Джорни запрокинула голову, подставляя мне свою совершенную грудь. Вода стекала к её пупку, и, мельком увидев, как наши тела соединяются, я заставил себя запомнить этот момент.

Идеально.

— Ты и я, Джорни. Только ты и я.

Она сжалась вокруг меня, её стоны становились громче. Я ускорился, одной рукой притягивая её лицо к своему:

— Я хочу видеть тебя, когда доведу до края.

Палец провёл по её нижней губе, освобождая её от зубов. Другая рука впилась в её плоть, и она прижалась ко мне сильнее — мы вместе сорвались в бездну.

Её глаза потемнели от наслаждения, и между толчков я прошептал:

— Смотри на меня. Смотри, как мы растворяемся друг в друге.

Она застонала, ее прекрасные серые глаза закатывались от наслаждения. Ее влага сжалась вокруг меня так сильно, что я едва не потерял контроль.

— Черт, Джорни...

Волна удовольствия прокатилась от пяток до самого позвоночника. Я прижал ее сильнее к кафелю, погружаясь глубже.

Навсегда. Моя.

Мы устремились навстречу друг другу — губы, языки, горячее дыхание. Я резко вышел из нее, обливая ее живот горячими струями. Удерживая ее, я рухнул в пучину наслаждения, чтобы через мгновение возродиться из пепла.

Впервые мы с Джорни были настолько откровенны — без масок, без защитных барьеров. Мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь перевести дыхание. Моя рука обвивала ее поясницу, не оставляя ни сантиметра расстояния. Пальцы вплелись в ее мокрые волосы, большой палец провел по ее распухшим губам. Мы замерли так, пока вода не стала ледяной.

Шок постепенно рассеялся, дыхание Джорни выровнялось. Мы вышли из душа. Молча. Я обернул нас полотенцами и подвел к кровати. Тишину нарушал только звук расчески в ее волосах и наше дыхание.

Даже когда мы устроились под одеялом, уже полностью сухие, эта тишина была уютной.

Узкая полоска лунного света пробивалась сквозь шторы, но мне было видно каждую ее черточку. Ее рука лежала на моей груди, голова устроилась на плече, мокрые волосы рассыпались по моей коже, словно отдельное одеяло.

— Дай мне свою ладонь.

Ее шепот разрезал темноту, как луч света, которого я не осознавал, что искал. Я перевернулся, поймав взглядом ее улыбку.

— Ладонь? Зачем?

Ее голос звучал легко, будто после нашего единения она наконец вернулась в настоящее.

— Я ненавидела большую часть времени в больнице. — Она тихо вздохнула. — Ну, кому бы это понравилось? Но там были и хорошие моменты.

— Да? — Я был полностью вовлечен. — Например?

Она прижалась ко мне сильнее, вытащив из — под одеяла мою руку и взяв ее за запястье.

— Ну, я бы не выжила без Тобиаса. Это точно. Он научил меня быть сильной, когда я не хотела.

Я молчал, пока она водила пальцами по линиям на моей ладони.

— А еще я встретила странных, но милых людей, которые скрашивали мое время между побегами.

— Например?

— Афина была бы первой в этом списке.

Мой живот ёкнул от скрытой радости в голосе Джорни. Не уверен, что она сама замечала, как улыбается, но чем больше она говорила, тем сильнее поднимались уголки её губ.

— Она была старше. Всегда говорила, что празднует тридцатилетие, но, думаю, ей было за шестьдесят. Седые волосы до бёдер. Каждый раз, когда к ней приезжала внучка, та заплетала их в косу.

Лёгкие прикосновения Джорни к моей ладони начали разжигать во мне тепло, и я попытался перевести тему:

— Чем же Афина была так особенна?

— Она научила меня гадать по руке.

Я замер, брови взлетая к волосам.

— Гадать? То есть... магия?

Её смех был очарователен.

— О да! Она утверждала, что в её жилах течёт магия.

Она снова рассмеялась, и я, кажется, влюбился ещё сильнее — хотя, казалось, куда уж больше.

— Она смешила меня в моменты, когда я была на грани. Брала мою ладонь, водила пальцами по линиям, изучала в сантиметре от своих глаз. Это... успокаивало.

Я перевернулся под Джорни, наблюдая, как она рассматривает мою ладонь, словно собирается повторить трюк Афины.

— И что, она действительно могла? Как думаешь?

Джорни слегка пожала повреждённым плечом, и я почувствовал её улыбку на своей груди.

— Возможно. Одно её предсказание сбылось.

— И какое же? Неужели она предсказала, что тебя выпишут из психушки? Потому что это точно сбылось.

Я усмехнулся, сжимая её колено, отчего она дёрнулась и рассмеялась.

Она снова расслабила ногу, прижавшись ко мне, и смех постепенно стих.

— Она предсказала, что мое разбитое сердце заживет, и тот, кто его разбил, тот и исцелит.

Внутри меня вспыхнуло чувство вины, но почти сразу его сменило облегчение. Джорни прижалась еще ближе, словно не придав значения этим словам, и притянула мою ладонь к себе.

Несколько секунд ее тонкие пальцы скользили по линиям на моей руке, заставляя меня задержать дыхание.

— Ну и что ты видишь? — наконец спросил я, глядя на нее сверху вниз, с тяжелым взглядом и огнем внутри.

— Не уверена, — ответила Джорни, улыбаясь так, как улыбалась до того, как все пошло под откос.

Ее нога плотнее обвила мою, и в этот момент я понял, каким будет наше будущее. Джорни снова пошевелилась, я высвободил руку из — под нее, и она упала на подушку, а мои ладони оказались по бокам от ее лица. Ее глаза, влажные и широко раскрытые, смотрели на меня, а пухлые губы слегка приоткрылись от удивления.

— Мне не нужен тот, кто прочтет мое будущее по ладони.

Между её бровей легла едва заметная складочка, когда я приблизил губы так близко, что наше дыхание смешалось.

Джорни приподняла подбородок, дразняще касаясь моих губ своими — просто чтобы свести меня с ума.

— Разве нет?

Я прижал лоб к её лбу, её сладкое дыхание заполнило все мои чувства, доводя до исступления.

— Ты, Джорни Смит. Ты — моё будущее.

Её ноги раздвинулись в безмолвном согласии, а ладони легли на мои напряжённые бицепсы. Я всё ещё удерживал себя над ней, но скоро...

Скоро я погружусь в неё, доказывая, что моим словам не нужны подтверждения в линиях на ладони.

Я уже был у ее входа, когда наши губы продолжили дразнить друг друга. Глаза закрылись сами собой, когда я понял — моя девочка уже готова принять меня.

— Я всё ещё твоё будущее, даже если кто — то охотится за мной?

Я ответил толчком, погружаясь в неё, соединяясь так, как не смогут выразить