Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

Я также знала, что у полиции ноль зацепок по поводу сестры Марии — по крайней мере, именно это они твердили директору Эллисону каждый день с момента, как «вытащили меня из постели» на допрос.

— Ты всё же что — то не договариваешь. — Я замолчала, заметив, как его лицо исказилось от муки.

Тот беззаботный Кейд, который каждую ночь приходил ко мне, где мы укрывались ото всех, — не был тем, кто стоял передо мной сейчас. В его тёмных, обычно медовых глазах бушевала буря.

Озарение пришло мгновенно.

— Это потому, что ты едешь к отцу, да?

Только человек, выросший без родителей, мог упустить такой факт, пока он бы не ударил его прямо в лицо.

Он увидится с отцом. С отцом, который в тюрьме. С отцом, который напугал его мать настолько, что она сбежала, даже не попрощавшись с сыном.

— Нет, — выпалил он так быстро, что я едва расслышала. Когда я подняла на него взгляд, он уставился в книгу у меня за спиной.

Я убрала руки с его напряжённых щёк, когда он провёл пальцами по волосам, дыша короткими, прерывистыми вдохами. Моё сердце сжалось — идеальный парень стоял передо мной, разрываемый внутренней борьбой. Я молчала, пока он справлялся с этим: его челюсть то сжималась, то разжималась, взгляд то сужался, то снова становился ясным.

— Ладно, — прошептал он, наконец сломав стену, как я и знала. — Ты права. Я ненавижу его. И буду ненавидеть до последнего вздоха.

Решение было простым.

— Тогда не езжай.

Он смотрел так, будто я ударила его по лицу, и я поспешно добавила:

— Просто... Оно того не стоит. Не стоит этих переживаний.

Его саркастичный смех обжёг меня, а ладонь схватила за подбородок, принудительно подняв лицо, чтобы эти бурлящие глаза пригвоздили меня к стеллажу.

— О, я, блять, точно поеду. Всё, что может приблизить нас к разгадке того, кто пытается похитить тебя, для меня того стоит. И Томми Уокер не встанет у меня на пути.

То, как он произнёс имя отца — с лезвием в голосе, — пронзило меня. В нем звучала боль. Обида. Две эмоции, которые я понимала слишком хорошо.

Я переживала их миллион раз, когда представляла, как родители бросили меня просто потому, что я была им не нужна. Как будто в мире существовало что — то ценнее, чем их собственная дочь.

Обида въелась в мои кости, и я буквально ощутила то же, что и Кейд. Гнев скрутил живот при мысли, что кто — то — его же отец! — мог заставить Кейда, самого самоотверженного человека, испытывать такую горечь.

Этот гнев понёс меня вглубь библиотеки, с рукой Кейда в своей, мимо рядов книг — прямиком в раздел древней истории.

— Что ты задумала? Ты не остановишь меня, как бы ни переживала.

— Тогда поторопись, — встав на цыпочки, я прижала свои губы к его.

Что — то сладкое закружилось в животе, вытесняя горечь. Когда я снова встала на пол, его прежде грозовые глаза потемнели уже совсем по — другому.

— Что ты делаешь?

— Успокаиваю перед дорогой, — мои пальцы нашли пуговицу его тёмных джинсов.

Он вцепился в мои волосы, прикрыв ладонью щёку.

— Джорни Смит, ну что мне с тобой делать?

Я пожала плечами, ненадолго отвела взгляд.

— Ненавижу осознавать, что твой отец причинил тебе боль.

— Томми Уокер не причинял мне боли, — резко парировал он. — Но одна мысль о нём выводит меня из себя.

Я облизала губы, стягивая его джинсы и прижимаясь к боксёрам, где уже угадывалась твёрдая выпуклость.

— Ладно. Тогда ненавижу видеть тебя злым.

Пальцы скользнули под ткань, а его рука сильнее вцепилась в мои волосы.

— А когда вернёшься с информацией, которую ищешь... сможешь выместить остатки гнева... на мне.

— М — м, — он провёл языком по губам.

— Договорились? — я уже готова была опуститься на колени, чтобы переключить его внимание с отца, которого он сам же и посадил.

Где — то в глубине живота ёкнуло — вина за то, что Кейд проходит через это из — за меня. Но я знала: он упрям как никто другой, и никакие слова не остановят его.

— Ты пытаешься отвлечь меня?

— Возможно, — ответила я. — А возможно, даю тебе стимул вернуться.

Наши взгляды столкнулись — и в этот момент я опустилась на колени, ощущая мягкий библиотечный ковёр под голой кожей.

— Господи, Джорн... — он резко вдохнул, когда я провела языком по кончику, обхватив основание.

Коварная улыбка расползлась по моему лицу. Я и забыла, каково это — делать такое по — настоящему. Не для себя. Для него.

— Когда ты этому научилась? Хотя... не отвечай. Это чертовски восхитительно.

Мне нечем гордиться в том, что происходило в психушке (он знал это), но до того, как я туда попала, Кейд всегда брал инициативу. В прошлом году я была наивной, неопытной. Теперь — нет. И с ним я чувствовала себя в безопасности, чтобы стирать все прежние границы.

— Рада, — прошептала я, принимая его в рот, двигаясь так, чтобы свести его с ума.

Было что — то невероятно мощное в том, чтобы доводить мужчину до дрожи. Я чувствовала себя желанной — и жаждала этого кайфа так же сильно, как и он.

Его рука опустилась на мой затылок, когда я взяла глубже. Соль на языке лишь подстегнула меня.

— Смотри на меня.

Его хриплый шёпот заставил меня содрогнуться. Когда я подняла взгляд, я снова провела языком по кончику, ощущая его вкус.

— Чёрт! — он стиснул зубы, на секунду зажмурившись.

Я снова приняла его в рот, и его пальцы впились в мои волосы.

— Почему ты выглядишь так чертовски сексуально, стоя на коленях?

Мне хотелось улыбнуться, наблюдая, как он теряет контроль, но вместо этого я погрузилась глубже, пока он не упёрся в горло. Я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как он тянет меня за волосы.

Почему мне так нравится доводить его до потери рассудка?

Это был опьяняющий кайф, даже сильнее, чем когда он сводил меня с ума, если честно. Мне нравилось, что он терял контроль. Нравилось, как он двигался в моём рту, ничего не сдерживая. И особенно как его тело содрогалось в кульминации, которую только я могла вызвать.

Когда я закончила, а его пальцы разжали мои волосы, я провела рукой по распухшим губам и, улыбаясь, поднялась на ноги.

Глаза Кейда пылали. Голодный, дикий взгляд заставил мою улыбку исчезнуть, когда он вцепился в мои