Мёртвые девочки никогда не проболтаются - С. Дж. Сильвис

Моя нога сама обвила его бедро, клетчатая юбка задралась, открывая доступ его пальцам к голой коже.

— Я чертовски люблю тебя, — прошептал он, закусывая мочку уха — он знал, как мне это нравится.

Тихий стон вырвался из моих губ, когда его пальцы нашли мои влажные трусики. Он прильнул губами к тому месту, где только что оставил следы зубов.

— Тебя заводит, когда ты делаешь мне минет, Джорни? — Он хрипло рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что невинная Джорни, которую я лишил девственности на поле для лакросса, станет такой?

Он высвободил руку из — под юбки (вторая всё ещё сжимала моё бедро) и посмотрел на свои пальцы. Они блестели. Месяц назад это заставило бы меня покраснеть. Но сейчас я чувствовала себя такой же дикой, как и он.

Голос Исайи раздался между стеллажами:

— Хватит трахаться! Машина ждёт.

— Чёрт, — пробормотал Кейд. — Придётся закончить позже, да?

Я была слишком возбуждена, чтобы кивнуть, и совсем забыла, что ему предстоит встреча с отцом. Надеялась, он тоже ненадолго об этом забыл.

Опуская мою ногу на пол, он вдруг сунул два пальца в рот, с наслаждением облизывая их, с тем самым грешным блеском в медовых глазах.

— М — м, — он сладко застонал, грубо прижавшись губами к моим. — Мой любимый вкус.

Пока он застёгивал джинсы, я прислонилась к стеллажу, чувствуя, как сердце бешено колотится. Его вкус всё ещё был на моём языке, когда он наклонился, чтобы прошептать на ухо:

— Спасибо.

Затем развернулся и направился туда, откуда раздался голос Исайи.

— И никаких безрассудств, Джорни. Я ожидаю, что ты будешь умницей и останешься в безопасности. Это значит — никаких ночных вылазок.

Я озорно ухмыльнулась:

— Есть, сэр.

* * *

— Они вышли на связь? — Этот вопрос я сдерживала с тех пор, как Джемма зашла ко мне час назад. Мы редко проводили время наедине, но, к удивлению, её присутствие успокаивало.

Слоан не было — она помогала Тобиасу с учебой в библиотеке. Мерседес заявила, что будет учиться в комнате, но я сомневалась в этом. Так что мы с Джеммой молча делали уроки в тишине моей комнаты.

Джемма отложила карандаш, подняв на меня взгляд с моей же кровати:

— Только сообщение Исайи, что они доехали. В тюрьме телефоны запрещены, так что он больше не писал.

Я кивнула, возвращаясь к ноутбуку. Тревога, которую я заглушила с Кейдом в библиотеке, снова подползала, словно мурашки по спине.

Меня охватило чувство ловушки — будто я снова в психушке, отрезанная от внешнего мира.

Взгляд скользнул мимо экрана к полке, где лежала папка, украденная из кабинета директора. Живот свело ещё сильнее, когда я достала листок с предупреждением сестры Марии — что я в опасности с самого рождения.

«Береги её».

Внутри будто зияла дыра — недостаток информации, который сводил меня с ума. Мысли о сестре Марии посещали меня по сто раз на дню. Я ловила себя на желании сбежать из Святой Марии, чтобы проверить девочек из приюта, но знала — это глупость.

Директор Эллисон постоянно напоминал держаться подальше, и в его словах звучала странная настойчивость.

Бумага упала на стол, когда я заметила, что Джемма пристально смотрит на меня. Она не стала спрашивать, что я держала в руках — всегда умела ждать, когда информация придёт сама.

— Думаешь, их отцы вообще что — то скажут?

Джемма закрыла книгу и медленно поднялась с кровати. Её каштановые волосы были собраны в высокий хвост, и, поправив его, она подтянула колени к груди.

— Честно? Только если пригрозить им.

Я нахмурилась:

— Угрожать их отцам? Но они же уже пожизненно заключённые, разве нет?

— Суд ещё не начался. Неизвестно, какие именно обвинения останутся после работы адвокатов.

Я сглотнула ком в горле от внезапного ужаса — отец Кейда мог выйти на свободу. Каково же сейчас самому Кейду?

— Их нужно было развести по разным тюрьмам, — пробормотала Джемма, — заставить стучать друг на друга.

Она вздохнула:

— Но Кейд, Брентли и Исайя преданы до мозга костей. Это они унаследовали от отцов.

— Кейд явно не от матери.

— Что ты имеешь в виду? — Джемма странно посмотрела на меня. Неужели не знает?

Я развернулась к ней, скрестив ноги на стуле:

— Мать Кейда ушла после ареста отца.

— Да, я в курсе. Исайя говорил.

— Она даже не попрощалась с ним. Он не знает, где она сейчас.

Джемма выглядела ошарашенной:

— Погоди... Я думала, у них были нормальные отношения.

Её взгляд метнулся по комнате:

— Исайя, кажется, этого не знает.

Плечи её опустились:

— Это многое объясняет в его поведении.

— В его поведении?

Джемма слабо улыбнулась:

— Кейд переживал, Джорни. После всего, что случилось с отцом, и новости, что тебя держали в психушке... Он полностью закрылся.

Она пожала плечами:

— Не могу сказать, что знала того Кейда, каким он был до твоего ухода. Но эмоции я видела только тогда, когда кто — то упоминал тебя.

Её голос стал теплее:

— Когда ты вернулась, это... будто вернуло в него надежду. Он словно проснулся.

Я фыркнула, отмахиваясь:

— Не может быть. Я говорила, что ненавижу его.

Джемма усмехнулась:

— Это только подстегнуло его. Эти Бунтари упрямы, как черти. Ты же знаешь.

Мы рассмеялись, и напряжение в комнате сразу спало. Я отвернулась, чтобы убрать бумагу обратно в папку, как вдруг ноутбук издал сигнал, сообщая о новом письме.

Всё ещё держа папку, я медленно открыла школьную почту, гадая, кто мог писать после занятий — и тут желудок сжался в комок.

Адрес отправителя заставил меня вскочить так резко, что стул грохнулся на пол. Сестра Мария?

Джемма мгновенно сорвалась с кровати:

— Джорни? Что случилось?

Текст письма горел на экране: «Если хочешь ответов и спасти монахиню — следуй инструкциям. 4616 Western Blvd, здание С. Сегодня, 21:00. И никакого стукачества.»

Меня покрыл ледяной пот, и я поняла: кто бы ни написал с почты сестры Марии, он специально выбрал момент, когда Кейд в двухстах милях отсюда.

— Я... — Руки дрожали, когда я уставилась на экран. Папка выскользнула из пальцев, и пожелтевшие листы рассыпались по полу, словно мои мысли.

— Джорни. — Джемма накрыла мои дрожащие ладони своими, и в ее встревоженном взгляде я прочла вопрос.

— Прочти.

Она наклонилась к экрану. Секунды растянулись в часы. Жуткая тишина повисла между нами, будто в самом страшном моменте фильма ужасов. Это могла быть ловушка, но на кону — жизнь сестры Марии.

— Никакого стукачества, — прошептала Джемма,