Вкус тьмы - Мария Снайдер

битуайта не помогла. Я позвала сиделку, и после того, как он выпил ещё одну чашку, мы перевязали ему рёбра и лодыжку, а также обездвижили всю ногу. Я оставалась с ним, пока морщины на его лбу не разгладились и он не заснул.

Чувство вины пульсировало во мне вместе с постоянно присутствующим горем. Если бы мне не хотелось так быстро уйти этим утром, я бы воспользовалась своей магией и узнала, насколько серьезны травмы молодого человека. Он не страдал бы весь день.

Я лежала без сна у небольшого костра в своей пещере и смотрела на языки пламени. Наши планы на завтра предполагали, что меня не будет как минимум два дня. И ради чего? Чтобы сохранить надежду? Сделать что-нибудь, что угодно, только чтобы я могла сказать, что не сдаюсь. Прекращение поисков не обязательно означало, что я потеряла надежду. Или смирилась с его смертью.

Мы были на войне, и пациенты нуждались во мне. И я не могла забыть о своем обещании Матушке, хозяйке гостиницы «Фонарный столб». Она так много сделала для меня, придумав мне маскировку, чтобы я могла работать под прикрытием в армии Эстрид. Я пообещала ей, что позабочусь о безопасности её дочери, Мелине. Мелину призвали в армию Эстрид, а затем отправили в монастырь в Чинска Мейр за то, что она не была девственницей. Пока Мелина была в безопасности от войны, я ни за что не позволила бы ей оставаться в тюрьме.

Я сообщу ребятам о своём решении утром. По крайней мере, теперь у меня будет время придумать, как спасти Мелину, пока мы с Блохой будем экспериментировать, чтобы выяснить, насколько сильна его магия.

Даже после принятия трудного решения сон всё ещё ускользал от меня. Я обдумывала другие трудные решения и задумалась, что Селина сделает с Тохоном. Она должна была знать, что я откажусь исцелять его. Если не… Я села. Если только у неё не было Керрика!

Мы предположили, что после нашей встречи она укрылась в безопасном месте. Но что, если она вернулась? Что, если она увидела, как Керрик выходит из пещеры, и схватила его? Что, если Зепп поместил его в магический стазис, чтобы Селина могла договориться со мной? Жизнь Керрика за жизнь Тохона.

Я поникла. Она бы уже прислала гонца. И я бы не стала исцелять Тохона. Даже ради Керрика. Или Белена. Если бы он был её пленником, что мы не подтвердили. Плюхнувшись обратно на свой спальный мешок, я выдержала очередной приступ печали и пожалела, что моя целительная сила не может исцелить разбитое сердце.

* * *

Утром я собралась с духом. Хандра ничего не изменила бы. Но действия могли. Я сосредоточилась на позитиве. Например, на магии Блохи. Если Белена коснулся Зепп, у нас был способ освободить его.

Обезьяны и Блоха не были удивлены изменением планов. В их сгорбленных позах сквозило печальное смирение. Блоха наклонил голову так, что его длинная чёлка закрыла глаза.

— Не сдавайтесь, — сказала я. — Я не сдаюсь. Керрик — самый упрямый человек из всех, кого мы знаем. Так или иначе, он проявит себя. Но сейчас нам нужно сосредоточиться на Блохе.

Блоха поднял голову.

— На мне?

— Да, — я села рядом с ним. — Нам нужно определить масштаб твоей новой способности и выяснить, настоящий ли ты маг смерти. Мы знаем, что ты можешь снять стазис, но можешь ли ты погрузить кого-нибудь в него?

— Я… Я не знаю.

— Тогда нам понадобится доброволец.

Трое из нас посмотрели на Квейна.

Квейн поднял руки.

— Подождите. Я уже проходил через это.

— Что делает тебя экспертом, — сказал Лорен. — Ты можешь сказать нам, правильно ли Блоха всё сделал или нет.

— Как раз насчёт этот «или нет» я и беспокоюсь, — сказал Квейн.

— Зепп говорил, что он не может забрать жизнь, как это делает Тохон, но он может заморозить жизнь в фальшивой смерти, — объяснила я.

— Но как мне это сделать? Когда Квейна заморозили, у меня возникло странное желание прикоснуться к нему. И когда я это сделал, — он поморщился при воспоминании, — мне показалось, что мой желудок вывернулся наизнанку. То же самое было, когда ты попадала в беду. У меня было такое… неприятное чувство. Но прямо сейчас я ничего такого не ощущаю.

— Может быть, тебе нужно сосредоточиться на этом, — предположила я. — Думай о приостановлении его жизни.

— Эм, мне не нравится, как это звучит, — Квейн отскочил в сторону от Блохи.

— Это не больно, ты — большой ребёнок, — сказал Лорен.

— Тогда почему не ты доброволец?

— Довольно, — прервала я обезьян. — Это важно. Если он сможет это сделать, это спасёт жизни.

— Я попробую, — Блоха закрыл глаза. Он скрутил рубашку в руках. Через минуту он открыл их. — Ничего. Извини.

— Попробуй ещё раз, но на этот раз положи руку на плечо Квейна, — сказала я. — Квейн, закатай рукав.

Нахмурившись, Квейн обнажил мускулистое предплечье. Свободная рубашка скрывала его мощное телосложение, но мышцы на шее бугрились от напряжения. Блоха положил пальцы на руку Квейна, снова закрыл глаза и сжал губы.

Мы ждали.

Блоха охнул и отдёрнул руку. Он в ужасе уставился на Квейна.

Квейн выглядел смущённым.

— Он приостановил меня?

— Нет, — сказал Лорен.

— Что не так? — спросила я Блоху.

— Я… я думаю… Меня сейчас стошнит, — Блоха выбежал из пещеры.

Я погналась за ним. Он склонился над кустом, его рвало. Когда он закончил, он опустился на землю. Опустившись на колени рядом с ним, я положила руку на его вспотевший лоб. Моя магия не подействовала. По крайней мере, он не был по-настоящему болен.

Обезьяны толпились у входа в пещеру. Когда Блоха заметил Квейна, он испуганно пискнул. Я жестом показала им вернуться внутрь. Присев на корточки, я опустила руку.

— Что случилось, Блоха? Поговори со мной, пожалуйста.

Он глубоко вздохнул, затем встретился со мной взглядом. Я едва не отвела взгляд. В его светло-зелёных глазах светились боль и горе. На мгновение его затравленный взгляд пронзил меня насквозь.

— Ты не можешь рассказать Квейну. Обещай мне.

Ой-ой.

— Обещаю.

— Я видел его смерть. Когда, где, как. Все кровавые подробности.

— О, нет. Мне так жаль, Блоха.

Он покачал головой.

— Это не твоя вина. Мне нужно учиться… Но я не собираюсь говорить ни ему, ни кому-либо ещё. Не сейчас. Хорошо?

— Да. Мы прекратим эксперименты. У Райна есть книга…

— Нет. Мне нужно знать, что ещё я могу делать. Это слишком важно, — он взял меня за руку и немного расслабился. — При касании всё в порядке, — он слегка улыбнулся