Беда - Никки Мэй

не могла поверить, что он — твой Кайоде. И там случилось кое-что, о чем я не рассказывала. Хотя надо было. Он так меня обнял — это были не платонические объятия. Он прижался ко мне, если ты понимаешь, о чем я.

Ронке все понимала. Так Кайоде обнимал ее после первого свидания. Колени задрожали.

— Ага… — только и сказала Ронке.

Изобель наклонилась вперед.

— Меньше всего на свете я хочу тебя ранить, но когда ты сказала, что собираешься встретиться с его мамой… Я поняла, что должна все рассказать. Не хочу, чтобы тебя унижали так же, как и меня. Она ужасная, предвзятая и злая женщина.

— Ты встречалась с ней? — глухо прошептала Ронке.

— Конечно. И с его сестрой Йетти. Я всю их семью знаю. Он тебе разве не сказал? Мы же почти обручились. Но потом вмешалась его мать. Она считает, что девушки смешанной расы — слишком распутные, они не созданы для брака. Вот что она мне сказала. Представляешь? Где-то в глубине души Кайоде — маменькин сынок. Потому мы и расстались. — Изобель положила ладонь на руку Ронке. — Он не женится на тебе, Ронке. С такими девушками, как мы, только поразвлечься можно. Мы не для крепких уз.

Ронке представила, как тянется к прикрепленному к потолку стоматологическому светильнику, а затем бьет им со всей силы в злобную физиономию Изобель. Картина была такой реалистичной, что она даже услышала хруст костей. Ронке отдернула руку.

— Извини, милая… Я знаю, как это тяжело. — Изобель смахнула наманикюренным пальцем несуществующую слезинку. — Но мужчины такие слабые. Кайоде напоминает мне Чейза, он тоже был маменькиным сынком. Я сказала Сими и Бу, что Кайоде ко мне приставал. Но они просто отшутились.

Ронке закрыла глаза. Вот почему Сими не отвечала ей на звонки и сообщения! Она взглянула на Изобель.

— Хочешь сказать, что Бу и Сими все знали?

— Да. Давно уже. Я показывала им сообщения, — сказала Изобель. — Я упрашивала их все тебе рассказать. Но они сказали, что лучше не вмешиваться.

Так вот что такое предательство — будто тебя пнули в живот. Ронке встала и посмотрела на свои уродские резиновые тапочки.

— Мне нужно побыть одной.

— Ты уверена? Хочешь, я обниму тебя? — Изобель встала и раскрыла объятия.

— Да, да… Нет то есть, просто уходи.

Ронке отошла и столкнулась со стульчиком.

Уходя, Изобель у двери помахала на прощание. Ронке снова села. Внутри нее все умерло.

Она написала Кайоде:

«Нам нужно увидеться. Сейчас. Ты дома?»

Он ответил через пару секунд:

«Что случилось? Я в два ухожу. У меня матч».

Ронке с трудом сглотнула и написала:

«Будь дома. Я скоро».

Ее любимый Кайоде. Весь целиком занял дверной проем. На нем черные джинсы, худи с эмблемой «Арсенала», улыбается широко. Ронке покачала головой. В груди заныло. Кайоде хотел ее обнять, но она отстранилась.

— Что такое? Опять тот ублюдок приставал?

— Изобель рассказала…

— Что рассказала?

— Все. — Ронке посмотрела ему в глаза. В ней еще жила крупица надежды. И где-то в глубине души она верила, что это ложь. Но правда была написана на его лице.

— Что бы она тебе ни наговорила, это все брехня. — Каойде отошел, пропуская Ронке в квартиру, но она стояла на месте. — Ладно, ладно! Я должен был сказать все честно. Это так унизительно… Она просто психопатка!

Внезапно у Ронке иссякли силы, и она прислонилась к дверному косяку.

— Кайоде, хватит. Не надо врать. Она все мне рассказала.

— Ронке, послушай… Это не… — Кайоде опустил взгляд.

— Не знаю, почему я вообще пришла. Она же тебе больше нравится. — Ронке развернулась и направилась к лифту.

Кайоде бросился вперед, преграждая ей путь.

— Послушай меня! Я расскажу тебе правду. Все расскажу! Но ты должна мне верить. Пойдем внутрь…

— Нет, говори здесь.

— У нас не было ничего серьезного, отношения без обязательств. Но когда я попытался с ней порвать, она как с ума сошла, не принимала отказ! Все приходила ко мне в квартиру, и мы оказывались в постели… Я был молод и глуп! И я этим не горжусь.

Ронке была разбита. Она медленно сказала:

— Кайоде, ты познакомил ее со своей семьей.

— Нет! Я приехал в Лагос на праздники. Она заявилась к нам домой, наплела маме, что она моя невеста. Целую сцену закатила! Ревела, кричала, угрожала убить себя! Я несколько часов пытался от нее избавиться. Мы уже собирались полицию вызывать. Спроси Йетти, если мне не веришь, — она там была.

Ронке покачала головой.

— Ой, не смеши меня! Если бы это была правда, ты бы уже сказал. Почему ты это скрывал?

— Мне стыдно, пойми. Когда я вернулся в Кейптаун, я был в полной заднице! Она такие ужасные слухи распускала — говорила, что я бил ее, украл ее драгоценности, должен ей денег! Затем мне на работу пришла анонимная жалоба, где писали, что я беру взятки. — Кайоде потер виски. — Я потерял работу. Все потерял. И мне пришлось уехать в Южную Африку. Чтобы наладить жизнь, мне потребовался целый год.

Лицо Ронке запылало от ярости.

— Думаешь, я полная дура? Я слышала твои голосовые сообщения! Ты ее о встрече умолял!

— Да она все перевернула! Да, я правда хотел увидеться! Но не за этим! Она одержима мной. И я хотел ей сказать, чтобы она отвалила, оставила меня… нет, оставила нас в покое!

— Знаешь что… Хватит с меня. Я сыта по горло твоим враньем. Мне плевать.

— Ронке, я говорю чистую правду! Послушай, да, я неидеален. И я не святой. Я не твой отец! — Кайоде жалобно смотрел на нее. — Но клянусь, эта сука просто хочет меня достать.

Лицо Ронке сморщилось.

— Да мне на нее пофиг! Это касается нас с тобой! Ты не смог мне сказать правду!

Ронке разозлилась, горячие слезы покатились по ее щекам. Она развернулась, чтобы уйти.

Но Кайоде схватил ее за руку, пытаясь остановить.

— Ронке, послушай меня! Я люблю тебя.

Впервые в жизни Ронке ударила человека. Влепила пощечину со всего маха прямо по лживому лицу изменника. Они были поражены. Оба.

Ронке даже не стала ждать ответа. Она не стала заходить в лифт — побежала по лестнице, тяжело дыша. Кайоде не помчался следом. Ронке вытащила телефон.

— Рафа, можно я приду?

29. Бу

Бу зажмурилась и прислушалась к сердцу, тяжело стучавшему в груди. Тук. Тук. Тук.

Час назад она вернулась домой из футбольной школы. София бежала впереди; в