Беда - Никки Мэй

— Здесь нам нельзя разговаривать, — сказала она. — Подожди, я возьму сумку.

Воскресенье, время бранчей для парочек (или семейных обедов). Все кафе в округе переполнены. В итоге подруги оказались в пабе. Сими выбрала самое тихое место, сказала официантке, что есть они не будут, но выпьют бутылку белого домашнего вина. Не время и не место крутить носом.

Девушка потянула за кольцо в носу и лопнула пузырь из жвачки.

— Вы находитесь в ресторанной секции.

— С удовольствием заплачу за два блюда, но есть мы не хотим, — вздохнула Сими.

Бу уселась за грязный стол, обхватив голову руками, — того и гляди начнет раскачиваться взад-вперед.

— Нет, у нас так не делается. — Официантка кинула два засаленных меню на стол. — Если хотите здесь сидеть, вы должны заказать еду. И я ее принесу.

— Цезарь с курицей, — сказала Сими и отдала ей меню. — Два проклятых цезаря! И вино! Вино побыстрее.

— Следите за тоном. У нас здесь не терпят оскорбление персонала.

— Извините. Плохой день.

Как только официантка ушла, Бу словно прорвало:

— Он не хочет разговаривать со мной! Даже не смотрит на меня. Бедная София, она понимает, что что-то случилось… Такая тихая, а ты же знаешь ее, она так себя никогда не ведет! Сими, я не вынесу…

Сими очень хотелось влепить подруге пощечину и привести в чувство. Она взглянула на официантку. Нет, пощечина — плохая идея. Сими и так вот-вот подтвердит стереотип об «агрессивных чернокожих женщинах».

— Бу, дыши… Вот так, глубокий вдох… Хорошо. А теперь выпей, сделай большой глоток. И начни с самого начала. Расскажи мне все.

Сими потребовалась целая вечность, чтобы вытянуть из Бу всю эту историю, но она все равно казалась неправдоподобной. Дидье прочитал письма Бу, которые она (глупо, очень глупо) не удалила. И не только письма босса (что само по себе плохо), но и (мерзкие, необдуманные) сообщения Бу, отправленные Изобель. Сими обновила шкалу — теперь подруга набрала девять с половиной, у Сими — по-прежнему два.

— Почему ты их не удалила? — спросила она, зная ответ. «Почему ты не выбросила тот буклет?» Сими попыталась успокоить: — Дидье любит тебя. Ты и София — весь его мир. Ему больно. Ты должна показать ему, как сильно сожалеешь. За него нужно бороться, Бу. И за твою семью тоже.

Сими говорила совершенно искренне. За Мартина тоже нужно бороться.

— Нет, ты не понимаешь, — проговорила Бу. Слезы катились по ее щекам. — Представь только, что на нашем месте оказались бы вы с Мартином.

— Я бы никогда ему не изменила. — Сими тут же пожалела о своих словах, но было поздно. — Извини, зря я это…

— А если бы он узнал про твой аборт? — продолжила Бу. — Вдруг кто-то сказал бы ему об этом? Как бы ты себя чувствовала? Как бы он себя чувствовал?

Сими оцепенела. Она не готова говорить об этом. Она глотнула дешевого, перебродившего, по цвету напоминающего мочу вина. Нет, Сими никогда не сможет рассказать. Да какого черта…

— Он знает. Нашел таблетки.

И Сими вывалила все. Но лучше ей не стало. И проблема хотя бы наполовину не решилась. Она просто стала более реальной.

— Значит, точно Ронке, — сказала Бу, ударив кулаками по столу. — Кто еще это мог сделать? Ронке рассказала ему про коробку от обуви! Как она могла так с нами поступить?

Сими была в замешательстве.

— Откуда ты знаешь про коробку?

— Так ты смеялась над этим в «Скай Гарден». Говорила, что это единственное безопасное место, куда не сунется твоя мачеха. Еще сказала, что у нее ноги слишком большие. Не помнишь?

— Нет, — покачала головой Сими. — Перебрала слегка.

— Ты говорила об этом до того, как Ронке услышала наш разговор о ней и Кайоде. — Бу побарабанила пальцами по столу. Подруга широко распахнула глаза. — Все из-за этого? Такая вот извращенная месть?

— Не знаю, — сказала Сими. — Но хочу выяснить.

До квартиры Ронке идти двадцать минут. Сими добралась за пятнадцать. Ступни в туфлях на семисантиметровых каблуках ныли в знак протеста.

Ронке открыла дверь в джоггерах и мешковатом свитере. Упругие кудряшки собраны в тугой пучок. Прическа ей не шла. Подруга выглядела нескладной, усталой и потухшей. Ее лицо блестело, а на подбородке красовались прыщи.

И снова — уже во второй раз за сегодня — Сими не пригласили зайти.

— Чего тебе нужно? — спросила Ронке.

— Мартин все знает, — ответила Сими. Она всматривалась в лицо подруги в поисках малейших признаков раскаяния.

— Хорошо. Секреты вредны для здоровья.

Ронке собралась закрыть дверь. Но Сими придержала ее ногой.

— Мой брак разваливается. Ты ведь этого хотела?

— Знаешь что, Сими? Мне плевать.

— А Бу? На нее тебе тоже плевать? Она уверена, что Дидье с ней разведется. Ты и этого хотела, да?

— Не удивлена, — вздохнула Ронке. — Надеюсь, они помирятся. Ради Софии.

— Почему ты ведешь себя как дрянь? — Сими хотелось встряхнуть ее. Или ударить.

— Сими, в этот раз не все вокруг тебя вертится. Прошу, уйди. У меня куча своих проблем. Ты знала, что Кайоде писал Изобель. Вы с Бу обе это знали. И дерьмово обращались со мной на протяжении долгих недель: смеялись за спиной, унижали на людях. Нет больше нас, все. Надеюсь, ты довольна. Ты была права. — По щекам Ронке катились слезы.

— Хватит ныть! — отрезала Сими. — Это жалко выглядит. Ты заявляешь мне, будто разрушила мой брак только потому, что твой парень козел? Серьезно?

— Не смей так говорить. Ты сама все разрушила! — воскликнула Ронке. — И передай своей Изобель: Кайоде будет очень ей рад.

— Вот как? Все это из-за того, что ты ревнуешь к Изобель?

— Я не ревную, она меня достала! С тех пор как она приехала, у нас только вахала! Твой отец был прав насчет нее. А теперь уйди. Просто уйди.

Ронке хлопнула дверью.

Меньше всего Сими хотелось болтать с Эбенезером. Но он был в фойе, так что избежать разговора было невозможно.

— Salaam alaikum, миссис Сими! Как поживает мистер Мартин? Когда возвращается?

— Все хорошо. Скоро.

Сими посмотрела на лестницу, но ее ноги уже подкашивались. Шесть пролетов добьют их окончательно. Поэтому она направилась к лифту, надеясь, что Эбенезер не пойдет за ней. Но тот пошел.

— У меня хорошие новости: моя жена закончила химиотерапию. Вчера я приготовил тибудьен[164], она поела его — и все было нормально! Впервые нормально с начала лечения. Она добавила немного острого соуса сестры Ронке. Какая она милая леди!