Опасный маркиз - Минерва Спенсер

драгоценности, поглаживая кожу вокруг нее так, что Мия начала выгибаться и тереться своим маленьким упругим задом о его член. Ее грудь блестела от пота, розовые соски призывно отвердели. Она извивалась под его губами, пока он покусывал и посасывал, взяв ее груди в ладони.

— Расстегни бриджи, Мия, — пощекотал ее тугой бутон хриплый шепот Адама.

Она расстегнула бриджи, взяла член в руку и направила в себя. Одним глубоким плавным движением он вошел в нее, и за сомкнутыми веками Адама взорвались фейерверки.

Адам мягко придерживал ее за бедра, а она двигалась на нем, глядя туда, где их тела соединялись. Догадываясь о его желаниях, Мия позволила ему полностью выскользнуть из нее и снова опустилась до упора, давая возможность насладиться захватывающим зрелищем — как его член исчезает, погружаясь в ее тело. Адам мощно толкнулся в нее, и Мия вскрикнула, вцепившись ему в плечи и дрожа от удовольствия.

Огненная волна ослепила его, и он, содрогаясь, стиснул ее в объятиях, в то время как сердце едва не выскочило из груди.

Потом они, обнаженные, лежали на узкой кровати, и Мия гладила его живот — переплетение мышц под гладкой кожей, отделявшее худые бедра от рельефной груди и плеч.

Адам застонал.

— Мне нужно прийти в себя, миледи, ведь я, как утверждает Бушар, уже старик.

— Как это на вас непохоже, милорд, — напрашиваться на комплименты. Может, показать вам, как быстро вы способны приходить в себя?

Адам затрясся всем телом от смеха, но рука его все же двинулась вниз, чтобы перехватить ее ладонь.

— Отдохни, любимая, и дай отдохнуть мне: завтра тяжелый день.

Его слова моментально отрезвили Мию, она приподнялась на локте и взглянула на него.

— Так мы наконец поговорим о завтрашнем дне? Ты неделями избегал этой темы.

Адам открыл глаза, и, заглянув в их льдистые голубые глубины, Мия поняла, что он сейчас скажет.

— Вечером за мной зайдет Рамзи, и мы отправимся в порт на «Призраке». Ты останешься на этом корабле, и к Утесу Куора пристанет Бушар, а не Рамзи. Ты останешься на корабле до моего возвращения.

Хотя Мия ожидала этих слов, у нее все же перехватило дыхание. Он это все спланировал без нее. Они спланировали. Она села, вдруг почувствовав головокружение, с трудом удерживаясь от желания немедленно броситься в бой и приказав себе успокоиться. Разве мужчина станет слушать взбешенную и эмоциональную женщину.

Мия взглянула на мужа и открыла было рот, но он прижал длинный мозолистый палец к ее губам.

— Даже не спорь. Ты сделаешь так, как я сказал. Поняла? Это не обсуждается, и ты глубоко неправа, если надеешься, что я передумаю. — Его подбородок напрягся, и Адам метнул на нее суровый взгляд. — Я крайне сожалею, что позволил тебе отправиться в это путешествие, хотя все во мне буквально вопило, что это далеко не мудрое решение. Впредь я не стану поступать вопреки здравому смыслу.

Мия в гневе вскочила с постели, не в силах оставаться рядом с ним, но и отвести от него взгляд не смогла.

Его лицо смягчилось.

— Ты ничем нам не поможешь, поверь, скорее помешаешь, а мне добавишь лишний повод для беспокойства.

Его тихие слова возмутили Мию еще больше, чем суровый приказ, и она что есть сил завопила, больше не пытаясь сдерживаться:

— Ты такой же, как султан! Как мой отец! Как все остальные мужчины, которых я знала!

Адам приподнялся в постели:

— Ты несправедлива ко мне! Я уже дал тебе гораздо больше свободы, чем могла бы ожидать любая леди.

Он спустил ноги с кровати — судя по выражению лица, ярость в нем буквально кипела, он явно чувствовал себя оскорбленным, но ей было плевать: она хотела причинить ему боль.

— Ты дал мне свободу? Да кто ты такой, чтобы обращаться со мной как с рабыней?

— Не с рабыней, а с женой. С моей женой. Я твой муж, и так уж заведено.

— А ты и рад! Я бесправнее даже твоих слуг — они по крайней мере могут уйти, если возненавидят тебя. — Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, и все же ей не хватало воздуха.

Он оставит ее здесь одну, и, если что-то случится, она узнает об этом последней. И ничем не сумеет помочь. Совсем как в прошлом.

Адам поднял с пола бриджи, брошенные в пылу страсти.

— Говорите что хотите, миледи, но вы будете меня слушаться. Я оставлю вас здесь, даже если мне придется заковать вас в кандалы. — Он хоть и говорил тихо, но был явно на взводе.

Мия взглянула в его ледяные глаза и усмехнулась:

— Пока я тебе подчиняюсь, раздвигаю ноги и рожаю детей, как тупая свиноматка, ты будешь хорошо со мной обращаться, а если посмею думать своей головой, то посадишь под замок.

— Ты превращаешься в истеричку. Я всего лишь забочусь о твоей безопасности.

Ну, это уж слишком! Всякие остатки самоконтроля вмиг улетучились.

— Я ни в кого не превращаюсь! Это ты меня доводишь до истерики! Именно так ты довел одну жену до самоубийства, а вторую до побега?

Адам как раз натягивал рубашку, когда время остановилось, пока ткань соскальзывала ему на плечи. Мия закрыла глаза, мечтая, чтобы это мгновение продолжалось вечно, но знала, что такое невозможно. Ей придется пережить последствия своих страшных слов.

Она открыла глаза и отшатнулась, увидев перед собой чужого человека. Воцарившуюся тишину нарушало лишь ее тяжелое дыхание.

— Адам…

Но он предостерегающе поднял руку и жестко проговорил:

— Нет, это ты послушай меня! Мое терпение не безгранично. Ты останешься в этой каюте до тех пор, пока мы не отправимся в обратный путь. Я велел Бушару тебя запереть, на всякий случай.

Адам аккуратно застегнул жилет, поднял со стула сюртук, пригладил волосы, все еще влажные после страстного совокупления, взял свою перевязь из стенного шкафа и направился к двери каюты.

Мия бросилась за ним:

— Адам, ну пожалуйста!

Она схватила его за руки, и он замер.

— Отпустите меня, мадам! — Его тихий голос резал словно бритва.

Мия опустила руки, и он ушел не оборачиваясь. Дверь тихо щелкнула у него за спиной.

Адам почувствовал себя жалким трусом из-за того, что был благодарен судьбе, когда увидел, что на палубе никого нет. Вряд ли их спор остался незамеченным, во всяком случае — слова Мии.

Он отправился в носовую часть палубы, присел на ящик с припасами и, упершись локтями в колени и уронив голову на руки, пробормотал:

— Черт побери!

Все прошло ужасно. Ее слова больно ранили его, но