Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

Сун Хуайэнь кивнул.

– В гарнизоне в Дунцзюне около двадцати тысяч солдат. Я уже распорядился, чтобы они держали оборону вдоль дороги. Войска также размещены вокруг столицы железной стеной. Ванфэй не о чем беспокоиться. Север необъятен, но беглецам не сбежать от тяжелой руки ван-е.

Я нахмурилась.

– Мы не должны допустить бунт между двумя армиями. Во что бы то ни стало мы не должны допустить утечку информации.

– Ванфэй, не волнуйтесь. Железная гвардия поныне не терпела неудач в своих действиях. – Сун Хуайэнь решительно смотрел прямо на меня. Я видела в его глазах убийственное намерение. – Стрела уже покинула тетиву, обратной дороги нет. Ванфэй, вы должны принять решение!

Его глаза встретились с моими. Он стоял так близко. Я почти видела на его лбу пульсирующие от волнения вены.

Принять решение… Так легко сказать. Обратного пути уже не будет. За последние десять лет я приняла столько решений. Одни решения вызывали бурю. Другие практически столкнули меня в бездонную пучину. И никогда не было компромиссов. Отдать что-то. Получить что-то. Потерять. И так всю жизнь.

Уныло шелестел ветер.

Натянув накидку, я подняла голову и посмотрела в сторону императорского города.

…Цзыдань, ты решил объявить мне войну?

На западе пламенел закат, обнесенная стенами дорога залилась красным светом. За дворцовыми воротами в блестящих доспехах выстроились три тысячи всадников.

Сун Хуайэнь переступил дворцовые ворота с мечом в руке.

Я опустила скрывающий лицо капюшон и отправилась следом за Сун Хуайэнем. Со мной поравнялись два всадника. Я была одета в удобную для верховой езды одежду и спрятала лицо за шарфом. Среди всадников меня сложно было узнать, и я спокойно ступила во дворец.

Стену дворцового города заливали косые солнечные лучи, торжественная столица купалась в золотом свете. Городские ворота со всех сторон столичного района были закрыты, уже наступил комендантский час. Охранная гвардия под командованием Пан Гуя окружила поместье Ху. Остальные войска были разбросаны по столице для охраны резиденций сановников и ванов. Перед дворцом Цяньюань на коленях стояли дворцовые слуги. Несколько десятков солдат были рядом с ними с обнаженными мечами.

Вперед быстрыми шажками вышел старший придворный евнух и сказал:

– Его величество во дворце. Старому рабу приказано стеречь двери дворца и никого не подпускать ни на шаг.

Сун Хуайэнь склонил голову, я слегка кивнула и ступила вместе с ним на нефритовые ступени дворца.

В дрожащих тенях в глубине зала сидел Цзыдань, одетый в простые одежды и с нефритовой короной на голове. Он сидел на троне и холодно глядел на двери.

Я ступила в зал вместе с Сун Хуайэнем. В лучах заходящего солнца наши тени растянулись по полу, сливаясь с драконами из нефритового камня.

– А вот и вы, – эхом разнесся по залу равнодушный голос Цзыданя.

– Подданный с опозданием прибыл на помощь. Прошу прощения у вашего величества. – Сун Хуайэнь шагнул вперед с мечом в руке и опустился на колено.

Склонив голову, я молча опустилась на колено позади Сун Хуайэня, спрятав лицо в тени капюшона.

– На помощь? – Цзыдань усмехнулся. – Мы же тут совсем одни. Не нужно было господину Суну ступать в императорский дворец.

Сун Хуайэнь ответил с каменным лицом:

– Семья Ху замыслила восстание. Императрица, исказив императорское повеление, сокрыла от вашего величества правду. Подчиненный ступил в императорский дворец, чтобы защитить ваше величество, согласно повелению императрицы-матери.

Цзыдань слабо улыбнулся. Голос его звучал напряженно – он словно давно ждал этой встречи.

– Императрица тут ни при чем. Не к чему впутывать в дело безвинных людей. Мы знали о вашем визите. И долго вас ждали.

Тихо вздохнув с облегчением, Цзыдань медленно встал с трона.

– Поскольку вы действуете согласно повелению императрицы-матери, благодарю вас за любезность. Воля императрицы-матери…

«Императрица-мать» с его уст звучало как насмешка.

– …Мы, наконец, исполнили ее. Интересно – она теперь счастлива?

Сун Хуайэнь недолго помолчал, затем достал из рукава высочайший указ и преподнес императору обеими руками.

– Подданный глуп и может лишь следовать приказам. Подданный не смел распространяться о великой воле. Прошу, примите указ и запечатайте его большой яшмовой печатью. Так ваше величество сможет остановить бунтовщиков императрицы.

Цзыдань сжал кулаки, лицо его было белее бумаги.

– Мы единолично понесем ответственность за содеянное! Не нужно впутывать других!

Сун Хуайэнь холодно сказал:

– Против семьи Ху есть железные доказательства. Ум вашего величества подобен чистому зеркалу, требуется ваш высокий суд.

– Заговор рода Ху никак не связан со всем этим! – Цзыдань задрожал. – Мы уже в вашем распоряжении. С какой стати мы должны причинять вред слабой женщине?!

– Подчиненный не смеет, – холодно сказал Сун Хуайэнь.

Схватившись за трон, Цзыдань горько сказал:

– Вы и в самом деле монстры… вы убиваете даже женщин и детей!

Сун Хуайэнь потерял терпение и встал, обнажив меч.

– Прошу ваше величество поставить печать!

– Даже не думайте, что мы издадим этот указ! – Опираясь на трон, Цзыдань задрожал только сильнее. Из его тела будто испарились все силы.

Разъяренный Сун Хуайэнь сделал шаг вперед.

– Ваше величество! – Я ступила вперед и скинула капюшон.

Потрясенный Цзыдань повернул голову на мой голос. Его взгляд пронизывал меня до самого сердца. Между нами было не больше трех чжанов [151], но нас уже разделяли обида и вражда на всю жизнь.

Я медленно двинулась к нему. Каждый шаг был словно по лезвию ножа.

– Окажете честь?

Он улыбнулся. Его лицо приобрело мертвенно-серый цвет. Покачнувшись, он упал обратно на трон. Его бескровные губы шевельнулись, но с них не сорвалось ни слова.

Молча глядя на него, я позволила его улыбке беззвучно высечь меня.

– Ваше величество, прошу, взгляните. – Я забрала указ из рук Сун Хуайэня и медленно развернула его перед глазами Цзыданя.

– Это указ о свержении императрицы. В нем не говорится о высочайшем повелении умереть. – Я контролировала каждую мышцу на лице, голос. Сейчас император видел мой самый холодный взгляд. – Если вы пожелаете убить кого-то, вам не нужна императорская печать. Достаточно чаши с ядом. Род Ху готовил заговор. Согласно закону, необходимо истребить весь род. Вы можете спасти ей жизнь, если изгоните ее в холодный дворец [152].

Глядя на Цзыданя, я сказала:

– Ваше величество, это все, на что способна рабыня.

Цзыдань закрыл глаза – он будто больше не хотел смотреть на меня.

– Забери мою жизнь, а ее и ребенка отпусти.

Он посчитал, что я решила бесповоротно искоренить всех его родных.

– Мы готовы к худшему. И мы готовы нести за это ответственность. – закрыв глаза, он поднял голову,