Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ

румяные. У одного из них волосы тонкие, иссиня-черные. Длинные, почти до ушек достают… Когда я раньше глядела на новорожденных, у них были светлые мягкие волосы. Я никогда не видела малышей с настолько красивыми волосами.

А вот черты лица у двойняшек отличались. Девочка, завернутая в ярко-красную парчу, открыла глаза и взглянула на меня. Розовые губы были упрямо поджаты, а маленькие ручки беспокойно двигались. Выражение ее лица так напоминало отцовское. Мальчик же спокойно лежал. Его длинные ресницы чуть дрожали на прикрытых глазах. Тонкие бровки были чуть нахмурены. В его облике я узнавала себя. Тетя Сюй сказала, что, когда маленький шицзы родился, он не плакал и не двигался – он не дышал. Я тоже была без сознания, и у меня не было пульса.

Она была почти уверена, что ни я, ни малыш не справимся. А потом моя дочь душераздирающе разрыдалась. Именно ее крики вернули меня, вырвав из лап смерти.

Когда повитуха била мальчика по спинке, он отрыгнул воду и заплакал. Он чудом, но выжил.

Юйсю стояла за дверью. Когда повитуха и служанка сообщили ей, что все в порядке, она бросилась внутрь. Сначала она увидела пару детей, а затем мы встретились взглядами и обе расплакались. В такие моменты любые слова были излишни.

Успокоившись, она взяла одного младенца и снова задохнулась от рыданий.

– Как здорово, как же здорово… Как ван-е будет счастлив, когда узнает об этом!

У меня не было сил говорить, поэтому я просто взяла Юйсю за руку и нежно улыбнулась, выражая свою благодарность.

На север послали гонцов на самых быстрых лошадях. В ближайшие два дня Сяо Ци должен получить хорошие новости.

Я думала о том, как он отреагирует. Обрадуется ли? Вряд ли он сразу поверит, что небеса настолько благоволили нам. Как бы он назвал детей? Их отец находился за тысячи ли от нас. Я не знала, когда он вернется, когда сможет подобрать имена. Какое он может придумать имя сыну? Непременно оно будет связано с чем-то военным… Я не сдержалась от смеха, глядя на свою маленькую дочку, наблюдая, как она машет ножками и ручками. Ей так хотелось схватить свой палец и положить его в рот, чтобы пососать. Мне всегда было ее мало, а в тайниках сердца будто разлились студеные и сладкие родники.

Когда она родилась, за окнами шел мелкий дождь и воздух наполнился свежестью.

Мне было неважно, вырастут ли они красивыми, с царственным обликом. Главное, чтобы они прожили спокойную и счастливую жизнь. В безопасности.

Косые дожди способны смыть все сущее в мире. Пусть имя-жумин [136] у моей дочери будет Сяосяо [137]. Что касается сына – я надеялась, что он перенял не только храбрость отца, но и чистоту его сердца. Что ему не придется походить на родителей, чьи руки обагрены кровью… Его имя-жумин будет Чэ – чистый и прозрачный родник вне пределов людского мира и мирской суеты.

Незаметно пролетело полмесяца.

Как прекрасна стала жизнь, невероятно! Я наблюдала, как меняются и растут мои дети. Я до сих пор не могла поверить во все это. Когда во всем мире горели костры войны, лишь глядя на этих двух малышей, я чувствовала, что в нашем чудесном мире еще есть надежда на лучшее будущее.

Родственники и чиновники прислали целую гору подарков, многие подарки были редчайшими, сверкающими драгоценностями.

Зашел придворный евнух и подал мне заурядную деревянную шкатулку из сандалового дерева – подарок от Цзыданя. В руках – самая обычная и небольшая шкатулка, казалось, она весила тысячи цзюней. Внутри на гладком расписном чернильном атласе лежали два браслета – золотой и нефритовый. Я смотрела на драгоценности, и сердце мое сжималось, а неприятная боль разливалась по телу.

Согласно стародавнему обычаю, когда девочка рождается, ей следует надеть на руку золотой браслет. Только муж сможет снять его. А до замужества этот браслет будет оберегать девочку. Старики говорили, что небо уже давно все за всех решило – судьба предопределена. Никакой браслет не защитит ребенка от того, что ему уже предписано. Такие браслеты – ироничный пережиток прошлого.

Девятого дня десятого лунного месяца пришли благие вести. Юйчжан-ван отбил Ниншо, разгромил туцзюэ в Хэтяне, завоевал вражескую столицу и под крепостными стенами города обезглавил мятежного полководца Тан Цзина.

Три дня спустя войска прорвали оборону города, хан Хулюй бежал в Мобэй [138]. Его родственники, кому не удалось бежать из города, были убиты. В честь победы Юйчжан-ван устроил роскошный пир прямо в резиденции хана. Туцзюэ пожаловали ему жертвенные сосуды, армиллярную сферу и тугуй [139]. Все солдаты получили награды.

Императорский двор и вся столица ликовали. Боевые заслуги Юйчжан-вана означали стабильность, могущество, процветание в стране, гордость и славу народа. Совсем скоро победители вернутся.

Еще мне от Сяо Ци пришло личное письмо. Даже не обращая внимания на то, что А-Юэ была рядом, я дрожащими руками вытащила тонкий лист бумаги. Слезы побежали по лицу еще до того, как я развернула письмо.

Все это время я не смела предаваться любовной тоске, боясь, что это поколеблет меня. В тот момент, когда я развернула письмо, вся моя решительность рассыпалась в прах.

Письмо это пришло издалека. Сяо Ци писал его у пограничной заставы, сидя среди взлетающих к небу костров. В мелких кляксах, где изредка срывалась кисть, между слов я видела, как лицо его обдувала дорожная пыль.

«Я сейчас на берегу реки Удинхэ [140], среди племени хэляньцев. Путь к заставе Юйгуань неблизкий. Генерал с мечом наперевес несся по полям вскачь, сквозь морозы и лунный свет, под песнь тангутской флейты. Даже если ты полжизни провел с мечом в руках и в жилах твоих течет железная кровь, мягкому сердцу в груди не избежать горечи разлуки. Сколько раз я грезил, как пересеку гору Гуаньшань, чтобы повидать свою молодую красивую жену и прекрасных детей. Думаю, не переставая, и мысли эти въелись в кости. Нет страшнее казни, чем разлука с любимыми».

Тонкий лист, но каждое написанное на нем слово врезалось в сердце. Несколько раз я смеялась. Иногда – горько плакала.

Я улыбнулась и подняла голову, боясь, что слезы упадут на письмо и размочат чернила.

– Ванфэй… – тревожно позвала меня А-Юэ, стоя в сторонке.

– Ван-е дал имена маленьким шицзы и цзюньчжу. Мальчика зовут Юньшо, а девочку – Юньнин, – смеясь, улыбнулась я.

– Ах! – А-Юэ все поняла. – Это значит, что ван-е отвоевал Ниншо!

Сначала я улыбнулась