Божественная одержимость - Кристина Руссо

Я стиснула зубы. — Ты не можешь просто так появиться здесь.

— Хм. — Он откинулся на спинку стула, его мычание было мрачным и низким.

У меня сжалось в груди, температура воздуха в комнате внезапно упала.

Он был хаосом, окутанным спокойствием, бурей, которая только и ждала, чтобы разразиться.

— Уходи, — твердо сказала я, заставляя себя стоять на своем, хотя чувствовала себя совсем не уверенно.

Тревор не пошевелился.

Он наблюдал за мной. Его взгляд был тверд.

Даже когда он ничего не говорил, он доминировал над всем вокруг.

— Тебе не следует идти, — сказал он наконец низким, ровным голосом, как будто констатировал факт, а не давал совет.

Я скрестила руки на груди, еще плотнее прижимая полотенце к своему мокрому телу. — Извини?

Он слегка наклонил голову, изучая меня своими темными глазами, которые, казалось, всегда видели слишком многое во мне. — Он тебе не понравится. — Его тон был слишком небрежным, скрывающим преступника внутри.

Я недоверчиво рассмеялась. — Ты даже не знаешь, кто он.

— Неважно, — Тревор откинулся на спинку кресла. — Он не в твоем вкусе.

Гнев вспыхнул в моей груди, прорываясь сквозь напряжение, которое нарастало с того момента, как я увидела его. — Может быть, ты не прав. Может быть, я прямо сейчас влюблюсь.

Его челюсть сжалась, всего на мгновение, и я увидела, как что — то промелькнуло в глубине его глаз — что-то темное и собственническое.

Затем он встал, беззаботный, и этого движения было достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Он продвигался медленно, так что я не заметила угрозы отступить, пока не стало слишком поздно. — С твоей стороны было бы неразумно уходить, Наталья.

Дыхание застряло у меня в горле, и на мгновение я лишилась дара речи. Теперь он был так близко, так близко, что я чувствовала исходящий от него жар, вдыхала слабый аромат его одеколона — чистого, темного и опьяняющего.

Вес его слов повис между нами, тяжелый и невысказанный, и тогда я поняла, что он угрожал не просто парню, с которым меня свела Франческа. Он угрожал идее о нем. Идее о ком-либо другом.

— Тревор... — Начала я, но мой голос дрогнул. Я все равно не знала, что собираюсь сказать.

Его челюсти плотно сжались. — Не надо. Идти.

Его голос был низким, контролируемым, но я слышала напряжение под ним, нить чего-то опасного, натягивающуюся все туже с каждым словом.

Моя грудь дрогнула, и я почувствовала, как эмоции захлестнули меня. — Почему, Тревор?

Последовавшая за этим тишина была оглушительной. Он не пошевелился, не моргнул, но я почувствовала перемену, бурю, назревающую за его внешне спокойным видом.

Взгляд его глаз — претензия — темный, извращенный, и… Собственнический.

Его глаза прожигали мои, наполненные чем-то навязчивым и грубым. Что-то, от чего у меня скрутило желудок и сбилось дыхание.

Это была не привязанность. Это было что-то более темное, голодное… Что поглотило бы меня, если бы я позволила.

Мое сердце бешено колотилось.

Это было оно.

Если он не скажет что-нибудь сейчас, если не признается в своих чувствах, тогда с нами покончено. Я не собиралась продолжать задаваться вопросом, какие у меня чувства к нему.

— Почему?

Его глаза сузились, челюсть снова сжалась.

Напряжение между нами было наэлектризованным, удушающим, как будто мы стояли на краю чего-то, из чего не могли выбраться.

Глава 39

22 года

Тихо гудел лифт, цифры на цифровом дисплее тикали вверх, к пентхаусу, а город внизу становился все меньше и меньше. Полированные стальные стены поблескивали золотыми вставками, отражавшими тонкое освещение.

Я взглянул на свой телефон. GPS-трекер накладывался на карту Нью-Йорка, единственная точка мягко пульсировала. Дальнейшая статистика и точные расчеты позволили мне понять, что звук доносился из ее спальни в родительском пентхаусе. Вероятно, она все еще спала.

Сигнал шел не только с ее телефона или ноутбука; он исходил от чего-то более близкого. Я все еще слышал ее голос в своей голове с того момента, как она получила кулон в виде сердца с розовым бриллиантом на свой день рождения в начале года.

— Мне нравится! — Наталья обняла Кали за шею и поцеловала в щеку, заставив ее рассмеяться. — Я обещаю никогда его не снимать!

Она думала, что это от Кали или наших родителей.

Но подарок был от меня.

И она понятия не имела.

Она была так взволнована, надевая его, что не посмотрела на оборотную сторону и не увидела, что на нем было мягко выгравировано слово amai.

Я сказал себе, что дело не в контроле или вторжении в ее личную жизнь. Но кого я обманывал? Мне нужно было знать, где она. С кем она. Что она делала. Тот факт, что это дало мне доступ к ее телефону, ноутбуку, ко всему ее цифровому миру — был всего лишь полезный побочный эффект.

Лифт тихо звякнул, и я сунул телефон обратно в карман, когда двери открылись. В комнату ворвалась волна теплого света и приглушенных разговоров, а также слабый аромат дорогого шампанского и элитных духов.

Пентхаус оказался таким же экстравагантным, как я и ожидал. Из окон от пола до потолка открывался вид на горизонт Токио, его сверкающие огни бесконечно простирались в ночи. Гости в дизайнерских платьях и сшитых на заказ костюмах двигались по залу, их смех и улыбки были натянутыми. Каждая деталь помещения кричала о богатстве, от каскадной хрустальной люстры до изящной минималистской мебели, которая, вероятно, стоила дороже, чем дома большинства людей.

Я вышел на вечеринку, поправляя манжеты своего костюма и оглядывая зал.

Натальи здесь не было — точка показывала, что она на другом конце квартиры.

Но это не имело значения.

Потому что, где бы она ни была, что бы она ни делала, я знал.

Университет был аквариумом с акулами; питательной средой для амбиций, завернутых в дизайнерские костюмы и кредитные карточки мамы и папы. Каждый пытался что-то доказать, пробиться к вершине того трона, которого, по их мнению, они заслуживали.

И в центре всего этого была Наталья.

Ее ум и красота слишком непринужденны.

Мужчины, конечно, обращали на нее внимание. Они всегда обращали. У нее была прекрасная манера входить в комнату и выдыхать из нее воздух.

Сначала они подошли к ней — неловкие улыбки, пошлые остроты, как обычно. И какое-то время они пытались сблизиться. Некоторые даже набрались смелости пригласить ее на свидание, их глаза