Божественная одержимость - Кристина Руссо

Но это никогда не длилось долго.

Несколько дней спустя те же самые парни избегали ее, как будто ее не существовало. Их улыбки исчезли, сменившись нервными взглядами и приглушенным шепотом. И в конце концов, сообщение распространилось…

Наталья Моретти была вне пределов досягаемости.

Я позаботился об этом.

Это было несложно. Несколько сотен долларов ребятам из боксерской команды в Квинсе, которые были у меня в долгу… Не потребовалось много времени, чтобы донести суть.

Держись от нее подальше, или я выбью из тебя все дерьмо.

Никто не хотел быть парнем, прихрамывающим на урок с разбитой губой и подбитым глазом, объясняющим, как на них "случайно" набросились на вечеринке студенческого братства.

Прошло совсем немного времени, прежде чем никто из парней даже не взглянул в ее сторону.

Затем был преподаватель по коммуникациям. Самодовольный засранец думал, что может разговаривать с ней свысока, опозорить ее перед классом. Я сидел рядом с ней в тот день, когда это случилось.

В тот вечер, когда я досрочно закончил колледж, он получил анонимное электронное письмо, связывающее его с компрометирующими фотографиями из поездки в Вегас, о которой, как он думал, давно забыли. К концу недели Университет объявил, что он уволен.

Защищать Наталью стало моей второй натурой, даже если она этого не знала. Особенно потому, что она этого не знала.

Она возненавидит меня, если узнает. Хорошо, что я сделал это не ради ее одобрения.

И, возможно, если я был честен с самим собой, это был единственный способ удержать ее рядом, не переходя черту, которую, как я говорил себе, я не переступлю.

23 года

Все началось с бесцеремонного комментария Кали в FaceTime.

— Похоже, у Натальи сегодня свидание.

Слова вонзились в мою грудь, как лезвие. Я не ответил, просто с непроницаемым лицом откинулся на спинку стула, делая вид, что сосредоточен на своем ноутбуке. Но мои пальцы уже замерли над клавиатурой, мое внимание было полностью сосредоточено на другом.

Свидание.

Слова Кали прокручивались в моей голове, превращаясь во что-то более мрачное. Я знал, что она ничего такого не имела в виду, но мысль о Наталии, сидящей напротив какого-то придурка — улыбающейся, смеющейся, позволяющей ему думать, что у него есть шанс, — заставила мою кровь вскипеть.

Как только звонок закончился, потребовалось меньше минуты, чтобы найти нужную тему в телефоне Натальи — случайный обмен текстовыми сообщениями, подтверждающий ужин в каком-то модном ресторане в центре города.

Адам. Специальность "Финансы". КроссФит. Чертовски скучно.

Я уставился на его контактную информацию, размышляя всего две секунды, прежде чем решила, что этого недостаточно. Мне нужно было убедиться, что он не появится. Взломав его телефон, несколько строк кода, и у меня был доступ ко всему — к его местоположению, его сообщениям, его календарю.

Хромоножка сейчас был на пути в ресторан, срезая путь, но все еще на пути к прибытию.

Нет, если мне есть что сказать по этому поводу.

Подключив систему светофоров Нью-Йорка, я перенаправил его через худшие пробки, которые мог предложить Манхэттен. Несколько удачно расположенных красных огней, и он практически полз через весь город. Затем последовал последний штрих — преднамеренная перегрузка операционной системы его телефона. Одно мгновение, и экран погас.

Нет навигации. Нет возможности позвонить или написать ей. Ничего.

Я откинулся на спинку стула, легкая довольная ухмылка тронула мои губы. К тому времени, когда Адам поймет, что происходит, Наталья уже покинет ресторан, устав ждать его.

И на этом все закончится. Второго шанса не будет.

Я не говорил себе, что это правильно. Не притворялся, что не переступаю черту. Я давным-давно перестал оправдывать свои действия.

Но когда я закрыл ноутбук и уставился в окно, на размытые вдали огни Токио, одна мысль засела у меня в голове, как якорь.

Наталье не подходил кто-то вроде Адама.

Она никому не принадлежала.

Кроме меня.

24 года

За окнами от пола до потолка простиралось сияние горизонта Токио, мозаика неоновых вывесок и сверкающих высоток прорезала ночь. Я прислонился к краю своего стола, прижав телефон к уху. В трубке слабо потрескивало, напоминая о расстоянии отсюда до Нью-Йорка, но голос на другом конце был достаточно отчетливым.

— Пожалуйста, пожалуйста, я понимаю, ладно? Я буду держаться от нее подальше. Я клянусь...

От отчаяния в его голосе у меня скрутило живот — не от вины, а от отвращения. И это был парень, который думал, что он достаточно хорош для Натальи? Парень, который думал, что может сидеть напротив нее, смеяться вместе с ней, может быть, даже прикасаться к ней, и вот как он сдался, когда стало тяжело? Жалко.

Приглушенное шарканье на линии, за которым последовал профессиональный голос. — Мы сказали ему отвалить. Сначала вежливо, понимаешь? Но он не понял намека. Продолжал настаивать, что он не испугался.

— Я не буду писать ей, звонить, ничего! Я буду призраком. Ты больше обо мне не услышишь! — Крики были такими громкими, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха.

— Отпусти его, — сказала я низким и уверенным голосом. — Он не собирается пробовать что-нибудь еще. Наверное, даже уже наложил в штаны.

— Он так и сделал... — Мой солдат на другом конце снова вышел на связь. — Считай, что дело сделано, босс.

Я закончил разговор и взял стакан. Янтарная жидкость кружилась в стакане, пока я смотрел на город и мое слабое отражение в стекле.

Она заслуживала лучшего. Но лучшего не существовало. Не в нашем мире.

И если это означало, что никто другой не сможет заполучить ее… Так тому и быть.

25 лет

Басы из динамиков клуба вибрировали так глубоко, что отдавались у меня в груди. Заведение было переполнено, такой хаос можно ожидать в канун Нового года в Нью-Йорке. Тела двигаются на танцполе, смех эхом доносится из VIP-секций, шампанское по завышенным ценам льется рекой.

Я облокотился на перила четвертого этажа с бокалом в руке, глядя на море лиц внизу.

Зак стоял рядом со мной, непривычно тихий. Его внимание было сосредоточено не на веселье, а на маленьком блестящем предмете в его руке — золотой пуле с зашифрованным именем владельца. Я наблюдала, как он перекатывает ее между пальцами, как игрок, взвешивающий кости, с отстраненным выражением лица.

— Ты весь вечер пялился на эту штуку, — сказал я, делая глоток виски. — Забудь об этом, чувак. Ты никогда не найдешь ее.

Зак взглянул на меня, проводя языком по зубам. — Ты этого не знаешь.

Его губы растянулись в полуулыбке, когда он