Прекрасное изгнание - Кэтрин Коулc

Я чуть не подпрыгнул — не заметил, как подошел мой маленький приятель. Опустив взгляд, я увидел Бенни. Невозможно было отрицать, что он выглядел очаровательно: синий костюм и бабочка с кисточками от кистей для рисования.

— Ну? — поднажал он.

Я усмехнулся:

— Думаю, Арден отлично умеет постоять за себя.

Бенни нахмурился:

— Если ты не справишься, я сам разберусь.

Я рассмеялся:

— Спасти даму — дело святое. Может, объединим усилия?

Улыбка расплылась по лицу Бенни, и он выставил кулак:

— Вот это дело.

Я ударил кулаком по его кулаку, и мы направились к Арден. Она, заметив нас, театрально расширила глаза, моля о спасении. Подойдя ближе, я понял почему.

— Моя коллекция поистине уникальна. Ее оценивают более чем в пятьдесят миллионов, — монотонно вещал Квентин, переводя взгляд с очередной жертвы на Арден и откровенно ее разглядывая. — Конечно, я всегда в поиске новых многообещающих талантов.

Я шагнул вперед, обнял Арден за талию и поцеловал в висок:

— Все хорошо, Злюка?

Арден прильнула ко мне, положив ладонь на грудь:

— Обсуждаем, какие жанры в искусстве кому ближе.

Бенни упер руки в бока и уставился на Квентина:

— В платье мисс Арден никакого искусства нет. Лучше на стены посмотри.

Арден опустила голову, пряча улыбку. Мужчина напротив закашлялся, сдерживая смех. Щеки Квентина порозовели, но он злобно посмотрел на мальчика.

— Устами младенца глаголет истина, — пробормотал я.

Глаза Квентина метнулись ко мне:

— Этого ребенка стоило бы научить манерам. Где его родители?

— Это тебе бы не помешало немного воспитания, — огрызнулся Бенни, совсем не испугавшись. — Папа говорит, что на тетины сиськи не пялятся.

На этот раз и я, и ковбой напротив не сдержались. Мужчина был в ковбойской шляпе и начищенных сапогах, и когда он повернулся к Квентину, пряжка на поясе засверкала:

— Парнишка дело говорит. А еще, у нас тут не принято пихать всем в глотку разговоры о своих миллионах.

Квентин вздернул подбородок:

— Я не стану извиняться за свое состояние.

— И не надо, — ответил ковбой. — Так же как и нам не нужно это слушать.

Квентин фыркнул и повернулся к Арден:

— Поговорим, когда вы окажетесь в более достойной компании.

Он развернулся и удалился, не дождавшись ответа, но Бенни крикнул ему вслед:

— Она любит свою недостойную компанию! Достойная — отстой!

Арден зажала рот ладонью, чтобы не расхохотаться.

Бенни обернулся к нам:

— А что вообще значит «недостойная»?

Она присела и обняла его:

— Это мое любимое слово.

Он просиял:

— Я так и знал!

К нам подошел мужчина — как две капли воды похожий на Бенни, только постарше на пару десятилетий.

— Бенни, мы же говорили, что не все мысли надо вслух произносить. — Он посмотрел на нас. — Простите.

Я усмехнулся:

— У вас замечательный сын.

Мужчина рассмеялся:

— Спасибо. Я тоже так думаю… большую часть времени. Но сейчас он пойдет со мной к закускам.

Бенни взглянул на меня, сузив глаза:

— То, что ты сказал, что я крутой, не значит, что я за тобой не слежу. — Он показал два пальца себе на глаза, потом на меня. — Я слежу.

— Бенни, — прошипел отец, уводя его прочь.

Мы расхохотались. Арден еще крепче прильнула ко мне.

— Бенни, мой герой.

— Эй, — прошептал я. — А как же я?

— Ты всегда мой герой, — прошептала она, коснувшись губами моих.

— Пять тысяч долларов. Кто даст шесть? — прозвучал голос аукциониста с небольшой импровизированной сцены, пока он указывал на большой акварельный пейзаж Ханны. — Раз, два… продано джентльмену в заднем ряду с восхитительной ковбойской шляпой.

Я обернулся и увидел, как мой новый знакомый, Говард, с достоинством кивнул, подтверждая покупку. Когда я снова взглянул на сцену, Арден уже сверлила меня взглядом. Я не смог сдержать улыбку.

— Она убьет тебя во сне, — пробормотал Кай рядом со мной.

Я только шире ухмыльнулся:

— Оно того стоит.

— Ты не ошибаешься, — добавил Коуп, в голосе которого слышались нотки веселья. — Очень хочется посмотреть, как у этого Квентина башка взорвется.

Я скупил каждую работу Арден, выставленную на продажу. Квентин поднимал ставки, но мне было плевать. Все ради благого дела. Но, по правде говоря, я просто не выносил мысли, что у него будет хоть что-то, связанное с Арден.

— И последний лот на сегодня. «Из боли — в цветение» от Арден Уэйверли, — объявил аукционист, и в зале сразу стихло. Он указал на большое полотно — то самое, над которым Арден работала, когда я впервые вошел в ее мастерскую. Оно заговорило со мной с первой же секунды.

— Он сверлит тебя взглядом, будто хочет убить, — пропела Роудс.

— Хочешь, я применю прием джиу-джитсу, которому меня Кай научил? — спросила Лолли, вскидывая руки в какой-то придуманной ею боевой стойке.

— Господи… — выдохнул Кай. — Ты же обещала не делать этого на людях.

Лолли сжала бицепс:

— Я знаю, что эти пушки смертельно опасны, но тот придурок это заслужил.

— Мама, — прошипела Нора, выдав имя, которое использовала только в крайнем случае, когда хотела остановить Лолли.

— Ну и ладно. Вы вечно портите мне веселье.

— Или пытаемся не довести до судимости, — буркнул Трейс, потирая переносицу.

— Начнем с одной тысячи долларов, — вмешался аукционист. — Кто даст тысячу?

Квентин поднял табличку:

— Десять тысяч.

Толпа зашепталась.

— Ого, у нас тут серьезный игрок. Десять тысяч. Кто даст одиннадцать?

Я поднял табличку:

— Двадцать пять.

Позади меня Фэллон тихонько пискнула. Аукционист приподнял брови:

— Двадцать пять тысяч. Кто даст двадцать шесть?

Глаза Квентина сверкнули раздражением:

— Пятьдесят.

Щеки Арден вспыхнули, она нервно сжала пальцы, глядя на свою картину. Я знал, как много она для нее значит. Для нас. И я не позволю этому слизняку даже прикоснуться к ней.

— Сто, — сказал я, снова поднимая табличку.

— Сто тысяч долларов. Кто даст сто одну?

— Сто пять, — выпалил Квентин. Он терял хватку. Самое время добить.

Я не стал ждать:

— Сто пятьдесят.

Аукционист засиял:

— Сто пятьдесят тысяч долларов. Кто даст сто пятьдесят одну?

Квентин швырнул табличку, как ребенок в истерике:

— Она и двадцати не стоит! — прошипел он.

Гнев вскипел во мне, когда Квентин вылетел из галереи. Она — не картина, а сама Арден. Он думал, что может владеть ею. Но Арден — не вещь. Она — человек. И по-настоящему она жива только тогда, когда свободна.

Бенни выглянул из дверей галереи:

— Пока! И не скучаем! — крикнул он вслед Квентину.

Толпа взорвалась смехом, а отец Бенни закрыл лицо ладонью. Аукционист отдал честь мальчику и вернулся к микрофону:

— Сто пятьдесят тысяч долларов. Раз, два, продано джентльмену в розовом.

— Это не розовый. Это пыльная роза, — поправил