Войны судьбы - Джинафер Дж. Хоффман

Мой разум лихорадочно соображает, пытаясь вспомнить, упоминала ли Зора когда-нибудь о том, что ее лучшая подруга проходила такое обучение, но прежде чем я успеваю найти ответ, Гретта протискивается мимо меня и, не говоря ни слова, поднимается по ступенькам.

— Гретта, — говорю я, торопливо поднимаясь по ступенькам вслед за ней.

Она останавливается при звуке своего имени, ее рука замирает перед дверью, которая выведет нас из подземелья.

— Гретта, — шепчет она, и в ее голосе слышится легкое замешательство, как будто она не помнит своего имени или считает, что это что-то совсем другое.

— Это было смело. Спасибо, — говорю я ей, — но ты должна позволить мне вести. Я хорошо знаю эти места. Ты никогда не была здесь раньше.

— Никогда не была здесь раньше, — шепчет она себе под нос, замешательство перерастает в легкую панику, ее подбородок слегка дрожит при этих словах.

Я кладу руку ей на плечо, надеясь успокоить ее, но она отстраняется, поворачивая ко мне лицо. Дикий блеск загорается в ее глазах.

— Отпусти, — рычит она, и ее голос совсем не похож на голос послушной, игривой Гретты, к которой, как я знал, был привязан Тейлис.

— Она была мертва, — напоминаю я себе, когда мы выбегаем за дверь в ночь, в подземелье, расположенное сбоку от главного дворца, в отдельном здании.

Это неизбежно повлечет за собой определенные потери.

Тем не менее, я сохраняю каплю осторожности, когда бегу рядом с ней, ее шаги сильные и целеустремленные по направлению к конюшням — конюшням, в которых она никогда не была, но каким-то образом точно знает, где они находятся. Какое бы беспокойство ни мешало ей выйти из тюремной камеры несколько мгновений назад, теперь оно исчезло, ее зеленые глаза сузились, глядя на ожидающих нас жеребцов. Она, не колеблясь, садится на одного из них, мастерски садясь на лошадь и хватаясь за поводья.

— В Векс? — спрашивает она меня. — Я полагаю, это единственное место, где мы сможем найти союзников.

Я сажусь на лошадь и оглядываю ее.

— Откуда ты это знаешь, Гретта?

Ее челюсти сжимаются, но она ничего не говорит, щелкая поводьями и посылая лошадь в стремительный галоп.

Я качаю головой и иду за ней, оглядываясь назад как раз в тот момент, когда входные двери дворца с грохотом распахиваются, и оттуда высыпают солдаты Артоса. Они несутся к конюшням с факелами в руках.

— Быстрее! — кричу я Гретте, и мы оба наклоняемся вперед, подгоняя наших лошадей до предела.

Бок о бок мы мчимся галопом по извилистой тропе прочь от дворца. Чем дальше мы идем, тем гуще становится дым, поднимающийся из Гронема и Подземелья. Оранжевый свет мерцает между деревьями, огонь пожирает королевство, которое я защищал всю свою жизнь. С каждым вдохом становится все тяжелее, грудь сжимается от возмущения.

Они заплатят.

Костяшки моих пальцев белеют от напряжения.

Они все заплатят.

Глава 6

Зора

Я раскачиваюсь взад-вперед на цепях.

— Еще немного, — думаю я, зажав язык между зубами и потянувшись ногой к оружию на внешней стене ямы. Мои плечи и бицепсы горят, каждая унция моей силы вливается в них, когда я пытаюсь выбить оружие, любое гребаное оружие, освободиться.

— Развлекаешься?

Я с рычанием запрокидываю голову назад, обнаруживая своего брата, стоящего на верхнем краю ямы. Он одет так, как привык будучи Боссом, и я задаюсь вопросом, не меньше ли это костюма и действительно ли он предпочитает темно-синий костюм, накрахмаленный и чистый. Его длинные светлые кудри падают на плечи, ниспадая подобно занавесям по обе стороны лица, когда он смотрит на меня.

— Отвали, Ксавье, — рычу я. — Не могу поверить, что я когда-либо тратила впустую хотя бы мгновение своей жизни, пытаясь найти тебя.

Он прижимает руку к груди с притворным горем.

— Ты делаешь мне больно, сестра.

— Я отвергаю наши семейные узы, — выплевываю я. — Ты можешь разделить со мной кровь, но я никогда больше не буду твоей сестрой.

В глазах Ксавье на этот раз вспыхивает неподдельная боль. Мне было бы плохо, если бы он не был таким придурком.

Я продолжаю раскачиваться. Он уже увидел меня. Нет смысла сдаваться. С таким же успехом я могла бы попытаться спасти себя, даже если это начинает казаться невыполнимой задачей. Что еще хуже, Кристен в движении и не направляется ко мне — наша связь безжалостно истончилась. На данный момент мое сердце — сморщенная штука. Было приятно оживить его, хотя бы на мгновение, но мои дни, когда ‘возможно, что любовь может объединить все’, прошли быстро. Всегда была только я. Я всегда спасала себя. И сейчас ничего не изменится. Я знаю это. Я смирилась с этим.

— Я спускаюсь. Постарайся не пинать меня. Мне нравится этот костюм, — объявляет Ксавье, направляясь к склону в яме и осторожно спускаясь по ней с гримасой.

Я игнорирую его, во мне вспыхивает искорка надежды, когда носку моего ботинка удается оказаться в дюйме от железного копья. Еще раз. Я отскакиваю назад, готовясь нанести победный удар, но Ксавье хватает меня за талию. Я шиплю и пытаюсь освободиться от его хватки, меня сотрясает отвращение.

— Отойди от меня.

— Ничего не поделаешь, сестра, — говорит он, тяжело дыша, когда поднимает массивную железную застежку, прикрепляя ее к кандалам, удерживающим мои запястья.

На конце крючка — новый набор цепочек, их длина короче, и за них легче держаться.

— Видишь ли, — осторожно говорит он, — мы с тобой даже официально не встречались. Ты не знаешь, кто я такой, поэтому меня особенно расстраивает, что ты так легко списала меня со счетов. Я собираюсь пригласить тебя на прогулку, чтобы ты получила хорошее представление о том, что я создал. Ты узнаешь меня, а я узнаю тебя, и тогда ты сможешь ненавидеть меня.

— Что это за нелепые мысли? — бормочу я, когда он освобождает меня от цепей ямы, несколько раз наматывая новые цепи на свой кулак.

Я фыркаю, поднимаясь на ноги и встряхивая руками, пока в них восстанавливается кровообращение.

— Ты должна увидеть все, что может предложить Артос, прежде чем просто списывать его со счетов, Зора. Достаточно скоро он станет нашим правителем, и когда это время придет, ты должна быть на правильной стороне, если хочешь жить, — объясняет Ксавье, таща меня за собой, как гребаную собаку на поводке.

— Я на стороне своего народа, — говорю я ему, карабкаясь по краю ямы и делая глубокий вдох, когда мы добираемся до ее края.

— И скажи мне, кто твой народ? Народ Эстала? — спрашивает Ксавьер, выводя меня из палатки Артоса на то, что,