Беда - Никки Мэй

одни и те же вопросы. Взяли мазки — с губ, щек, из вагины и ануса. Казалось, будто ее снова насилуют. Затем они взяли образец ее волос, поскребли под ногтями. Сделали фотографии. Она думала, что это никогда не закончится.

Ладонь Изобель лежала на руке Сими.

— Спасибо, что приехала за мной. Мне было некому позвонить. Знаешь, я никогда раньше не боялась, я и не знала, что у страха есть запах. Но он есть, Сими! Отвратительный запах. Он весь им пропах. И я все еще его чувствую… И кровь… О, Сими, сколько крови!

Сими отпрянула. Что-то в тоне Изобель показалось ей странным. Она что, хвастается? Сими отодвинулась, чтобы между ними оставалось как можно больше пространства.

— Теперь-то все кончено.

— Да, все кончено. Он мертв. — Изобель налила еще бренди по бокалам. — Знаю, я не должна была впускать его. Но он сказал, что хочет поговорить о Ронке.

Сими ахнула.

— Ронке? При чем здесь Ронке? Чейз с ней никогда не встречался.

— Чейз? Чейз сейчас в Лос-Анджелесе. Он бы не посмел даже приблизиться ко мне. Неужели ты решила, что это Чейз? Это был Кайоде. Кайоде Кинг.

Сими тяжело задышала. Ей не хватало воздуха. В этом нет никакого смысла! Зачем Кайоде нападать на Изобель? Сими подошла к балкону.

— Изобель, что ты наделала…

Та метнулась за ней, вытянув вперед руки, — показывала красные следы на запястьях, точно подарок.

— Посмотри! Он напал на меня. Я здесь жертва.

Сими открыла дверь балкона, ее руки дрожали. Холодный воздух подул ей в лицо.

— Откуда ты знаешь, что он умер… Там же была скорая?

— О, он мертв. Я об этом позаботилась, — сказала Изобель.

Сими пыталась осознать, что сейчас услышала. Изобель убила Кайоде. И она этим гордится.

— Боже мой, мне нужно к Ронке…

Изобель вышла на узкий балкон и наклонилась к Сими, ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах.

— Я — единственная, кому ты нужна. Я твоя алобам. А не она.

Сими шагнула назад. Алюминиевые перила впились ей в спину.

— Ты выглядишь испуганной, — негромко сказала Изобель, ее дыхание обжигало холодное лицо Сими.

Она взглянула на памятник Иакову, до него было двадцать с лишним метров. Сими представила, как летит мимо шести балконов, а потом ломает кости о копыта Иакова. Нет, нельзя позволить себе паническую атаку. Особенно сейчас!

— Уходи…

Изобель смерила Сими тяжелым взглядом.

— Видела бы ты свое жалкое личико! Такая же тупая физиономия, как в тот день, когда я вышвырнула тебя из клуба в Икойи. Ты так забавно шаркала своими дешевыми шлепками, пытаясь делать вид, что не слышишь, как мы смеемся. Посмешище!

У Сими голова шла кругом от ужаса.

— Ты убила Кайоде. Убила, потому что он выбрал Ронке!

— У любого выбора есть последствия. Уверена, твой глупый папаша тебе это говорил. — В уголке губ Изобель собралась белая слюна. Ее ноздри раздувались. Она сделала еще шаг вперед.

Сими закричала, спотыкаясь, рванула мимо нее прямо в комнату, в безопасность.

— Проваливай из моей квартиры!

— От тебя тоже воняет страхом. Мерзость. — Изобель забрала свою сумочку. — Ты сама расскажешь бедняжке Ронке или предоставишь это удовольствие мне?

Она захлопнула за собой дверь, но ее ужасный смех еще долго висел в воздухе. Сими схватила телефон и стала судорожно нажимать кнопки. Она должна добраться до Ронке раньше Изобель!

34. Ронке

Ронке уронила телефон. Наклонившись поймать его, задела плечом стоматологический лоток. Карпула с анестетиком соскользнула и упала на пол, где с треском разбилась. Прозрачная жидкость вылилась на кремовую плитку — ее хватило бы обезболить премоляр. Ронке слышала, что сказала Сими. Но была не в силах это осознать.

— Что такое? — Рафа схватил пачку салфеток, присел на корточки и стал убирать беспорядок.

Его черные брюки чуть задрались, показались совершенно голые лодыжки. «Ему бы носки, а то простудится…» — подумала Ронке.

— Кайоде умер, — безжизненным голосом сказала она.

— Qué quieres decir?[173] — Рафа вскочил на ноги.

— Его убила Изобель. Сими так сказала.

Телефон Ронке снова зазвонил. Но она не пошевелилась.

Ответил Рафа.

— Алло! Да, Сими, она здесь… — сказал он. Через пару секунд снова взглянул на Ронке, его глаза блестели. — Oh, Dios mío…[174]

— Так это правда? — спросила Ронке. Она была как в тумане. Пальцы рук и ног начали пульсировать.

— Я… — Рафа запнулся. — Она скоро будет здесь.

— Миссис Фэншоу внизу, — сухо проговорила Ронке. — Нужно поставить ей временную накладку.

— Я отменю прием. И все остальное тоже отменю. А ты будь здесь. Сими скоро придет.

— Не хочу видеть Сими… — Ронке тяжело поднялась на ноги. — Мне нужно идти.

— Куда? Я с тобой!

— Нет. Я должна побыть одна.

— Позвони мне! Обещай, что позвонишь, слышишь? Погоди, пальто возьми, там холодно!

Ронке вышла на улицу и поняла, что идти-то ей некуда. Шла, переставляя ноги, не зная, куда они ее приведут. Вдруг она начала читать «Отче наш»: «Отче наш, сущий на небесах!» Помогает ли Господь лицемерам? «Прошу, Господи, пусть он будет жив…»

Ронке пыталась забыть о последней встрече с Кайоде. Он сказал ей, что любит. Умолял поверить ему. Собственный ответ никак не выходил из головы Ронке: «Я больше тебя не люблю». Она закрыла глаза и стала молиться какому-то богу, в которого не очень-то верила. «Прошу… Я сделаю все. Отпусти нам грехи наши…»

Бессмыслица какая-то. Зачем, черт подери, Изобель его убивать? «Избави нас от лукавого…»

Ронке оказалась на лавочке в парке Баттерси прямо перед буддийской Пагодой Мира. Три недели назад они сидели здесь с Кайоде и обсуждали поездку в Лагос. Сегодня он должен был вылетать. А она бы приехала к нему в канун Рождества. Нет, он не мог умереть!

Ронке нащупала телефон.

— Йетти, это я, Ронке…

Голос сестры Кайоде охрип от рыданий. Она сказала то, чего Ронке не хотела слышать, — поэтому ведь она и молилась. Кайоде умер.

— Не понимаю, зачем он к ней пошел… — всхлипнула Йетти.

Ронке свернулась калачиком на скамейке и тихонько заплакала. Нужно было послушать Сими… Пойти к нему сразу же, как она узнала, что Изобель врет… Но Ронке этого не сделала.

Йетти рассказала, как сильно Кайоде ненавидел Изобель. И даже хуже — он ее боялся. А теперь в полиции говорят, будто Кайоде сам напал на нее. Говорят о нем так, словно он животное, называют действия Изобель самозащитой. Они сказали, что у него была склонность к насилию.

Под конец Йетти перешла на шепот:

— Что я скажу маме? Она думает, что он завтра приедет домой.