Беда - Никки Мэй

Ронке хватала ртом воздух. Ее грудь будто сдавило. Она спустилась ниже на скамейке.

— Мне все равно, что говорят в полиции, — сказала Йетти. — Изобель врет! Она хладнокровно убила его!

— Знаю, — прохрипела Ронке. Она была уверена в этом. Только не понимала зачем. Она потерла руки. Пальцы так замерзли, что едва шевелились.

Но что-то не давало ей покоя — какой-то обрывок воспоминаний. Ронке попыталась за него ухватиться. Как там говорил папа Сими? «Никогда не переходи дорогу Бабангари». Нет, не то. Что-то про отцов…

Влажный холод продирал до самых костей, но Ронке не двигалась. Воспоминание окончательно сформировалось. Изобель в ее квартире, держит в руках фото родителей Ронке. «Ты ненавидишь его за то, что он вас бросил?» Изобель знала, кем был ее папа. Все это время знала.

Ронке взяла телефон. Больше десяти пропущенных от Сими, три от Рафы, два от Изобель. Застывшими пальцами с трудом набрала подругу. «Возьми трубку…»

— Ронке! — отчаянно выкрикнула Сими. — Я страшно волновалась! Я зашла к тебе на работу, сейчас я возле твоей квартиры. Ты где?

— Послушай, — выговорила Ронке. — Как Изобель тебя нашла?

— В фейсбуке. Там фотография со свадьбы Азари.

— Я есть на фотографии? Меня отметили?

— Да. Пожалуйста, скажи, где ты! — умоляла Сими.

Необузданный праведный гнев охватил Ронке. Он выжег из нее боль, жалость к себе и отчаяние. Изобель все это спланировала с самого начала. Неужели она так одержима местью? За грехи отцов? Ронке, которая всю жизнь старалась избегать конфликтов, теперь знала, что нужно делать. Она поднялась со скамейки. Ее кровь будто обратилась в лед.

— Я собираюсь к Изобель, — сказала она.

— Не надо! — в истерике закричала Сими. — Это опасно!

Ронке сбросила звонок и отправилась в сторону Челси. Шел снег, но она этого даже не чувствовала. Двадцать пять лет Ронке не знала, почему потеряла папу. Нельзя допустить, чтобы подобное повторилось с единственным мужчиной, которого она по-настоящему любила.

К одному из декоративных лавровых деревьев, что возвышались по обе стороны входной двери дома Изобель, был привязан кусок желтой ленты. Другой конец просто развевался в снежном вихре.

Ронке нажала пальцем на пластиковую кнопку звонка. Она слышала, как стучали ее зубы — клац-клац-клац! Так громко, что почти заглушали мелодию государственного гимна. Но даже несмотря на холод, Ронке была непреклонна.

Вадим впустил ее в дом, проводил в гостиную, указал рукой на сияющий золотистый диван и вышел.

Ронке осталась на месте. Она была слишком сильно напряжена, чтобы присесть. Зазвонил ее телефон. Ронке выключила его, даже не взглянув на экран.

Из золотых рамок в стиле рококо на нее пялились заключенные там хмурые убийцы. Через пару секунд другая убийца возникла перед ней. Изобель. Она держала бутылку шампанского и два бокала. И улыбалась.

— О, это ты! Извини, я не в лучшем виде. Мой бывший — точнее, наш бывший — немного перевозбудился. — Изобель качнула бутылкой в руке. — Выпьешь?

Ронке не ответила. Она с трудом сглотнула, чтобы шум в ушах прекратился.

— Ладно, тогда выпью только я. — Изобель подняла бокал. — Твое здоровье!

Взгляд Ронке приковал пустующий постамент. Она до боли прикусила губу и отвела взгляд.

Изобель проследила за тем, куда она смотрит.

— А, голова! Да, она очень пригодилась. Ее забрала полиция. Я тебе ее отправлю — будет такой маленький подарок на память. Только, боюсь, она немного испачкалась кровью, — засмеялась Изобель.

— Я знаю, что ты убила его, — сказала Ронке, радуясь, что может говорить твердо.

— Да! — Изобель лучезарно улыбалась. — Правда, признаюсь, мне понадобилась помощь. — Наклонив голову, она погладила свое побитое лицо. — Это Вадим сделал. Заслужил свой рождественский бонус.

У Ронке подкосились ноги, она оперлась рукой на стену.

— Мне нужно знать, зачем…

— Дорогая, я сделала это для тебя, — заявила Изобель, показав пальцем со сломанным ногтем на Ронке. — Этот придурок умолял меня, чтобы я рассказала тебе всю правду. Все повторял: ты лучшее, что было в его жизни! Он так сильно хотел тебя вернуть. Ну конечно, я не могла этого допустить. Ты не можешь быть счастливой. Ты такая же тупая, как твой папаша, если думаешь, что можешь забрать то, что принадлежит мне!

— Ты убила Кайоде, потому что двадцать пять лет назад у моего папы и твоей мамы была интрижка? Да ты рехнулась! — Ронке говорила медленно, но громко и четко. — Я потеряла папу. Неужели я недостаточно настрадалась?

— Недостаточно. Хочешь узнать, как умер твой папаша? Это я! Я это сделала! — Изобель наклонила свой бокал. — Уверена, что не хочешь выпить со мной?

Ронке дрожала. Под ее кожей будто маршировали миллионы крохотных жучков.

— Ладно. Я могу и одна пить, — отмахнулась Изобель, наполняя бокал. — Я слышала их, понимаешь? Она привела его в наш дом, отвела в спальню, где спала с моим отцом. Какая мать вообще на такое способна! Я была в ее гардеробной. Они обсуждали, что собираются убежать вместе. Она хотела меня бросить! Оставить меня ради кого? Ради ничтожества — бедного стоматолога! Я не могла этого допустить. И я рассказала отцу все. Я знала: папочка положит этому конец. Мы с ним очень похожи.

Ронке показалось, что ее сейчас вырвет.

— Так вот почему ты связалась с Сими? Чтобы подобраться ближе ко мне?

— Судьба! Кайоде я узнала сразу же. Даже представить не могла, зачем ему такая уродливая кучерявая пустышка! А потом увидела имя: «Ронке Тинубу». Ты многих с такой фамилией знаешь? А еще на фото была Сими — глупая, жалкая Сими. Судьба!

— Ты все с самого начала спланировала, да?

— Ага! Ты же не думаешь, что я просто так ошивалась с тремя глупыми курицами? Это была пытка!

— А Бу? Что она-то тебе сделала!

На лбу Изобель запульсировала вена.

— А, Бу! Это просто бонус. Представь, я даже не знала, что она моя сводная сестра. Когда она сказала, что ее отца зовут Деле Бабангари, я чуть со стула не упала! Можешь передать ей от меня, что она не настоящая Бабангари. Всего лишь очередной никчемный отпрыск отца.

Ронке ахнула. Бедная Бу… Ее родственники — чудовища. Неудивительно, что она сбежала.

— Еще что-то? — Изобель осушила бокал. — Мне нужно собирать вещи. Я улетаю в Абуджу, мы с отцом будем праздновать Рождество. А здесь всё, я закончила то, за чем приехала.

— Это не Нигерия… — выдавила Ронке, и ее голос все-таки сорвался. Она получила свою правду, но это ничего не изменило. — Тебе не сойдет