Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

class="p1">— Как вы можете называть себя ничтожной особой, если я сделал вам предложение стать моей женой! — в бешенстве воскликнул он. — Да, я совершил ошибку, когда вопреки обычаю и собственному здравому рассудку пожелал жениться на вас, но даже самой глупой из глупейших женщин было бы понятно, что значит для нее предложение стать королевой! Вы не просто изменили мне, негодная, вы оскорбили меня так, как еще не удавалось оскорбить ни одному человеку на свете. Поэтому вы предстанете перед судом за государственную измену, и он очень быстро вынесет вам заслуженный приговор, поверьте мне.

Мейбелл, рыдая, упала перед королем на колени.

— Сир, простите меня! Я еще так молода, мне еще не исполнилось девятнадцати лет, — взывала она к Якову Второму. — Назначьте для меня другое наказание, любую кару я снесу со смирением, только не лишайте меня жизни, молю вас!

Девушка пыталась поцеловать королю его руку, но он резко выдернул свою ладонь из ее тонких пальцев и сурово произнес:

— Мое решение принято, вы ответите сполна за все свои преступления. Мой брат Карл предупреждал, что меня погубит мое пристрастие к дешевым шлюхам, но я переборол свою душевную слабость и теперь, ни вы, ни плотский грех больше не имеете надо мной власти! Я навеки отрекаюсь от вас, и советую вам использовать свои последние дни для перехода в истинную веру и власть его святейшества папы Римского!

Эти слова лишили Мейбелл последней надежды на спасение, но она была уже такой обессиленной после всех волнений, что восприняла последние слова короля с тупой покорностью. Единственной милостью, которую соизволил оказать ей Яков Второй было помещение в одиночную тюремную камеру с крохотным окошком, отгораживающей ее от других заключенных преступников. Там Мейбелл забилась в угол, и начала молиться, стараясь не поддаваться страху смерти.

Герцог Мальборо приехал, когда Мейбелл была уже заключена в темницу Малсбери-хауса. Пообщавшись со своими знакомыми из свиты короля, Джон Черчилль узнал, что леди Уинтворт не вводила его в заблуждение, утверждая, будто ей угрожает смертная казнь. Это открытие потрясло Мальборо. Просто не верилось, что леди Мейбелл Уинтворт такая молодая, такая красивая будет скоро казнена. Герцог решил действовать, и для начала он добился свидания с девушкой, понимая, как ей страшно и одиноко в тюрьме. Подкупить тюремщика Уильяма Робинсона не составило труда; свои основные доходы тюремные надзиратели получали не от государственной казны, а от самих заключенных и их близких.

Джон Черчилль приник лицом к зарешеченному окошку в двери камеры и позвал:

— Леди Мейбелл, подойдите поближе ко мне.

Мейбелл встрепенулась и поспешно подошла к двери.

— Джон, это вы⁈ — удивленно и радостно произнесла она. — Боже, какое счастье, что вы не покинули меня!

Ее искренняя радость приятным теплом разлилась в груди влюбленного герцога, и он прошептал:

— Дорогая, не падайте духом. Я сделаю все возможное для того, чтобы спасти вас, а мои возможности немалые, поверьте мне.

— Да, да, Джон, я поняла, — с готовностью закивала головой Мейбелл. — Я буду ждать вас, и молиться за ваши успехи.

Герцог Мальборо послал воздушный поцелуй очаровательной девушке, и вступил в длительные переговоры с тюремщиком Уильямом Робинсоном и его женой Дорис, стараясь добиться от них хороших условий содержания Мейбелл в тюрьме. Он договорился насчет дров для обогрева камеры дорогой ему узницы, еды и свежего постельного белья. Весомым аргументом его просьбы стал увесистый кошелек, врученный прямо в широкую ладонь почтенного надзирателя тюрьмы.

— Смотрите, чтобы юная леди ни в чем не нуждалась, — предупредил напоследок герцог. — А я обязательно пришлю своих людей проверить, в каких условиях она у вас проживает.

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость, — сказала с глубоким поклоном долговязая жена тюремщика по имени Дорис. — Я женщина честная, богобоязненная, и сполна отработаю ваши деньги.

Удовлетворенный этим обещанием герцог Мальборо отправился к королю просить его о смягчении участи любимой девушки. Он понимал, что ему предстоит решить непростую задачу, ведь ревность вспыльчивого Якова Второго не знала границ, но надеялся на свое влияние на короля. Их связывали узы глубокой личной привязанности. Король Яков хотя и охладел к его сестре Арабелле, но по-прежнему дарил своим расположением и ее, и ее рожденных от него детей, а также всех членов семейства Черчиллей. Джон Черчилль начал свою блистательную карьеру простым пажом при дворе Якова, бывшим тогда герцогом Йоркским, и Яков всемерно способствовал его продвижению по службе, пока Джон Черчилль не достиг высшего командного поста в королевской армии. Яков Второй назначил главнокомандующим именно брата своей бывшей фаворитки, чем обидел Луиса де Дюраса, графа Февершема, ранее занимавшего эту должность. Граф Февершем доказывал королю, что тот делает ошибку, отстраняя его, доброго католика, от командования армией в угоду протестанту Мальборо. Но Яков Второй понимал, что Джон Черчилль пользуется большой популярностью в армии, и именно такой полководец ему нужен. К этому времени Яков настроил против себя почти всю знать страны, духовенство и буржуазию своим упорным стремлением к абсолютизму и явными намерениями возродить католическую веру в стране. Единственной опорой его осталась армия, которая состояла сплошь из протестантов, и король понимал — он остается на троне до сих пор, пока герцог Мальборо поддерживает его.

— Я верю Джону Черчиллю, и он останется моим главнокомандующим, — непреклонно ответил король Яков графу Февершему, и с этого дня влияние герцога Мальборо при дворе начало расти. Поэтому король сразу принял герцога, едва тот попросил его о встрече, несмотря на позднее время.

— Ну, Джон, о чем вы хотели со мной поговорить? — отрывисто спросил король. Он еще не пришел в себя после взволновавшей его встречи с Мейбелл Уинтворт, которая пробудила в нем множество мучительных воспоминаний.

— Ваше величество, благодарю вас за то, что вы соизволили принять меня, — Джон Черчилль склонился в низком поклоне перед своим господином. — Простите, что я потревожил вас в неурочное время, но сейчас, когда царит военная обстановка, мне не хотелось бы медлить с решением важного вопроса.

— Хорошо, говори о твоем важном деле, — нетерпеливо произнес Яков Второй.

Герцог Мальборо, сознавая сложность поставленной перед собой задачи, чуть помедлил с ответом, но он не привык отступать перед трудностями, и потому, глубоко вздохнув, начал:

— Сир, я пришел поговорить с вами о леди Мейбелл Уинтворт.

Лицо короля тут же омрачилось, кулаки непроизвольно сжались. Какое право имеет этот юнец упоминать при нем эту девицу, которая