Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

— Мейбелл, дорогая, все кончено, едем обратно, — ласково сказал он ей.

— А как же этот человек? — Мейбелл боязливо показала на неподвижное тело Николя Лашеза. — Мы же не можем уехать и оставить его без помощи.

— О нем не беспокойся, у него есть товарищи, которые подберут его, — успокаивающе заметил Джордж, осторожно, но твердо беря девушку за руку. На этот раз он намеревался полностью подчинить ее своей воле ради ее же блага.

— Ох, Джордж, ты весь изранен! — вскричала Мейбелл, с состраданием глядя на ссадины и кровоподтеки молодого человека. Она смочила свой платок в вине, которое они привезли с собою в серебряной фляге, и нежно вытерла кровь с лица своего друга, который в очередной раз спас ей жизнь. Он поистине стал ее земным ангелом-хранителем, и Мейбелл с тревогой обследовала его раны. Но, несмотря на то, что схватка была крайне ожесточенной, Джордж отделался ссадинами, и ничто не мешало ему наслаждаться той нежной заботой, которую Мейбелл проявляла к нему. Он смотрел на хлопочущую возле него девушку, и в нем все больше крепла решимость любой ценой уберечь ее от опасности.

По возвращении в Уилтон Джордж Флетчер имел долгий разговор с графом Кэррингтоном на предмет отъезда Мейбелл в безопасное место. Во избежание ненужных вопросов он не открыл Альфреду Эшби намерения короля умертвить Мейбелл, — достаточно было того факта, что на них напали королевские агенты. Граф Кэррингтон решил, что Яков Второй желал захватить Мейбелл в качестве заложницы, и Флетчер не стал разубеждать его, чтобы сохранить в тайне прошлую любовную связь любимой с этим монархом.

Альфред поговорил с невестой по поводу ее отъезда, и на этот раз Мейбелл оказалась более покладистой. Схватка Флетчера с агентом короля, смерть последнего ошеломили ее, и она поняла, что Джордж был прав, когда призывал ее остерегаться врагов. Поэтому Мейбелл согласилась вернуться в Уэльс, и начала собираться в дорогу. На следующее утро девушка сердечно попрощалась со своим женихом и его другом, а они уверили ее, что непременно пошлют за нею в случае победы Вильгельма Оранского над королем Яковым. Лорд Эшби нисколько не сомневался в успехе предприятия принца Оранского, поскольку тот был очень трезвомыслящим и осторожным политиком, всегда принимающим верные решения.

Мейбелл отправилась на запад, но чем больше она ехала, тем больше ею овладевали беспокойство и недовольство своим согласием расстаться с Альфредом. Она была спокойна за него, когда находилась неподалеку от него, когда часто видела своего обожаемого жениха. Теперь страхи и волнения за жизнь Альфреда, подвергающегося военным опасностям, все больше проникали в ее душу. В гостинице на границе с Уэльсом Мейбелл приснился кошмарный сон — какие-то большие черные птицы с оглушительным криком падали ей на грудь, намереваясь выклевать ее сердце. Содрогаясь от рыданий, девушка проснулась. Тщетно пытаясь успокоиться, она пролежала остаток ночи в постели, молясь за жизнь своего любимого. Но желанное успокоение не наступало. Сумятица мыслей и чувств привела к тому, что утром она приказала кучеру поворачивать назад в Уилтон. Будь что будет, но она должна находиться рядом с Альфредом и разделить его судьбу. Если она долго не будет получать известий от него, то наверняка сойдет с ума!

Ненастным ноябрьским днем карета с Мейбелл снова начала приближаться к Уилтону. Девушка нетерпеливо смотрела в окно, ожидая появления военного лагеря повстанцев. Кучер по договоренности привез ее на поле лагеря, и высадил там вместе с ее сундучком, где находились необходимые и самые ценные ее вещи. Вступив на землю, Мейбелл оглядела поле и растерялась. Лагеря больше не было. О том, что здесь когда-то останавливались повстанцы, напоминала только выгоревшая черная трава, росшая возле костров. Мейбелл посмотрела назад — наемная карета уже уехала по направлению к городу. Она была совсем одна, если не считать старьевщика, поправлявшего неподалеку от нее покосившееся колесо своей тележки.

— Добрый человек, а куда делись наши славные ребята, поднявшиеся на защиту нашей веры? — спросила она его.

Старьевщик опасливо огляделся, и предупреждающим тоном произнес:

— Ох, миледи, не упоминайте больше бунтовщиков. Король Яков со своей армией уже занял Солсбери, и королевские драгуны не сегодня-завтра войдут в Уилтон. Граф Кэррингтон, узнав о приближении короля, заблаговременно покинул этот лагерь со своими людьми, поскольку их силы были не равны.

Сказав эти слова, старик поспешно удалился от нее со своей тележкой с не полностью исправленным колесом. Он явно опасался навлечь на себя беду разговором с молодой леди, которая так неосторожно высказывала свои симпатии к повстанцам.

Мейбелл осталась на месте, не зная, что ей теперь предпринять. Положение ее было, хуже не придумаешь — она спешила под защиту своего любимого, а попала в место уже подвластное Якову Второму, которого ей надлежало опасаться больше всех людей на свете. Начал моросить дождь. Девушка поняла, что она больше не может оставаться на безлюдном поле, подвергающемуся осеннему ненастью и ей ничего не остается делать как идти в Уилтон искать выход из того жизненного тупика, в который она сама загнала себя своей неосторожностью. Мейбелл подняла свой сундучок, ставший вдруг необычайно тяжелым для нее и, беспокойно глядя вперед, пошла в город по вязкой от грязи дороге.

Глава 26

К счастью для Мейбелл дождь перестал идти, когда она приблизилась к Уилтону, но одежда девушки порядком намокла, что грозило ей серьезной простудой. Мечтая о поссете — горячем напитке из молока, сахара и пряностей, створоженного вином молодая леди Уинтворт вышла в центр провинциального городка — квадратной рыночной площади, вымощенной крупными булыжниками. С юга площадь обрамляли дома богатых жителей; с западной стороны выстроились коттеджи поменьше, от которых отходила под прямым углом узкая проселочная дорога. Далее она исчезала на открытой местности, изрядно петляя между несколькими фермами, расположенными к западу от Солсбери. С северной стороны высилась небольшая темная церквушка вместе с скромным домиком местного пастора. Мейбелл нерешительно посмотрела на жилье священника, решая про себя, стоит ли ей просить помощи у духовного лица. Но, вспомнив, что преподобный отец Артур Уолкер, не смотря на свою протестанскую веру, является сторонником законной власти Якова Второго, она посчитала неблагоразумным отдаться под его покровительство.

Очень неприветливым ей показался ненастной осенней погодой Уилтон, словно она попала в совсем иное место, не в тот город, куда стремилось ее сердце. Мейбелл с грустью вспомнила теплые и ясные октябрьские дни, когда ее окружали восхищенные ее красотой мужчины.