Хрустальная ложь - М. Эль

Через пару минут он услышал, как звенят тарелки, шипит сковорода и кто-то яростно мешает ложкой соус. Она не умела раньше готовить толком, но сейчас это было её способом справляться с шоком.

Виктор сел обратно, глядя на расплывшуюся по бинтам кровь и усмехнулся.

Она не бросила его.

Она готовит ему ужин, чёрт возьми!

Когда вселенная схлопнулась?

Когда мужчина вошёл на кухню, опираясь на косяк, она стояла спиной, волосы выбились из пучка, рубашка — немного приспущена на одно плечо. Видимо к себе не заезжала. Сразу приехала к нему, и переоделась в его вещи.

— Я не умею готовить для раненых идиотов, — сказала она, не оборачиваясь. — Но ты будешь есть.

— Буду, — кивнул он.

Валерия обернулась, посмотрела на него, и впервые за долгое время в её глазах не было ни холода, ни злости — только усталое, тихое тепло.

— Сядь. И не вздумай умирать, пока я готовлю.

— С тобой рядом? Даже смерть побоится заходить, — ответил он с улыбкой, полной нежности, которую он никогда прежде не позволял себе.

Она покачала головой, фыркнув, но уголки губ дрогнули.

И в этот момент, среди запаха оливкового масла, крови и страха, что едва успел отступить, Виктор понял — всё.

Он влюбился. Окончательно. И бесповоротно. И эта любовь была такой же опасной и необходимой, как пуля, которую он только что поймал.

Поздний вечер. Дом наполнялся тихим, ровным светом, запахом свежей пасты и вина. Атмосфера была странно домашней для логова криминального босса.

После ужина Валерия убрала со стола — не из-за привычки, а чтобы занять руки. Внутри всё ещё клокотало после пережитого: после звонка, после поцелуя, после того, как она впервые по-настоящему испугалась за него.

Виктор молчал, наблюдая. Её движения — быстрые, чёткие, уверенные — напоминали ему не просто женщину, а человека, привыкшего командовать даже хаосом.

— Куда ты собралась? — спросил он, когда она подхватила свой ноутбук и направилась в его кабинет.

— Работать, — коротко бросила она. — Кто-то же должен разгребать твои дела, пока ты играешь в раненого героя.

Он усмехнулся, откинулся на спинку кресла.

— Хозяйка. Распоряжается как дома.

Она ничего не ответила — только тихо прикрыла за собой дверь, словно отрезая его от себя.

Кабинет Энгеля всегда был пропитан смесью древесного дыма, бумаги и чего-то терпкого — его парфюма, дорогого, узнаваемого. Она села за массивный стол, включила экран, и через несколько минут всё вокруг ожило: отчёты, звонки, документы.

Виктор заранее дал приказ своим людям: «По всем вопросам — к ней. Без исключений.»

Естественно. Девочка привыкла всем управлять. С детства была этому обучена. Сомневаться не было смысла. Андрес и в Америке — Андрес.

И когда первые подчинённые начали звонить, обращаясь:

— Госпожа Андрес, разрешите уточнить…

Девушка едва не рассмеялась от абсурдности ситуации, но быстро взяла тон, который не терпел возражений.

— Докладывай.

— Контейнеры из Бостона задержали…

— Пусть отвезут через Ньюпорт, — отрезала она. — И скажи Элиасу, что, если ещё раз подпишет контракт без моей проверки — я лично ему пальцы отрежу.

— Есть, госпожа.

Далее пошёл шквал вопросов — поставки, связи, закупки, встречи. Она отвечала, отдавала приказы, решала, направляла. Через час всё снова работало, как часы. Через два — подчинённые уже звонили ей напрямую, минуя Виктора, признавая её авторитет.

А через три — в доме установилась странная, но сладкая тишина, когда власть и энергия Валерии буквально наполнили пространство.

Он стоял у двери, не входя. Наблюдал.

Свет настольной лампы касался её профиля, отражался в глазах, губы сжимались в том самом властном выражении, от которого любой мужчина, выросший в мире силы, чувствовал — вот она, настоящая королева. Та, что не требует подчинения. Она воплощает его.

Виктор тихо постучал в дверной косяк.

— Да? — не поднимая головы, бросила она, не отрываясь от экрана.

— Просто хотел убедиться, что ты не свергла меня, пока я отвлёкся.

— Почти, — сказала Валерия, подписывая очередной документ. — Осталось немного.

Мужчина засмеялся и вошёл, облокотившись на край стола.

— Ты знаешь, как прекрасно смотришься в моём кресле?

— Оно удобное, — ответила она сухо, не отрываясь от работы.

— Моя жена, — сказал он тихо, почти шепотом, но с такой уверенностью, что это звучало как приказ, — просто идеально со всем справляется.

Валерия замерла. На секунду. Пальцы дрогнули над клавишами, сердце сбилось с ритма.

— Я не… — начала она, но голос предал, став чуть хриплым.

— Пока, — подхватил он, с тем самым лёгким тоном, от которого ей хотелось одновременно рассмеяться и выстрелить.

Она фыркнула, закрыла ноутбук и поднялась.

— Мне нужен воздух.

— Не забудь пальто, моя маленькая госпожа. — Он всё ещё улыбался, наслаждаясь её реакцией.

Девушка бросила на него взгляд — холодный, но с той самой искоркой, которая выдавала, что он попал в цель. Она знала, что он не шутит. И, что самое страшное, она больше не хотела спорить.

Валерия вышла из кабинета.

На террасе пахло ночным воздухом, кофе и сигаретами.

Внизу шептал город. Нью-Йорк дышал своей неоновой жизнью, а она впервые за долгое время ощущала не одиночество — принадлежность.

Снова что-то внутри щёлкнуло: привычный вес власти вернулся на плечи, и с ним — странное, почти болезненное чувство комфорта.

Она выпустила дым в сторону огней города и тихо прошептала, сама себе:

— Ну что, бабушка, матушка… похоже, я снова в игре.

Валерия повернула голову, услышав едва различимый, но абсолютно уверенный звук шагов по полированному камню террасы. Он не крался, но двигался с той идеальной бесшумностью, которая была доступна только тем, кто привык быть невидимым, пока не настанет время стать смертоносным.

— Сигареты убивают, — сказал Виктор, останавливаясь в паре шагов за ней. Голос его был низким, спокойным, как всегда.

Она не вздрогнула и не обернулась. Она знала, что он здесь, знала, что он смотрел на нее все это время, пока она принимала свое решение.

— Так же, как и пули, — парировала она, слегка наклонив голову.

Виктор подошел ближе, настолько близко, что она ощутила тепло его тела и едва уловимый запах кожи и металла. Он склонился, и его губы оказались у самого ее уха.

— Но пули, — прошептал он, и этот шепот был интимнее крика, — хотя бы оставляют след там, где стреляют. А дым просто исчезает.

Она медленно повернулась, прижимая сигарету к губам. В его глазах, темных и внимательных, она увидела отражение своего лица — резкие скулы, тень под глазами, искорку, которую она не позволяла себе зажигать много месяцев.

Валерия усмехнулась, и это была не вежливая улыбка, а