Хрустальная ложь - М. Эль

Она глубоко вдохнула, отогнала воспоминания о бабушкиной кухне и вновь вернулась к работе, но теперь ее пальцы били по клавишам с новой энергией.

А Виктор, сидя рядом, понял — ему не нужно было ничего большего.

Она здесь.

Рядом.

Дышит, работает, ругается, смеётся. Она приносит с собой хаос, но этот хаос был живым, настоящим, и он был её.

И если ради этого ей нужно место, где она может быть собой, где она может работать, где она может чувствовать себя в центре событий — он построит ей весь чёртов Нью-Йорк, лишь бы она оставалась здесь, рядом с ним.

Глава 27

Тишина в зале суда была абсолютной. Лилит стояла у стола защиты, её лицо было непроницаемо, но в глазах горел холодный, торжествующий огонь. Присяжные вернулись, и председательствующий судья, высокий, седой мужчина, начал оглашать вердикт.

— По делу о мошенничестве в особо крупном размере, обвиняемая… признана невиновной.

По залу пронёсся вздох облегчения и радости. Клиентка Лилит, женщина из высшего света, чья карьера висела на волоске, разрыдалась. Валерия позволила себе лишь лёгкий, почти незаметный кивок. Победа была полной, безупречной. Адвокат Рихтер снова доказала, что она лучшая в городе. Несмотря на ту единственную неудачу.

Девушка спокойно собирала свои бумаги, игнорируя вспышки камер и поздравления коллег. Её работа была сделана. Она уже думала о следующем шаге — о том, как ночью она и Виктор будут обсуждать детали новой операции. Черт, кажется она привыкла.

В этот момент её телефон, лежавший на столе, завибрировал. Звонок был из закрытой линии, которую знали только люди Энгеля. Она подняла трубку, прижимая её к уху, чтобы заглушить шум ликующего зала.

— Да? — Голос её был низким и деловым.

На том конце провода был Риз, Капо. Его обычно невозмутимый голос был на грани паники.

— Госпожа Андрес, это Риз. Вы просили звонить в случае… в любом случае. В общем… произошло… дерьмо.

Всё ликование в зале суда мгновенно исчезло для неё. Воздух стал тяжёлым, как свинец.

— Что именно, Риз? Говори чётко.

— Нападение. На складе. Мы отбились, но… Виктор. Он поймал пулю. Мы везём его домой, но… кровь…

Её рука с телефоном замерла. Внутри всё сжалось в тугой, ледяной узел. Пуля. Виктор.

Она не произнесла ни слова. Просто опустила телефон, не прерывая звонок, и посмотрела на свои руки, которые только что держали папку с доказательствами. Теперь они должны были держать что-то другое.

Лилит резко подняла голову. Её медовые глаза, минуту назад сиявшие от профессионального триумфа, теперь были холодны и опасны. В них не было страха — только ярость и абсолютная концентрация.

Она отбросила папку с документами, которая с глухим стуком упала на пол. Клиентка, всё ещё всхлипывая от счастья, попыталась коснуться её руки, чтобы поблагодарить.

— Простите, — бросила Лилит, её голос был отрывистым и чужим.

Она не стала прощаться. Не стала объяснять. Она просто развернулась и, не глядя ни на кого, направилась к выходу. Её высокие каблуки, минуту назад символизировавшие её власть в зале суда, теперь отбивали быстрый, решительный ритм по мраморному полу.

Она шла, прокладывая себе путь сквозь толпу журналистов и адвокатов. Её красное платье, которое она надела сегодня, казалось сейчас одеждой воина.

Выскочив из здания суда на залитую солнцем улицу, Лилит села в машину. Достала из сумочки свой второй, рабочий телефон, и набрала Риза.

— Где вы? — Её голос был твёрдым. — И Риз, слушай меня внимательно. Если он умрёт, пока я доберусь до вас, я лично найду того, кто это сделал. И я не буду использовать закон.

Он сидел на краю дивана в гостиной своего пентхауса, который теперь превратился в импровизированный лазарет. Рубашка была разорвана на плече, кровь — алое пятно, уже почти засохшее, но всё ещё раздражающее её до дрожи.

Валерия ворвалась, будто сама буря — без пальто, без папок, с глазами, в которых небо и огонь смешались во что-то первобытное.

— Где он?! — её голос разнесся по дому, и Селина только успела указать рукой в гостиную, прежде чем Валерия пролетела мимо.

Она бросилась туда — каблуки стучали, как удары сердца, а потом остановилась, увидев: жив.

Жив.

Только перевязка, и дьявольская, совершенно неуместная улыбка на лице Виктора.

— Всего лишь царапина, змейка, — сказал он спокойно, будто речь шла о ком-то другом, а не о пуле, пробившей его плоть.

Она не ответила. Просто бросилась и, не сдержавшись, обняла его. Сжала так крепко, что он на секунду выдохнул с болью, но не оттолкнул. Наоборот, прижал её к себе.

Её ладони, которые всего час назад держали ручку в зале суда, дрожали.

— Идиот… — выдохнула она, спрятав лицо у него в шее. Запах его дорогого парфюма смешивался с запахом крови и йода. — Чёртов идиот…

Виктор усмехнулся, чувствуя, как её дыхание горячо касается кожи.

— Ты плачешь?

— Нет! — слишком быстро, слишком резко. Она отстранилась, глаза вспыхнули. — Просто… Просто место себе не нахожу, когда ты ведёшь себя как безмозглый герой!

— Плечо, Валерия. Не сердце.

— Это пока, — зло бросила она. — С твоим характером ты скоро получишь пулю именно туда, куда не надо.

Мужчина попытался что-то сказать, но она не дала:

— Ты хоть раз слышал слово бронежилет? Или это слишком скучно для великого Энгеля?!

— Слишком жарко, — спокойно ответил он, наслаждаясь её яростью.

Валерия взвилась. Её самообладание, которое она так тщательно культивировала, рухнуло.

— Жарко?! Да я тебя сама прикончу раньше, чем эти твои враги!

Он встал, игнорируя протестующий стон раны, и сделал шаг к ней.

— Валерия, — произнёс мягко, пытаясь успокоить.

Его глаза не отрывались от ее прекрасного лица.

— Нет, не «Валерия»! — девушка ткнула в его грудь пальцем, попадая прямо в здоровую сторону. — Я устала от твоих игр в бессмертного! Думаешь, я не вижу, что ты…

Виктор не дал договорить.

Одно движение — и её слова утонули в его поцелуе. Грубом, отчаянном, слишком настоящем, чтобы назвать его случайностью. В нём была вся накопленная за месяцы страсть, страх и облегчение.

Валерия застыла. Её тело мгновенно сдало позиции, разум сопротивлялся, но сердце, предатель, билось в унисон с его.

Он отстранился первым, дыхание сбившееся, глаза тёмные, серьёзные.

— Если после каждого выстрела я буду получать вот такое лечение, — хрипло прошептал он, — я, пожалуй, перестану носить бронежилеты совсем.

Девушка ударила его кулаком в грудь.

— Ненавижу тебя, придурок! — сорвалось почти срывающимся голосом.

И ушла.

Просто развернулась, вытирая ладонью глаза, которых будто касался дым, и пошла на кухню.