Хрустальная ложь - М. Эль

Но где-то посреди этой маскировки, под звуки бокалов и разговоров, стало трудно отличить игру от правды.

Когда Виктор шепнул ей:

— Ты слишком убедительна, ma belle femme (моя прекрасная жена), она нахмурилась.

— Что это значит?

— Ничего. Просто комплимент.

— Зная тебя — точно не просто.

— Хочешь перевод? — он наклонился ближе, почти касаясь губами её щеки.

— Нет.

— Тогда пусть останется тайной.

Он засмеялся тихо, а она поняла, что впервые за долгое время улыбается по-настоящему. И что эта игра ей нравится. Слишком сильно.

За ужином они сидели рядом, в центре длинного стола, окружённые европейскими партнёрами и представителями клана. Она — будто хрупкая, почти изящная статуэтка, одетая в строгое, но элегантное платье. Он же знал, что эта женщина может разобрать пистолет с завязанными глазами, выбить колено любому и сломать его империю одним неверным словом.

Виктор смотрел, как она ведёт разговоры, — умно, мягко, без единой ошибки. Как ловко лавирует между темами, демонстрируя знание не только юриспруденции, но и тонкостей бизнеса, будто привыкла к дипломатии с пелёнок.

Но когда один из европейских партнёров — португалец в белом костюме, с глазами, полными восхищения, — позволил себе лишнего, задержав руку на её пальцах при тосте, Виктор почувствовал, как в нём что-то щёлкнуло.

Она мягко улыбнулась, будто ничего не заметила, словно привыкла к подобному вниманию.

Но он заметил.

И когда мужчина попытался заговорить с ней снова, Виктор положил руку на её талию — спокойно, с той властной уверенностью, которая не нуждается в словах, притягивая её к себе.

Следующим был такой же американец, партнёр по поставкам, с манерами старого графа и губами, которые улыбались слишком тепло, когда он поцеловал её руку.

Долгий поцелуй.

Секунду лишнюю.

Ту самую, после которой Виктор мысленно задал себе вопрос, глядя на её тонкое запястье:

«Считается ли уважительной причиной для убийства — поцелуй руки твоей жены?»

Он стоял рядом, его взгляд был ледяной, но улыбка — идеальна, как всегда.

— Рад знакомству, госпожа Энгель, — произнёс тот, задержав её ладонь в своей.

— Лилит, — мягко поправила она, будто не замечая, как Виктор напрягся рядом, как его пальцы сжались на её талии.

— Красивое имя, — сказал итальянец, не спеша отпустить её руку.

— И опасное, — отозвался Виктор, его голос был тихим, но с таким спокойствием, от которого даже охрана ощутила холод, пробежавший по залу. — Осторожнее, Джас, — сказал он с ледяной вежливостью, забирая её руку. — Это моя женщина.

Когда мероприятие, наконец, закончилось, и они выскользнули из душного зала, наполненного фальшивыми улыбками и политическими интригами, Валерия почувствовала прилив чистого, холодного воздуха.

Виктор открыл для неё дверцу черного, бронированного седана. Она, проходя мимо него, бросила тихо, почти интимно, так, чтобы услышал только он:

— Удивительно. Оказалось, играть твою жену — не так отвратительно, как я ожидала.

Её тон был ровным, но в нем проскользнула доля неожиданного признания. Он улыбнулся, опираясь на дверцу, его глаза блестели в свете уличных фонарей.

— Ещё скажи, что тебе понравилось быть моей.

— Никогда, — фыркнула она, скользя на сиденье.

— Это «никогда» звучит подозрительно мягко, Андрес. Я почти слышу, как ты борешься с собой.

Он не успел договорить — она хлопнула дверью перед его лицом с такой силой, что машина слегка вздрогнула. Это было чистейшее выражение её раздражения и, возможно, смущения от собственных слов.

Виктор отшатнулся, но тут же распрямился. Он посмотрел на закрытое окно, за которым сидела Валерия, скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой.

И он засмеялся.

Это был не тихий, сдержанный смешок, который он обычно использовал для обозначения своего превосходства. Это был громкий, глубокий, раскатистый смех, который вырвался из него, как будто он освободился от тяжелого груза. Смех, который он не позволял себе, возможно, с юности. Смех, который заставил водителя за зеркалом заднего вида напрячься.

Валерия, услышав это, невольно повернула голову. Она видела, как он откинул голову назад, как свет отражался в его глазах, как его идеальный смокинг слегка смялся.

Он перестал смеяться, только когда сел рядом с ней в машину. В его глазах всё ещё плясали искры веселья.

— Ты невыносима, — прошептал он, пристёгиваясь.

— А ты слишком доволен собой, — ответила она, но в её голосе уже не было прежней ледяной холодности.

— Я доволен. Я получил всё, что хотел от этого вечера. И даже немного больше.

Он протянул руку и накрыл её ладонь, лежащую на подлокотнике.

— А теперь, дорогая, домой. У нас завтра ранний суд. И ночная смена.

Валерия не отняла руку сразу. Она позволила его теплу распространиться по её коже. Игра закончилась. Но партнерство только начиналось.

С тех пор всё изменилось. Изменилась динамика, изменились правила игры, изменился сам воздух в кабинете Виктора.

Они стали работать вместе — неофициально, но постоянно, с головой погрузившись в симбиоз стратегии и силы. Он — голова организации, её лицо и кулак. Она — тень, совет, холодный разум, стоящий за каждым его решением. Валерия стала не просто советником, а невидимым архитектором его империи.

Для его людей Валерия быстро стала чем-то вроде легенды, окутанной слухами и уважением.

Когда она впервые появилась в их штабе — огромном, мрачном складе, который служил им базой, — она была в строгом костюме цвета графита, в кожаных перчатках, с таким взглядом, будто могла убить молчанием. Мужчины, привыкшие к грубой силе и иерархии, автоматически выпрямились.

А когда Виктор, стоя на импровизированной трибуне, произнёс: «Знакомьтесь. Госпожа Андрес», — многие инстинктивно склонили головы, повинуясь её фамилии и ауре.

Она вздохнула, этот жест был полон усталости от излишнего пафоса.

— Госпожа? Серьёзно? Я здесь не для поклонов. Тем более мои солдаты далеко.

Капо — здоровенный парень по имени Риз, с глубоким шрамом на щеке — кашлянул, переводя взгляд с Виктора на Валерию.

— Привычка, мисс Андрес. С таким именем… язык сам склоняется.

— Тогда держите язык за зубами, — усмехнулась она, и в этой усмешке было больше угрозы, чем в крике, — и делайте свою работу так, чтобы мне не пришлось исправлять ваши ошибки.

Виктор стоял рядом, наблюдая. Он видел, как она вливается в его мир так, будто всегда здесь была. Она считала бюджеты, корректировала сделки, меняла маршруты поставок, даже писала рекомендации для «легальных» бизнесов, чтобы отмывка шла идеально чисто и не вызывала вопросов у налоговой.

Но за всей этой ледяной точностью — была она, Валерия. Та, что могла в один момент разоружить любого сарказмом, а в другой — одним движением выхватить пистолет из-за пояса, если слышала