Затонувшая свобода - Анна Панкратова

и мрамор. Помещения оставались брошенными, но казались уже более обжитыми. Аластер оживлялся, явно узнавая места. Он торопился, почти бежал, пропуская двери, за которыми таились брошенные одежда и вещи, пыльные и покрытые плесенью кровати и тумбочки, столы и шкафы.

Аластер резко свернул, раскрыл двойные двери и замер, часто дыша.

– Маример близко. Чувствуете?

Айви сосредоточилась, но мотнула головой: все казалось обычным. Аластер махнул рукой и пошел по большому залу. Пол был выложен мрамором, высокий потолок украшен лепниной, а в центре свисала огромная люстра с хрусталиками в виде льдинок и сотней подсвечников с зачарованными свечами.

Щелчок пальцами, и свет озарил зал. Айви невольно коснулась высокой колоны, по которой вился плющ, задрала голову, любуясь картинами и историей, рассказанной с их помощью. Она заметила девушку с длинными волосами, нагую, стоящую на берегу и догадалась, что, вероятно, это появление Майрин на свет. Повернула голову, любуясь морской богиней в окружении ее детей.

Аластер резко замер, выставил руку, а потом улыбнулся. Джек схватил Айви, готовый защищать, ведь они все почувствовали одно: из-за поворота шел потрясающий аромат жареной картошки.

Глава 22. Слеза

Майрин Блэксмит проснулась и устало потянулась. Вставать не хотелось, но она уже слышала зов магии, которая выдирала вены из тела, чтобы привлечь к себе внимание.

Каждые двенадцать часов, чтоб ее…

Морская богиня – которая понятия не имела, что ее так прозвали в народе – встала с кровати, размяла шею, растерла сонные глаза и все же начала очередной день.

Первым делом она махнула рукой, заставляя заиграть музыку. Прошли годы прежде, чем она сумела настроить все верно, но теперь достаточно было завести моторчик магией, и гитара, скрипка и барабаны, а иногда и флейта сплетались, даруя чудесную мелодию, которая раздавалась на всю жилую зону.

– Да, тебе лучше работать, сучка1, – улыбнулась Майрин и, напевая, двинулась по ступенькам к подвалу.

Музыка догоняла, заставляя душу петь, а тело – не сдаваться. А Майрин давно хотела сдаться…

Вернувшись, став снова свободной от жрущей изнутри магии – ее собственного заклятия, – Майрин приступила к обычному распорядку дня.

Музыка сменилась на быструю, резкую. Звуки скрипки сливались с гитарой, пронзали до души. Майрин запела, качая бедрами, нарезая картошку:

– Только вкус твоих губ

Манит меня!

Так зависима я.

Ты словно яд в моих венах2.

Картошка высыпалась на сковороду, а Майрин вытащила бутылку самодельного вина из ящика. Первые годы, когда закончился алкоголь, она страдала, изнывая от скуки, но потом посадила виноград. Немного имитации солнца, и даже под водой она сумела сделать свою маленькую плантацию. Жизнь заиграла новыми красками.

Майрин продолжала петь и танцевать, пока картошка шипела на сковороде. Она махнула рукой, убавляя свет свечей, закружилась, заставляя платье мерцать. Первые годы она хандрила. Существовала, а не жила ради великой цели. Но потом появилось вино. Она привыкла быть одна. Научила музыкальные инструменты устраивать ей концерты. И решила не сдаваться.

Майрин выключила плиту, размяла шею, но решила поесть позже. Она позанималась спортом, приняла ванну, выпила еще бокальчик вина. Обедала, как и всегда, в окружении музыки, в полном одиночестве. Картошка остыла, но, приправленная вином, была весьма неплоха. Вино вообще все делает лучше.

После она засела в библиотеке на мягком ковре. Книги спасали от схождения с ума, ведь создавали хоть какую-то иллюзию жизни, эмоций и привносили неожиданные повороты в жизнь, где не было места чему-то новому. Счастье, что в Марибертусе книг было столько, что хватит еще надолго. Майрин спорила с авторами, с персонажами, кого-то искренне поддерживала, а с кем-то даже общалась, представляя, что те вполне живые и сидят напротив. Сегодня честь поболтать с матерью детей океана выпала принцессе, заточенной в башне из-за магии в ее длинных волосах. Она сидела напротив, глядя большими зелеными глазами, одетая в фиолетовое платье, задрав босые ноги на стул.

– Как ты справилась? – спросила Майрин. – Столько лет… одна в башне. Как ты не сошла с ума?

– О, со мной была матушка, – улыбнулась принцесса. – А так… я рисовала, пела, готовила, шила. Всегда была чем-то занята. И знаешь, та еще задачка расчесать все эти волосы.

Принцесса провела по белой пряди волос, сверкая глазами. Майрин устало вздохнула: ерунда, а не книга. Невозможно вырасти в изоляции, общаясь лишь с матерью, и остаться добрым и открытым человеком. Да она прятаться должна была от людей! Эх, было бы и в жизни все, как в книгах: раз, и тебя спасает прекрасный принц.

– Я тут за дело заперта, – сказала вдруг Майрин. – Я бы могла уйти отсюда. Наверно… не точно, конечно, я не проверяла… У меня был план уплыть через Маример. Я верю, если попасть в верное течение, то можно выплыть в другом источнике, который является проводником для магии в другой стране. Кто его знает…

Принцесса опустила ноги на пол, поддалась вперед.

– Так уплыви! Ты давно заплатила за то, что сделала. И ты хотела, как лучше. Разве не так? Я вот ушла от матушки! И выяснила, что она лишь притворялась матерью, чтобы я сохраняла ей молодость с помощью волос. И на воле оказалось так… прекрасно!

– О, боюсь, моя свобода затонула, – улыбнулась Майрин, захлопывая книгу. Принцесса исчезла вслед за книгой, что улетела в угол, туда, где были слишком наивные и добрые истории, в которых зло всегда проигрывало. – Не бывает в жизни зла и добра. Бывают только ошибки, которые совершает каждый. И выбор, который ты делаешь, едва понял, как накосячил.

Майрин резко выдохнула, спрятала лицо в ладонях, но потом тряхнула головой: не время сдаваться. Сдастся – кто продолжит ее дело? Кто продолжит защищать мир от ее ошибки?

Следующие несколько часов Майрин провела на своих плантациях, устроенных прямо в бывшем зале для праздников. Путем экспериментов выяснилось, что под землей при правильном освещении зачарованными свечами, отлично растет картошка. А еще иногда удавалось вырастить вполне неплохие овощи. А главным достижением Майрин считала виноград, из которого и делала вино.

Можно было бы прожить и на рыбе, которую пропускал барьер в ее воды. Но кто сказал, что жить на рыбе, да еще и без вина – весело?

Уставшая, она вернулась на кухню, неся два таза винограда, включила сковороду, чтобы подогреть жареную картошку, уже собиралась махнуть рукой, чтобы включить музыку, как услышала шаги.

И пораженно замерла. Кроме нее тут ходить некому. Ведь все остальные давно умерли.

Аластер повел носом, вдыхая полной грудью