Хрустальная ложь - М. Эль

— Рия, — выдохнул он тихо, пробуя это имя, как запретный глоток вина, как секретное слово.

Коротко. Нежно.

Так, как никто никогда не называл её. Это было его личное, интимное имя для нее.

Валерия не проснулась.

Но, кажется, её губы едва заметно дрогнули, будто где-то в глубине сна она всё же услышала, что он назвал её по имени.

...

Это утро было странно тёплым — не по погоде, а по атмосфере.

Дом Виктора, всегда строгий, организованный, до боли правильный, пропитанный дисциплиной и негласными правилами, сегодня жил. Он сам не сразу понял — с чего именно всё началось, когда его стены начали дышать.

Может, с того, что Лилит (или Валерия, как он уже называл её мысленно, пробуя на вкус это мягкое, нежное имя) не ушла после завтрака.

Может, с того, как она бродила босиком по коридорам, с чашкой кофе, зевая и лениво поправляя рубашку, которую снова взяла из его гардероба, и которая теперь пахла не только им, но и ею.

А может — с того, как впервые за долгое время кто-то осмелился сказать ему, что он ведёт себя неправильно.

Валерия стояла посреди кухни, прислонившись к столешнице, и допивала свой кофе, когда мимо прошёл один из его людей. Это был Рико. Уставший, мрачный, с пластиковой коробкой в руке, из которой доносился запах холодной, безвкусной еды. Он что-то буркнул ей в ответ на кивок, но глаза — как у загнанного пса, полные усталости и безысходности. Валерия проследила за ним взглядом.

— Виктор, — позвала она, когда он спустился через пару минут, уже погруженный в свои дела.

— Мм? — он пролистывал документы на планшете, не поднимая взгляда, привыкший к постоянному потоку информации.

— Ты их наказал?

— Кого? — всё ещё рассеянно, его мозг был занят стратегиями.

— Своих ребят, — её голос стал чуть натянутым. — Они едят холодную лапшу из контейнеров, сидя на постах.

Мужчина поднял глаза от планшета, его брови чуть приподнялись.

— Это их выбор. Они привыкли. Это часть их работы.

— Привыкли? — её голос стал опасно спокойным, обволакивающим, но с внутренней сталью. — Привыкнуть можно к войне, к боли, к одиночеству. Но семья не должна привыкать к этому. Это неприемлемо.

— Семья? — переспросил он, чуть усмехнувшись, привыкший к более циничному восприятию клана.

— Клан — это семья, — твёрдо ответила она, подойдя ближе, её глаза цвета мёда горели. — И личные телохранители — тоже. У нас дома так было. Без них ты — просто мишень, ходячий мертвец. И они должны быть в форме.

Виктор хотел возразить, найти аргументы, но не успел.

Она отняла у него планшет, ткнула пальцем в его грудь, заставляя отступить:

— Вон, марш в кабинет. Работа твоя подождёт. Теперь я главная.

Он приподнял бровь, удивляясь её напору и своей собственной покорности.

— Ты меня выгоняешь из собственной кухни?

— Да. И не спорь, Энгель, — сказала она таким тоном, каким Эмилия Андрес когда-то, наверное, строила целые армии, не оставляя сомнений в своём авторитете и угрожала своему мужу, отцу Валерии. — Не смей спорить.

Виктор послушно поднял руки в знак капитуляции и ушёл — с тем самым выражением лица, будто не знал, смеяться или восхищаться этой удивительной женщиной.

А она закатала рукава его рубашки выше локтей и, взяв контроль над кухней, начала готовить.

Селина заглянула через полчаса, застала Валерию в облаке муки и витающих в воздухе ароматов чеснока, базилика и свежих овощей, и расхохоталась:

— Боже, Лилит, ты похожа на итальянскую домохозяйку! Это так не похоже на тебя!

— Ещё слово — и я в тебя брошу сковородку, — пригрозила Валерия, вытирая мукой щёку и улыбаясь. — Давай, лучше помогай. Или будешь есть холодную лапшу.

— Ты хоть умеешь готовить? — Селина взяла фартук и принялась мыть руки.

— Разберёмся, — уверенно ответила Валерия. — Женщины Андрес не готовят, но выход есть — чувство меры и интернет. У нас мужчины готовили.

Да. Она рассказала Селине о своей семье. И что с того? Она ведь не чужая. Уже.

— Великая комбинация, — хмыкнула Селина, доставая овощи из холодильника.

Пока на плите шкворчала паста и обжаривалось мясо с овощами, Валерия включила музыку — старый итальянский джаз, потом перешла на более современные ритмы, заполнив кухню звуками. Смех, запах специй, звон посуды — всё это наполнило дом теплом, жизнью, которой здесь никогда не было.

А потом — звонок.

Луиза.

— Лери! — голос сестры прозвучал в динамике, полный радости. — Ну-ка, покажи, где ты, преступница?

— В чужом доме, готовлю еду его телохранителям, потому что босс оказался безответственным ублюдком, который не может обеспечить своих людей горячей едой, — ответила Валерия, не отрываясь от сковороды, но в ее голосе проскользнула улыбка.

— А! Значит, влюбилась, — хохотнула Луиза, словно это было самым логичным объяснением.

— Лу! — возмутилась она. — Я просто не могу смотреть, как мужики голодают! Это же негуманно! Мама так наших парней не мучила. Ну… максимум на тренировках.

— Конечно, конечно, — протянула кузина с таким тоном, будто уже планировала свадебный торт и список гостей.

Селина прыснула со смеху и тут же повернулась к экрану, беря телефон у Валерии:

— Луиза, привет! Мы тут устраиваем переворот в его доме. Скоро он будет ходить по струнке.

— Приветик, дорогая! Похоже, Виктору Энгелю крышка, — с довольным видом констатировала Луиза. — Ты, Валерия, как бабушка Адель в молодости — влезла, всех построила, всех накормила. Привела дом в порядок.

— Замолчи, — засмеялась Валерия, бросая щепотку соли в соус, и протягивая руку за телефоном. — Лучше ставь музыку.

Через несколько минут они уже втроём — Валерия, Селина и Луиза по видеосвязи — танцевали между кастрюлями, подпевая итальянским хитам.

Руки в муке, волосы растрепаны, но глаза светятся от веселья.

Дом дышал, наполненный женским смехом, музыкой и ароматами.

Виктор стоял в дверях, опершись о косяк, наблюдая за этим хаосом, который вдруг оказался прекрасным, наполненным жизнью, которую он и не знал, что жаждал.

Он никогда не слышал, чтобы его дом смеялся так искренне.

А сейчас он смеялся.

Когда еда была готова, Валерия вышла к его людям, которые дежурили у входа, и громко сказала, ее голос был полон решимости:

— Так! Не вздумайте спорить. Сели быстро. Никаких контейнеров, никаких сухпайков. Будете есть нормально, как люди. А то я могу и вилкой накормить.

Рико застыл, затем расслабился и рассмеялся, его взгляд был полон уважения и удивления.

— Госпожа Андрес, вы точно из того мира, где вырастают королевы, — сказал он, кажется позабыв то, что они буквально пару месяцев назад бухали вместе с старом складе.

— Из того, где за непослушание