Под предлогом ненависти - Нетта Хайд

пальцы проникают в меня осторожно, но уверенно, а губы продолжают оставлять на моей коже ожоги. Движения становятся все быстрее и резче, его вторая рука скользит по талии и поднимается к груди – я не могу больше терпеть, точка невозврата осталась позади уже давно.

Я хватаюсь за его волосы, прижимаюсь к нему – или его прижимаю к себе. Намертво. Не позволяя оставить меня. Не давая разрешения отстраниться. Колени больше не принадлежат мне, они подвергаются какому-то стихийному порыву, который заставляет их содрогаться в каждом вздохе, в каждом прикосновении.

Первый стон срывает горло, за ним другой – я почти кричу, кусаю свои губы, а хочу его. Я прошу, чтобы он не останавливался. Я лгу – говорю, как мне больно, но только для того, чтобы активные действия его языка не становились пассивными. В этой напускной боли рождается невыносимое удовольствие, которое разжигает, сжигает и одновременно очищает, оставляя после себя лишь катастрофическую потребность в нем.

Я чувствую, что нахожусь на пределе. Моя грудная клетка вздымается все чаще и чаще. Я хватаю его за руку что есть сил, сжимаю до приятной дрожи – прекрасно осознавая, что уже через пару секунд всепоглощающий восторг перекинет меня через край обрыва, с названием «абсолютное наслаждение, доставленное любимым бурундучком».

Вечность. Момент. Секунда. И я награждаюсь за свою стойкость, выдержку и терпение во время нанесения красок под кожу яркой и огромной волной оргазма. И выдыхаю его имя вместе с контрольным стоном:

– Тео… ты…

Он ловит мой взгляд, облизывает и без того влажные губы, на которых видна уже не только его слюна, но и следы моего полученного удовольствия, и спрашивает:

– Больше не болит? – и, черт возьми, его хриплый голос бросает к низу моего живота, прилично наполненного быстровоспламеняющейся смесью, подожженную спичку, заставляя меня заново вспыхнуть.

Я резко приподнимаюсь, тянусь к нему – руки и ноги обвивают его, прижимаясь максимально близко. Я накрываю его губы, вламываюсь в этот поцелуй, исследуя границы его рта своим языком. И он тут же реагирует: отвечает так же горячо, жарко обнимает меня за талию и отдает мне себя.

– Ты даже не взглянешь на то, что я сделал? – интересуется он в моем хрипло-любимом тоне, вызывая у меня еще больше раздражительного возбуждения.

– Потом посмотрю. Ложись на эту чертову кушетку, – шиплю ему в рот, прерывисто дыша, но в ответ он лишь низко и провокационно смеется, не сдвигаясь с места.

– Ты решила, что набьешь мне? – спрашивает он, дразня меня своим неповиновением.

– Лицо, если ты сейчас же не заткнешься и не ляжешь, – бросаю в ответ, игриво наслаждаясь властью, которую он добровольно отдает мне.

Соскальзываю с него на пол, руками хватаюсь за его футболку и спешно сдергиваю ее через голову, отбрасывая куда-то прочь. Целую его шею, ключицы, грудную клетку, ощущаю вкус его татуированной кожи и аромат, действующий на меня наравне с самыми ядовитыми феромонами, которые вообще существуют в мире.

Мои губы поглощают каждый дюйм – наслаждаются, берут то, что безгранично жаждут получать на завтрак, обед и ужин. Руки дрожат от нетерпения и стремления коснуться того, что уже и так только мое.

Разворачиваю его и толкаю на спину, пальцы скользят к ширинке, расстегивают молнию, чувствуя под ней твердый, уже готовый для моих искусных и глубоких манипуляций член.

В голове звучит одна-единственная мысль на повторе: ХОЧУ. ЕГО. ПРЯМО. СЕЙЧАС.

Целиком. Без остатка.

Но я сдерживаю себя. Я хочу не просто взять – я хочу довести его до предела. Я хочу играть.

Пусть чуточку помучается. Пусть сорвется первым.

Хочет сдержать свое слово? Пусть держит. Я тоже сделаю это. Подержу… его член… глубоко в своем рту.

Тео дал мне великолепную компенсацию за испытанную боль – я хочу ответить ему тем же, но на своих условиях. Он уже готов – к тату и к моим действиям, я чувствую это каждой воспаленной клеточкой, каждым атомом и пульсирующей частицей своего тела.

Но сперва он получит татуировку, которая оставит на его коже памятный след обо мне.

Я усмехаюсь своим мыслям, смотрю на него и с будоражащей медлительностью провожу ладонью по возбужденному члену через ткань.

– Я выбрала единственное свободное место, – произношу я, закусывая губу.

– Какое? – интересуется он, отзеркаливает мое действие и тоже подцепляет нижнюю губу зубами.

– Здесь, к сожалению, будет очень больно, Тео. – Я коротко киваю на его пах, возвращаю взгляд к его глазам и продолжаю: – Так что выбирай – либо лицо, либо шея.

Натягиваю перчатки со щелчком, не прекращая смотреть на него и провоцировать своими действиями, и забираюсь сверху, совершенно позабыв о том, что я, вообще-то, без нижней части одежды. А он, вообще-то, очень сильно возбужден.

И кого я хотела помучить? Его? Рикошет моих желаний – мучаю я себя.

– Давай, решай, – говорю я, плавно скользя вперед-назад на его бедрах. – Быстро.

– Тебе можно все, Скай, – выдыхает он, проводя пальцами от моих колен до бедер. – Абсолютно все. Безгранично все.

Он сводит меня с ума в каждом слове. В каждом взгляде. В каждой выдержанной паузе. В каждом прикосновении.

Я наклоняюсь над ним, мои ладони обхватывают его щеки, а глаза любуются бескрайним доверием, отражающимся в его зрачках. Поворачиваю его голову в сторону, проводя пальцами по шее и выбирая наиболее подходящее место для моей метки.

Пытаюсь не выдать себя, но руки все равно слегка дрожат – у меня впервые это, и это чертовски волнительно. Я вывожу на его коже маленькую татуировку – не имя, нет, просто крошечный силуэт облака с буквой «S». Мой знак. Мое напоминание ему. Легкое, почти невесомое, но от этого только крепче вонзающееся и имеющее значение для него.

Сделав последний штрих, я снимаю перчатки и соскальзываю по его телу вниз, чувствуя, как нетерпение в нем пульсирует почти физически, отдаваясь во мне с такой же интенсивностью. Мои пальцы ловко стягивают его боксеры чуть ниже, освобождают ту твердую, упругую часть, которую я так жаждала ощутить.

Обильно смочив ладонь слюной, а остальную – шумно сглотнув, я осторожно провожу вдоль всей длины, и моих пылающих ушей касается его довольно-таки впечатляющий возглас.

Решив не задерживаться со своими обещаниями и, наконец, перестать мучить хотя бы себя, я провожу кончиком языка по краешку верхней губы, бросаю на него крайний на предстоящие секунды взгляд и накрываю его член ртом. Я действую исключительно в своем темпе – наслаждаюсь каждой каплей удовольствия, которую получаю, находясь в таком непривычном для себя положении.

Я не знаю, как это делается