Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Говорил тут Дунаюшко сын Иванович:

«Уж ты гой еси, могуч богатырь Илья Муромец!

Стоял у меня в поле шатер рытого бархату,

Стояла в шатре бочка зелена вина,

А на бочке чарочка серебряная,

Серебряная чарочка, позолоченная,

Подареньице короля ляховинского.

Разорвал он шатер мой рытого бархату,

Раскидал по полю чистому,

Расшиб бочку зелена вина,

Растоптал чарочку серебряную,

Серебряную чарочку позолоченную».

Говорит тут могуч богатырь Илья Муромец:

«Ты за это, Добрынюшка, не прав будешь».

Говорил тут Добрынюшка Никитич сын:

«Уж ты гой еси, могуч богатырь Илья Муромец!

Стоял у него в поле шатер рытого бархату,

А на шатре надпись была написана со угрозою:

«Кто к шатру приедет – убитому быть».

Нам бояться угроз богатырскиих —

Нечего ездить в поле богатырствовать».

Говорил на те слова Илья Муромец:

«Ты за это, Дунаюшко, не прав будешь;

Зачем же ты пишешь со угрозами?

А поедем мы теперь в красен Киев-град

Ко князю Владимиру на великий суд».

Приезжают молодцы в красен Киев-град,

Приходят ко князю Владимиру.

Говорил тут Дунаюшко сын Иванович:

«Уж ты, солнышко Владимир стольнокиевский!

Стоял у меня в поле шатер рытого бархату,

Во шатре была боченька зелена вина,

На бочке была чарочка серебряная,

Серебряная чарочка, позолоченная,

Подаренье короля ляховинского;

Разорвал он шатер мой рытого бархату,

Расшиб боченьку зелена вина,

Растоптал чарочку серебряную,

Серебряную чарочку, позолоченную».

Говорил тут Владимир стольнокиевский:

«И за это, Добрынюшка, ты не прав будешь».

Говорил тут Добрынюшка таковы слова:

«Уж ты, солнышко Владимир стольнокиевский!

Стоял у него в поле черен шатер,

А на шатре надпись написана со угрозою:

“Кто к шатру приедет – убитому быть”.

А нам бояться угроз богатырскиих —

Нечего ездить во поле богатырствовать».

Говорил тут Владимир-князь стольнокиевский:

«И за это, Дунаюшко, ты не прав будешь;

Зачем же ты пишешь со угрозами

У нас на Руси богатырям моим святорусскиим?»

И посадили Дуная во темный погреб

За те же за двери за железные,

За те же замочки за крепкие.

Добрыня и Дунай сватают невесту князю Владимиру

Старина восемнадцатая. Князь Владимир посылает Дуная с Добрыней сватать ему дочь ляховинского короля.

В стольном городе во Киеве

У ласкова князя Владимира

А и было еще пированье-почестный пир,

Много на пиру было князей и бояр

И русских могучих богатырей.

А и будет день в половине дня,

А и будет пир во полу́пире.

Владимир-князь распотешился,

По светлой гридне похаживает,

Похаживает да выговаривает:

«Гой еси вы, князья и бояре,

И могучие русские богатыри!

Все вы в Киеве переженены,

Только я, Владимир, холост хожу,

Холост хожу, неженат гуляю.

А кто мне знает супротивницу,

Супротивницу, красну девицу:

Кабы та была девица станом статна,

Станом статна и умом свершна;

Лицо у ней было б белый снег,

Щеки как бы маков цвет,

Очи ясные как у сокола,

Брови черные как бы соболи,

И было бы мне с кем думу подумати,

И было бы с кем слово промолвити,

Назвал бы ее княгинею,

Аще вам, молодцам, было б кому поклонятися».

А и тут больший за среднего хоронится,

Да средний хоронится за меньшего,

От меньшего и ответу нет.

Тут вставал из-за стола из-за среднего

С той же скамьи да белодубовой

А не превелик детинушка, плечьми широк,

Добрынюшка Никитич млад:

«Гой еси ты, государь, князь Владимир стольнокиевский!

Не вели казнить, вели слово молвити.

Сидит у тебя в погребе темном потюремщичек,

Добрый молодец Дунай сын Иванович,

Уж он много бывал по другим земля́м,

Уж служил он, Дунай, многим царям,

Многим царям, многим королям,

Не знает ли он тебе супротивницы,

Обручницы тебе красной девицы?»

Говорит Владимир-князь стольнокиевский:

«Уж вы слуги, мои слуги верные!

Вы сходите ныне в темны погребы,

Приведите вы Дуная сына Ивановича!»

Сходили слуги в темны погребы,

Привели Дуная сына Ивановича.

Говорил Владимир-князь стольнокиевский:

«Уж ты гой еси, Дунай сын Иванович!

Много ты бывал по всем земля́м,

Служил ты многим царям, многим королям,

Ты не знаешь ли где мне обручницы,

Обручницы, супротивницы красны девицы?»

Говорит Дунай сын Иванович:

«Уж я где не бывал да нынче все забыл,

Уж я долго сидел в темнице темноей».

Тут Владимир-князь стольнокиевский

Наливал ему чару зелена вина,

Зелена вина в полтора ведра,

Подносил Дунаю сыну Ивановичу.

Принимал Дунай чару едино́й рукой,

Выпивал он чару едины́м духо́м,

Сам говорил таково слово́:

«Гой еси ты, государь, Владимир-князь!

Уж я много жил по всем землям,

Много служивал царям, королям,

Жил я во дальней земле ляховинскоей

У короля Данилы Мануйловича

Поры-времени двенадцать лет.

Есть у того короля ляховинского две дочери,

Бо́льшая дочь Настасья королевична,

Та Настасья не твоя чета, не тебе жена,

Злая поляница преуда́лая.

А меньшая дочь Апраксия королевична.

Та девица станом статна и умом свершна,

Лицо у нее как бы белый снег,

Щеки у нее как бы маков цвет,

Очи ясные как у сокола,

Брови черные как бы соболи.

Ту девицу, государь, тебе княгиней назвать».

Говорит Владимир-князь стольнокиевский:

«Уж ты гой еси, Дунай сын Иванович!

Послужи мне верой-правдою,

Бери ты моей золотой казны,

Силы бери сколько надобно,

Поезжай за Апраксией королевичной

Ко тому королю ляховинскому,

А добром не отдаст – бери силою».

Отвечал князю Дунай Иванович:

«Не надо мне, государь, золотой казны,

Не надо и силы ратноей,

Только дай Добрыню Никитича,

Мы поедем с ним за Апраксией королевичной».

Посылал Владимир Добрыню с Дунаем ехать:

«Ты