Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

вставил болт и выстрелил в противника, стоявшего прямо в воротах, и тот, упав, перегородил собой место для других. Кратковременная передышка дала возможность рыцарям внутри укрепления перегруппироваться, отправив раненых в задний ряд. Мюссабур выстрелил еще раз – и снова в цель. Сорвав боевой рог с пояса, он что было сил затрубил в него, призывая помощь.

Карл Анжуйский, вступивший на мост, оглянулся. Враг уже проломил сопротивляющихся рыцарей и проник внутрь укрепления. Мюссабур одной рукой отрывисто, нервно дул в рог, другой, держащей меч, бился с превосходящим противником.

– Лучше умереть здесь, чем позор, – сказал граф. – Мои рыцари, за мной! Вернемся и поможем нашим братьям!

Карл Анжуйский во главе своих людей быстро поднялся по невысокому склону и врезался в не ожидавших увидеть подмогу сарацин. Всех, кто прорвался в укрепление, анжуйские и провансальские рыцари изрубили, выскочили наружу, опрокинули конных лучников, в ужасе отступивших от тяжеловооруженных всадников. Эрар де Валери только и видел, как вокруг улепетывают сотни врагов. Он схватил валявшийся меч и побежал за сарацинами, уволакивающими его брата. Настиг их и всех убил. Затем Эрар поднял Жана и под прикрытием самого Карла Анжуйского отвел к переправе.

Рыцари графа спасли от смерти и Гоше де Шатильона, прорвав кольцо вокруг него, уже раненного и еле держащегося в седле от крайней усталости.

Так к концу дня вся оставшаяся армия французского короля оставила левый берег и вернулась в лагерь герцога Бургундского.

Глава пятая. Битва при Фарискуре

Жоффруа де Сержин оглянулся. Король и все сеньоры стояли на берегу и ждали его возвращения с хорошими вестями. Впервые за долгое время он не нес Орифламму, зато в сюрко с французскими лилиями он, облеченный высочайшими полномочиями, отправился на оставленный вчера левый берег. В сорок пять лет Сержин выглядел довольно молодо, а строжайший пост, который он вынужден был держать, сделал королевского знаменосца еще более стройным и придал лицу суровость аскета. Сержин сбрил бороду, расчесал длинные волосы, съел невесть откуда взявшуюся горсть фиников и подвяленного инжира, чтобы не падать в обморок при переговорах.

Спокойно, держа достоинство, он перешел по мосту. Укрепление на подходе к мосту сарацины разрушили и на его месте раскинули шатер, где уже ждал парламентера от христиан эмир Зейн эд Дин.

– Приветствую тебя, рыцарь! – сказал эмир, сидевший в глубине шатра на подушках. – Сойди с коня и подходи поговорить.

Эмир, вероятно одних лет с Сержином, одетый во все белое, не спеша перебирал субха – четки с девяноста девятью зернами по числу имен Аллаха.

Переводчик, называемый на Востоке драгоманом, неплохо знавший французский и по внешности напоминавший выходца из южных стран Европы, подобострастно переводил. Сержин спешился и медленно вошел в шатер.

– Я – рыцарь Жоффруа де Сержин, знаменосец и поверенный его величества короля Франции Людовика IX.

– Уважаемый рыцарь, прошу тебя, садись. – Тонкие усы эмира поднялись вверх над растекшейся по морщинистому лицу елейной улыбкой. – Слышал, у вас плохо с едой. Прошу, покушай со мной.

Слуга сдернул скатерть, покрывающую сверху столик, заполненный козлятиной в соусе, виноградом, свежевыпеченными лепешками с сыром. Рядом стоял кувшин с нектаром, издававший аромат фруктов.

– Покушай, рыцарь!

Финики и инжир, которые он съел и надеялся протянуть на них пару дней, сразу словно исчезли из него. Сержину безумно захотелось есть! Он готов был разорвать эти восхитительные куски козлятины и обглодать их до блеска костей, выпить заманчивое содержимое кувшина до последней капли.

– Давай, давай, рыцарь, посмотри, какой кусочек аппетитный, давай я сам тебе положу! Во имя Аллаха!

– Во имя Аллаха? – глухо проговорил Сержин, стиснув зубы. – Я сыт, эмир! Не будем терять времени друг у друга. Перейдем к делу.

– Ну что же, раз доблестный рыцарь не хочет есть, я не стану его заставлять. Говори. Что предлагает твой король моему султану аль-Малику аль-Муаззаму Гийас ад-Дину Туран-шаху ибн Айюбу, да продлятся дни его?!

Жоффруа де Сержин сел на предложенную лавку напротив эмира и большим усилием воли заставил себя отвести взгляд от столика с едой.

– Его величество король Франции предлагает султану Дамиетту в обмен на Иерусалим, и вся наша армия до последнего человека покидает Египет.

– Хорошее предложение, рыцарь! К чему султану далекий, недружелюбный Иерусалим, за которым вы так рьяно охотитесь? Дамиетта ближе сердцу моего султана. Султан Туран-шах ибн Айюб согласен на такой обмен.

Сержин почувствовал необыкновенную легкость на душе. Неужели все может получиться и война закончится победой?

– В городе есть больные, раненые, их надо тоже отпустить. Еще в Дамиетте большой запас солонины. Вы все равно не едите свинину. А это мясо мы возьмем с собой на корабли. Все остальное, что есть в городе, все полностью возвращается султану.

– Хорошо. Зачем нам ваши раненые? Мы не звери лютые. Аллах учит милосердию, – ответил эмир.

– Катапульты. Мы не сможем их взять сейчас. Они попадут к вам. Но мой король хочет их вернуть. Возможно, позже, но вернуть.

– Мы строим катапульты лучше ваших. Ваши нам не нужны. Султан согласится на это условие. Но теперь главное, рыцарь. Кто будет гарантией выполнения условий с вашей стороны? Мы должны быть уверены, что ваша армия покинет Египет, надо оставить кого-то у султана почетным гостем, которого он отпустит в свое время.

– Мы знаем этот обычай, эмир. Король предлагает вам в заложники одного из своих братьев – графа де Пуатье или графа Анжуйского. Одного из братьев он уже потерял в Мансуре, поэтому очень дорожит оставшимися. И не нарушит соглашения ни при каких условиях.

– Брат короля – это хорошо, рыцарь. Имам Али, да будет мир с ним, сказал: «Да не будет брат твой предан тебе больше, нежели ты ему». Но султан, да продлит Аллах дни его, никогда не согласится на это. Он хочет поближе познакомиться с вашим королем, проводить с ним вечера в беседах об Аллахе, о Христе. Султан ждет только вашего короля к себе почетным гостем. Пока король будет рядом с султаном, мы все будем уверены, что вы, рыцари, не солжете, как это у вас принято, и не нарушите договор.

Жоффруа де Сержин резко поднялся.

– Я не позволю, эмир, оскорблять честь короля и всех христиан! На таких условиях не может быть никаких переговоров. Никто в нашем войске, ни барон, ни простой слуга, не допустит, чтобы его жизнь была куплена ценой пленения короля. Мы лучше все умрем, но короля вам, псам поганым, не отдадим!

Усы на морщинистом лице эмира опустились вниз. Зейн эд Дин медленно поднялся на подушках и