Король Людовик Святой - Сергей Евгеньевич Вишняков

Костры горели ярко, поглощая все, что было в бросаемом лагере. Тысячи людей стояли в ночь 5 апреля 1250 года у берега Нила, ожидая погрузки на суда. Понимая, что переговоры с сарацинами бесполезны, король принял единственное из оставшихся решений, чтобы спасти армию, – оставить и лагерь на правом берегу, отступить к Дамиетте, а там уже дальше думать, что можно предпринять.

Проблемы с болезнями и голодом на правом берегу никак не решились. Все, что смогли доставить алчные до золота бедуины, было куплено за огромные деньги и сразу съедено подчистую. Армия султана лишь увеличивалась, войско крестоносцев таяло.

Все суда, имевшиеся в распоряжении христиан, стоявшие рядом с лагерем герцога Бургундского или затащенные внутрь его, теперь быстро заполнялись больными. Но этих бедняг было так много, что всех погрузить и увести оказалось невозможно. Некоторые сеньоры, чьи суда принадлежали лично им, хотели плыть на них сами, а не уступать места доходягам. Все крестоносцы знали, что выше по течению Нил стерегут галеры сарацин, не пропускавшие суда с едой, и вряд ли они окажутся столь милосердны, что выпустят флотилию христиан. Но все надеялись на Бога, на то, что если враг нападет, то их-то корабль, в отличие от других, сможет прорваться. Тяжелобольные просто лежали вповалку и ждали своей участи.

Все, кто мог держать оружие, имел коня, собирались выступать по берегу.

Герцог Бургундский, держа лошадь в поводу, подошел к королю:

– Ваше величество, вам пора сесть на корабль. Это, должно быть, последняя галера.

Людовик почувствовал приступ дурноты и сильное урчание в животе, покачнулся, опираясь на Эрара де Валери, и ответил:

– Я остаюсь, герцог. Я привел вас сюда, я и буду уходить последним.

Король стоял в простой одежде, без доспехов, рубаху слуги сильно укоротили, чтобы она не прикрывала низ спины. Уже несколько дней Людовика мучил понос. В то время как многие уже заболели и умерли, он долго держался относительно здоровым. Но зараза оказалась сильнее.

– Где Жоселин де Карно? – глухо произнес король. – Самое время начать уничтожать мост!

– За Карно послали, – сказал Жоффруа де Сержин.

– Эрар де Валери, помоги мне, отведи за ту палатку.

Рыцари короля в беспокойстве переглядывались – как они повезут короля, который не может потерпеть и часа, чтобы не присесть и облегчиться, и уже еле держится на ногах от слабости?

При свете костров была видна болезненная бледность короля, его осунувшееся, высохшее лицо, воспаленный взгляд. Людовик вернулся к своим людям, оглядываясь, присматриваясь, как идет дело с погрузкой и отступлением из лагеря.

– Эрар де Валери, садись на коня, возглавь первый отряд. Посмотри, много наших пеших воинов уже готовы выступить. Не мешкайте!

– Ваше величество, вон галера папского легата, еще не успела отплыть, садитесь на нее. Вы не сможете продолжить путь верхом! – заметил Жоффруа де Сержин.

– Оставьте, Сержин. Лучше поторопите Карно! Где его носит? Пусть заряжает катапульты! Разве он не видит, что на том берегу сгрудились сарацины?

– Мой король, граф Яффы Жан д'Ибелин с отрядом уже ушел!

– Правильно он поступил, мой дорогой Матьё де Марли. Ты ступай тоже вперед с Эраром де Валери.

– Нет, ваше величество, я не брошу вас.

– Тогда помогите мне сесть в седло.

Короля посадили, дали попить воды, и он с жадностью припал к фляге с водой!

Мимо двинулся Пьер де Моклерк, граф Бретонский, с оставшимися при нем конными рыцарями и пешими воинами. Он ругался на чем свет стоит на неповоротливость своих людей, на сарацин, чье число на левом берегу все увеличивалось, на нехватку кораблей, на погрузку на них заведомо обреченных больных вместо тех, кто смог бы выжить. Было ясно, что в душе он ругает и короля, чьи решения довели войско до столь бедственного положения.

К королю примчался Карл Анжуйский. Он был в доспехах, держал под мышкой шлем.

– Ваше величество! – официально обратился он к королю при всех. – Вы дурно поступаете, противясь дружескому совету. Герцог Бургундский сказал, что вы не хотите садиться на галеру! Если вы останетесь на суше, больной, войско будет двигаться медленно, а это опасно! Вы можете стать причиной нашей гибели! Пока еще не поздно, сядьте на галеру к легату!

– Граф Анжуйский! – медленно проговорил король. – Если я вам в тягость, оставьте меня, идите вперед, но я не покину своих людей. Да что там с Карно, черт его подери?! Почему не разрушают мост?!

– Посмотрите! Сарацины скачут по мосту! – в ужасе крикнул королевский рыцарь Матьё де Марли. – Ваше величество, пора уходить!

– Господи! Только не это! Ведь еще несколько сотен больных на берегу! – воскликнул король, и это отняло у него последние силы.

Он повис на шее лошади, чувствуя новый приступ дурноты.

Почти весь лагерь стоял пустой, исключая группу людей Жоселина де Карно у катапульт. Но на берегу несколько сотен больных, истощенных воинов сидели в ожидании, что их смогут забрать. Обессиленные, изнуренные поносом, кровотечениями из рта и носа, грязные, тощие, они тем не менее цеплялись за жизнь и, когда сарацины проникли по мосту в брошенный лагерь, понимая, что им точно не уйти с места, где они сидели и лежали, завыли и заголосили, начали молиться, кричать, сыпать проклятиями – все вперемешку. Несчастные протягивали руки то к кораблям, сталкивающимся бортами, чтобы отплыть побыстрее, то к небу, прося избавления от мук.

Король увидел, как напали конные сарацины на людей Жоселина де Карно и перебили их. Сам де Карно бежал на коне, так и не выполнив приказ. Мост, соединяющий оба берега Нила, остался на месте, и новый отряд врага уже ступил на него.

– Ваше величество, посмотрите, вон та лодка, она остановилась, люди машут нам! – с волнением сказал Жоффруа де Сержин, оглядываясь на сарацин, неспешно идущих с обнаженными ятаганами и саблями к больным христианам. – Клянусь, я узнаю его – это сенешаль Шампани Жуанвиль. Там его герб поднят на мачте!

– Это прекрасные новости, Сержин! Пусть причаливают, если могут.

Королевские рыцари остановились. Они были последними из всего войска, кто еще находился рядом с брошенным лагерем, все остальные отряды ушли вперед. Рыцари надеялись, что король внял их просьбам и сейчас сядет на корабль, а они поскачут что есть сил.

Сарацины, чувствуя свою полную безнаказанность, вплотную подошли к большой группе больных христиан, в ужасе жавшихся друг к другу, встающих на колени перед врагом, лишь бы их не убивали.

Враги хватали несчастных за волосы, что-то в гневе кричали им, потрясали оружием, а потом стали резать. Не спеша, всех подряд.