Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Выезжали два могучия богатыря:

Алешенька Попович млад,

С ним Еким, Алешин парубок.

Тут едут удалы два добра молодца,

Едут конь-о-конь да седло-о-седло,

Да сами меж собой разговаривают:

Куда нам, добрым молодцам, путь держать?

В Суздаль-град – в Суздале питья много,

Нам, добрым молодцам, испропитися.

В Чернигов-град – в Чернигове девки хороши,

Спознаться с девками – пройдет славушка недобрая.

Лучше нам, добрым молодцам, ехать в Киев-град

Ко славному князю Владимиру,

Повидать братцев названыих,

Богатырей русскиих,

Илью Муромца с Добрыней Никитичем.

Приезжают Алешенька с Екимом в Киев-град,

А в Киеве беда случилася:

Покорился Киев Тугарину Змеевичу,

Поклонился Тугарину проклятому.

Опоганил Тугарин церкви православные,

Осмердил девиц, молодых вдовиц,

Истоптал он конем всех малых детей.

Не было в ту пору богатырей в Киеве,

Ни Ильи Муромца, ни Добрыни Никитича.

Идут молодцы в гридню ко князю Владимиру,

Крест кладут да по-писаному,

Поклон ведут по-ученому,

Молитву творят Исусову.

Они бьют челом на все четыре стороны,

А князю с княгиней на особинку:

«Ты здравствуй, Владимир стольнокиевский!

Ты здравствуй, княгиня мать Апраксия!»

Говорил Владимир-князь стольнокиевский:

«Вы здравствуйте, удалы добры молодцы!

Гой еси ты, Алеша Попович млад!

Не знаю, куда и посадить тебя, добра молодца,

У меня ведь теперь не по-старому,

Не по-старому теперь, не по-прежнему».

Говорит тут Алешенька Попович млад:

«Да сядем мы с Екимом на печку на муравленку».

Влезли Алешенька с Екимом на печь муравленую,

Заиграл Алеша в гусельки яровчаты,

На печке на муравленке сидючи.

И заводился у князя Владимира велик пир,

Собирались князья и бояре,

Садились за столы белодубовы.

Мало время позамешкавши

Несут Тугарина Змеевича

На той доске красна золота

Двенадцать могучих богатырей.

В вышину он, Тугарин, трех сажен,

Шириной Тугарин двух сажен.

Голова у Тугарина как пивной котел,

Глазища у Тугарина ровно чашища,

Промеж глаз у Тугарина калена стрела.

Сажали Тугарина в большое место,

В большое место, в оголовь стола.

По правую руку у Тугарина Владимир-князь,

По левую руку княгиня Апраксия.

Начал он, Тугарин, пить-есть.

По целой ковриге в пасть мечет,

Чашу зелена вина в полведра хлещет.

Говорил Алеша Попович на печи сидючи:

«Ай же ты гой еси, государь Владимир-князь!

Что это у тебя за чудище такое сидит?

По целой ковриге в хайлище мечет,

Чашу зелена вина с полведра хлещет?

У моего батюшки в Ростове городе

Была собачища старая обжористая,

Охоча была собачища по пирам ходить,

По подстолью таскатися,

Да и костью та собака подавилася.

Тугарину поганому то же будет».

А Тугарин не слушает, белу лебедь рушает.

Берет Тугарин лебедь белую,

Разинув пасть, всю целиком проглотил.

Говорит тут с печи Алеша Попович млад:

«Гой еси ты, государь Владимир-князь!

Что у тебя за болван сидит?

Ко княгине он, собака, руки в пазуху кладет,

Целует во уста сахарные,

Тебе князю насмехается.

Али ты с княгиней не в любви живешь?

У моего батюшки попа Ростовского

Была коровища старая обжористая,

Охоча была коровища по поварням таскаться,

Выпила чан браги и лопнула.

Тугарину поганому то же будет».

Тугарин почернел, как осенняя ночь,

Алеша Попович стал как светел месяц.

Говорит Тугарин князю Владимиру:

«Да что у тебя на запечье за смерд сидит?»

Вынимал Тугарин Змеевич булатный нож,

Кинул нож в Алешу Поповича.

У Алеши Екимушка подхватчив был,

Подхватил он ножище за черешок.

У ножа были припои серебряны,

По весу-то припои были двенадцать пуд.

Говорит Алеша Тугарину Змеевичу:

«Давай, Тугарин, биться о велик заклад —

Не о ста рублях, не о тысяче,

А биться о своей буйной голове!»

Все князья и бояре за Тугарина поруки держат,

А за Алешу – владыка Черниговский.

В ту пору Тугарин взвился и вон ушел.

Скочила княгиня Апраксия на резвы ноги,

Стала пенять Алеше Поповичу:

«Деревенщина ты, засельщина!

Разлучил меня с другом милым, младым Тугарином».

А Екимушка парубок спрашивает:

«Гой еси, Алешенька названый брат!

Сам ли пойдешь али меня пошлешь?»

Говорит Алеша Попович млад:

«Да сам я пойду, не тебя пошлю».

Скоро Алеша снаряжается,

Сел Алеша на добра коня,

Взял сабельку вострую

И поехал сразиться с Тугарином Змеевичем.

Он смотрел Тугарина во чистом поле —

Летает собака по поднебесью,

Да крылья у коня огненные.

В ту пору Алеша Попович млад

Помолится Спасу Вседержителю,

Чудной Мати Божьей Богородице:

«Уж ты гой еси, Спас да Вседержитель наш!

Чудная Мати Богородица!

Пошли Господь с неба крупна дождя,

Подмочи, Господь, крылья огненные,

Опусти, Господь, Тугарина на сыру землю».

Алешина мольба Богу доходна была,

Послал Господь с неба крупна дождя,

Подмочил у коня Тугаринова крылья огненные,

Опустился Тугарин на сыру землю.

Да едет Тугарин по чисту полю,

Заревел Тугарин зычным голосом:

«Я Алешу Поповича огнем спалю,

Я Алешу Поповича живьем сожру!»

Говорил ему Алеша Попович млад:

«Ай же ты гой еси, Тугарин Змеевич млад!

Бился ты со мною о велик заклад —

Биться-драться един на един,

А за тобою ныне силы сметы нет

На меня на Алешу Поповича».

Оглянется Тугарин назад себя,

Тут Алешенька не помешкивал,

Срубил Тугарину буйну голову.

Поддел голову на востро копье,

Повез князю Владимиру в подарочек:

«Гой еси ты, Владимир стольнокиевский!

Нет у тебя пивна котла —

Вот тебе буйна голова Тугаринова!»

Говорит тут княгиня Апраксия:

«Видно сокола по полеточке,

То летит Тугарин Змеевич млад,

Несет он голову Алешкину на востром копье».

Подъезжает тут Алеша Попович к терему княженецкому,

Бросил голову Тугаринову об сыру землю.

Говорит княгиня