«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

– У творческих людей могут быть свои причуды, – предположил далекий от причуд, тем более творческих, полковник.

– Причуды, может, и есть. А одна страница в черновике пропала. Эксперт не обратил внимания, – с укором сказала Вера, – а Ярик заметил.

– Какой страница? – заинтересовался Мирошниченко.

– Восемнадцатая. Семнадцатая и девятнадцатая на месте, а восемнадцатой нет. Мы с Яриком сверили с основным экземпляром, ничего там особенного не написано.

– Может, просто случайно выпала? Все же черновик, Лепешкин тоже внимания не обратил.

– Может. Только все листы в папке аккуратно сложены, не кипой лежат. Поэтому я на всякий случай отдала на экспертизу девятнадцатую страницу. Вдруг на восемнадцатой что-то ценное было написано и хоть какой-то отпечаток сохранился. Писали-то шариковой ручкой, вполне мог след остаться.

– Лишним не будет, – согласился начальник. – Пусть Гаврилин поработает. – И тут же переключился на другое: – А что с этой деревней, как там ее…

– Боровушка.

– Ну и с чего ею так заинтересовался Лепешкин?

– Обычная деревня, наполовину брошенная, недалеко от города. Завтра отправлю туда Дорогина. А сегодня наверняка придется разбираться с бывшим соседом Буровым. Я когда к тебе на доклад шла, мне Морковин позвонил, сказал, что есть по этому Бурову нечто любопытное.

– Хорошо, – кивнул Мирошниченко и посмотрел строго. – Ну а что на данный момент с отравлением Лепешкина?

– Проведен повторный обыск. Изъяли все продукты, напитки и лекарства. Эксперты разбираются, но пока результат не знаю.

Результат появился через полчаса. Позвонил Паша Гаврилин:

– Ну что, Верунчик, хочешь знать, как травился твой убиенный деятель культуры?

– Мечтаю, Пашенька! – откликнулась Вера.

– Через гомеопатию. Представь себе. Это якобы лекарство должно лечить малыми дозами, а оно малыми дозами травило. В деталях еще покопаюсь, отчет отправлю по всей форме, но если хочешь по-простому, – это из категории крысиного яда. Кто-то его в эти шарики ловко закатал. Причем действовал в перчатках, никаких следов не оставил. А вот на пакетике следы есть, но все смазанные.

Глава 14

Дорогин знал за своим приятелем Морковиным такую особенность – умение одновременно хвастаться и жаловаться. Хвастался он тем, что у всех нарасхват, жаловался на то же самое.

Тимур позвонил днем.

– Вчера начал заниматься этим Буровым, так ведь меня всего задергали, не дали нормально поработать. Вот только сейчас закончил, Грозновой звякнул.

«А передо мной ты чего отчитываешься?» – хотел спросить Роман, но не успел.

– Вера Ивановна к начальству неслась, вот теперь ответного звонка жду, – продолжил Морковин. – А тебя предупредить хочу: будь на низком старте, Грознова наверняка тебя затребует. С этим Буровым есть кое-что любопытное. Хотя и непонятно, какое это сегодня имеет значение. Скорее всего, никакое.

«Замечательно, – подумал Дорогин. – Кое-что любопытное… но к делу вряд ли имеет отношение… однако надлежит быть на низком старте».

Вообще-то он с утра намеревался поехать в Боровушку. Ехать туда все равно пришлось бы, а сегодня уж слишком погода располагала: тепло, сухо – чудесная золотая осень. Однако же вчера вечером Грознова притормозила: может, Морковин что-то важное про Бурова узнает или еще какая оперативная нужда возникнет, так что лучше с поездкой повременить. Почти весь день на нее запросто угробишь.

Первую половину дня Роман по большому счету балду гонял. Коллеги, как обычно, носились, а его, прикрепленного к Грозновой, никто не трогал. И он делал вид, будто тоже сильно занят, копаясь в компьютере и изучая со всех сторон Боровушку. К моменту, когда позвонил Морковин, он, казалось, знал эту деревню вдоль и поперек, причем с момента ее основания. Ничем деревня эта не была примечательна.

…Тимур оказался прав. Объявилась Грознова и велела отправляться к эксперту, который что-то интересное нарыл, и Роману лучше с самого начала быть в курсе.

– Ну, в общем я, Вера Ивановна, провел большую поисковую работу, потратил много времени и подготовил вам подробный отчет, – сообщил эксперт тоном человека, вручную перевернувшего гору.

– Потрясающе! Неужели вы, почтеннейший, сделали это?! Огромное-преогромное вам спасибо! – восторженно воскликнула следователь по особо важным делам.

Капитан Дорогин поудобнее умостился на стуле в предвкушении представления. Все это он видел не в первый раз, конечно, с нюансами и различными сюжетными поворотами, при этом Морковин, как правило, придерживался одного амплуа, а Грознова любила примерить самые замысловатые образы. Впрочем, не только актерствуя перед экспертами, но и перед самыми разными людьми. Оригиналка, одним словом.

Оригиналка, однако, вдруг решила «опустить занавес».

– Тимур, полный отчет ты пришлешь мне на компьютер, но хотя бы основное можешь сказать? Чтобы время сэкономить? – спросила она уже без всяких подколов, совершенно серьезно.

– Запросто, – тут же переориентировался Морковин. – Анатолий Тимофеевич Буров умер двадцатого июня сего года в возрасте семидесяти двух лет. От обширного инфаркта. По месту регистрации, в однокомнатной квартире, проживал с восемьдесят шестого года, когда дом был построен. Проживал всегда один, по крайней мере данных, что там еще кто-то был прописан, нет. Нет также никаких сведений о родственниках. Женат никогда не был, детей, по крайней мере официально, не имеет.

– А кому, интересно, достанется квартира? – подал голос Дорогин. – Она хоть приватизирована?

– Очень разумный вопрос, – оценила Грознова.

– Приватизирована. Но кому достанется – непонятно. Возможно, есть завещание, но я, Вера Ивановна, в базы нотариусов не залезал. – Морковин посмотрел многозначительно. – Хотя я могу. Все завещания теперь в одной базе хранятся, не то что раньше.

– Если понадобится, – тоже посмотрела многозначительно Грознова, – сделаем все официально. А пока не вижу оснований. Лучше скажи: кто похоронами занимался?

– Не похоронами, а кремацией. Кремировали Бурова. Ячейка в колумбарии. Занималась Кривенко Ольга Михайловна, проживающая в соседней с Буровым квартире. Между прочим, проживающая там с того же восемьдесят шестого года. То есть знала она этого Бурова несколько десятков лет. С молодости, потому как сейчас ей шестьдесят девять годков. И наверняка знала мать Лепешкина, а также самого Лепешкина.

– Так может, на Кривенко и составлено завещание? – вновь подал голос Роман.

– Может, – согласилась Вера. – Вот ты к ней наведайся, пообщайся, глядишь, что-нибудь интересное разузнаешь, а прежде всего какие-нибудь подробности про самого Лепешкина. Тимур, ты номер ее телефона пробил?

– А как же! – Морковин глянул в монитор, быстро настрочил на бумажке цифры, протянул Дорогину. – Ну а всякие там подробности про Бурова вот тут, – он постучал пальцем по монитору, – в отчете.

– Но ты же сказал, есть что-то любопытное, – напомнила Вера.

Морковин ухмыльнулся:

– В нашей базе есть протокол допроса и пальчики Бурова. Правда, давнишних времен.

– Он привлекался? – мгновенно сделала стойку следователь.

– Ни в коем разе! Но там такая