Наследник богов - Нира Страусс

раздумывая, однако в конце концов все-таки подошла вплотную. Геб сглотнул и попытался унять предательски бьющееся сердце. Он убеждал себя, что просто не хочет терять благотворное воздействие, которое оказывает на него Найла. Хотя, может, это волшебная ромашка так быстро его исцелила. Но что есть, то есть: пока они беседуют, боль отступает и его почти перестает болтать на волнах вместе с этой посудиной.

На узкой койке, рассчитанной на одного, Геб с Найлой могли уместиться, только устроившись боком, лицом к лицу. Геб, опустив голову на подушку, наблюдал за тем, как укладывается Найла. Они оказались так близко, что их дыхание смешивалось, и только теперь он впервые разглядел на шее девушки тонкую золотую цепочку. Она сбилась в сторону, и на ней, кажется, мелькнуло что-то голубое.

Осознав, что это, Геб польщенно улыбнулся:

– Вот так. Ну, что ты хочешь узнать?

– Все.

* * *

Найла просыпалась медленно. Сквозь прикрытые веки она ловила движения и смену света и тени, но открывать глаза пока не хотелось: наверняка это просто занавески колышутся. Тут так уютно, можно поспать еще немного. Спереди, от лба до пальцев ног, ее всю окутывало приятным теплом. Найла вдохнула поглубже, абсолютно счастливая, но ее обдало собственным дыханием: выдох от чего-то отразился. И «курносый» нос, как выяснилось, тоже во что-то упирался.

Постепенно ей открывались все новые подробности. Легкая тяжесть в изгибе талии, едва заметное дуновение, шевелящее волосы на лбу. И еще какая-то барабанная бочка, в которую глухо и ритмично бьют у самой ее груди.

Найла распахнула глаза.

Первое, что она увидела, – шея Геба и горло с выдающимся кадыком. Ее левая рука покоилась под бицепсом его правой, которой он обнимал Найлу за талию, прижимая к постели. Хотя, если по справедливости, ноги переплела она, а не он, и именно ее правая рука предательски заползла под подушку и упиралась теперь в эту широченную спину.

Как это, скажите на милость, они так сплелись? В какой момент она заснула? Она помнила, как, несмотря на усталость, отчаянно боролась со сном, чтобы успеть дослушать рассказы Геба. Все эти невероятные истории, опровергающие многие гипотезы светил египтологии.

А потом… потом… Потом она уже ничего не помнит.

Теперь ей отсюда не выбраться, не разбудив Геба. Вот если бы она тогда вместо ромашки напоила его снотворным… Нет, расплестись по-тихому никак не удастся.

Геб что-то пробормотал во сне. Слов не разобрать, но от того, как зарокотало у него в груди и как отозвалось эхом в ее собственной, Найла замерла. Тело натянулось туже скрипичной струны.

Рука Геба обхватила ее еще чуть крепче.

«Не просыпайся, не просыпайся, пожалуйста! – взмолилась Найла. – Как же быть…»

– Найла… – Голос сонный, недоуменный.

– Это я, угу.

Молчание. Геб определенно возвращался в действительность так же медленно, как сама Найла, далеко не сразу осознавая происходящее. Однако осознав, деликатно подался назад, отстраняясь. Кожа Найлы мгновенно покрылась мурашками – вот тогда их с Гебом взгляды встретились.

При виде этой дремотной зеленой неги у Найлы перехватило дыхание. Такой чистоты и прозрачности, что таились под опахалом темных густых ресниц, она не видела ни разу в жизни. Она отражалась в этих глазах, как в зеркале, – изумленная и завороженная. И онемевшая. Совершенно онемевшая.

Не отводя взгляда, Геб шумно втянул носом воздух и глубоко вдохнул, раздувая грудь, а потом, выдохнув, расплылся в полусонной улыбке:

– Кажется, даже если я ослепну, я все равно буду тебя видеть.

Ответа на такое просто не существовало. А даже если бы существовало, ее легкие, горло и губы отказались бы это произносить. Найла не привыкла лишаться слов и прекрасно знала, что это значит, когда мышцы тают, а внутри все скручивается узлом. Когда это происходит одновременно, рассудок в панике отказывает, и она выезжает на чистом инстинкте.

Она скользнула назад и, насколько могла грациозно, скатилась с койки. Приземлившись спиной на жесткий деревянный пол, Найла стиснула зубы, чтобы не вырвалось ни звука.

– Найла!

К ней протянулись руки Геба, поспешившего помочь ей подняться. Он обошелся без резких движений и сидел теперь на краю койки.

– Все хорошо?

Найла кивнула, не глядя на него:

– Да. Просто не удержалась.

– Конечно…

Фраза повисла в воздухе, как будто Геб собирался ее продолжить, но не мог подобрать слов. В конце концов Найла согласилась сама с собой, что пялиться на его колени еще более нелепо, и подняла взгляд.

Ох, напрасно… Геб в этот момент зевал, протирая глаза. И конечно же, выглядел при этом суперобворожительно.

Почувствовав на своем лице взгляд Найлы, Геб опустил руку и слегка изогнул губы в улыбке.

– Я не предполагал, что нас сморит сон, – проговорил он ровным тоном. – Мне казалось, я не самый скучный рассказчик.

– Ты и не скучный. – Найла рывком поднялась и мельком глянула на вторую, так и не пригодившуюся койку. – Но… после всех вчерашних треволнений… Я сейчас!

Она скользнула в ванную, заперлась в тесной кабинке и плеснула себе в лицо холодной водой. Интересно, он заметил, как у нее щеки горят? Вряд ли. Из них двоих только она ведет себя так, словно никогда ни с кем не лежала в кровати в обнимку. Что с ней такое творится? Ну серьезно, она же потом вспомнит все это на трезвую голову и со смеху помрет.

Просто Геб…

И она…

Все это совершенно недопустимо. Нужно внушить своему несознательному телу, что Геб не какой-то там парень, даже если это самое тело откликается на его близость именно так. Впредь она будет осторожнее – никаких больше бесед о фараонах по ночам.

Но разве можно от такого отказаться?

И оставить науку без ошеломляющих открытий?

– Найла, ты не поверишь!

Она подскочила от неожиданности, услышав радостный голос Геба.

– Что?

– Меня больше не укачивает.

Найла вытерла руки и вышла.

– Это просто замечательно, учитывая, что до Асуана нам еще три дня плыть.

Торжество на лице Геба сменилось оторопью.

– Что?!

– Я думала, ты в курсе. Мы же вчера это обсуждали перед тем, как подняться на борт.

Он покачал головой:

– Нет, я…

Выяснения прервал стук в дверь.

– Мы идем завтракать! – возвестил снаружи голосок Мере.

Найла открыла дверь и улыбнулась девочке. Сегодня она нарядилась в прелестный костюмчик цвета хаки, а кепку сменили солнечные очки. Позади Мере, выставив руки перед собой и, кажется, почти не дыша, стояла старушка.

– Сейчас оденусь, и мы к вам присоединимся.

Мере, не дослушав, уже поднималась по узкому трапу. Явившийся из ниоткуда – в самом деле, словно из воздуха – Чафу пошлепал за ней, покряхтывая от натуги. Где он, интересно, спал?

– Хорошо! Красивая у тебя пижама!

Подкалывает, конечно. Потому что Найла одета в то же самое, что и накануне, только заметно измятое. Поздоровавшись с Умай и не получив ответа, Найла вновь скрылась за дверью.

Когда их с Гебом взгляды встретились, в каюте воцарилась странная тишина. Геб несколько раз моргнул, но лицо его оставалось бесстрастным: ни неловкости, ни замешательства, ни-че-го. Найла напрягала мозг, вымучивая какую-нибудь банальность, которая позволит, как обычно, выйти из положения. Но чем дольше она смотрела в зеленые глаза, тем отчетливее ей вспоминались те объятия и исходивший от Геба восхитительный сандаловый запах, такой, на ее вкус, совершенно мужественный.

Геб поджал губы и вопросительно изогнул брови.

– Мне подождать в ванной, пока ты?.. – Он обвел рукой в воздухе ее силуэт.

– Пока я? А! Да-да. Я быстро!

Найла протиснулась по узкому проходу между дверью и ванной боком, чтобы не задеть Геба. Она чувствовала спиной его вопросительный взгляд, но не обернулась, пока не услышала, как закрылась дверь.

* * *

За завтраком Геб пришел к выводу, что Найла ведет себя необычно. И он, кажется, понимал почему. Не нужно было им укладываться вместе, хотя они ничего и не делали, просто спали. Ему смутно помнилось, как среди ночи он открыл глаза и осознал, что оба заснули на этом узком ложе прямо в разгар беседы. Он мог бы тогда разбудить ее или перенести на другую кровать.

Однако он этого не сделал. Отбросил эту мысль почти мгновенно. Найла спала