Наследник богов - Нира Страусс

так мирно, так спокойно, руки сложены под щекой, плечи поднимаются и опускаются в такт дыханию. Вот тогда, заметив, что она лежит слишком близко к краю, он и обхватил ее за талию, чтобы придержать. Только на тот случай, если она начнет ворочаться во сне, рискуя свалиться.

Потом он бесконечно долго любовался ее прекрасными чертами, пока наконец усталость не взяла свое. Как после этого они с Найлой сплелись в объятиях, для Геба оставалось загадкой. Это он уже во сне безотчетно привлек ее к себе?

Или она сама к нему приникла, пытаясь согреться? Такая версия ему нравилась больше. Очень приятно было обнаружить Найлу рядом при пробуждении. Еще не стряхнув с себя сонный дурман, он уже точно знал, кого прижимает к груди. Этот жасминовый аромат ни с чем не спутаешь.

Но сама Найла, кажется, не очень довольна. Даже на пол свалилась, пытаясь от него отодвинуться. Неужели ее настолько ужаснула такая близость?

Геб воззрился в тарелку, наполненную фасолью и кусочками питы, к которым он пока почти не притронулся. Нужно собраться. Чем больше времени он проводит с Найлой, тем больше отвлекается от основной задачи. Когда она рядом, как накануне, голова отказывается соображать, и требуется немалое усилие, чтобы сосредоточиться.

Геб знал, что такое влечение. За свое существование он не раз возлегал со смертными и экспериментировал в свое удовольствие. Однако ни с кем он еще не оставался достаточно долго, чтобы узнать как следует. Вообще, если уж совсем откровенно, прочные и длительные отношения у него сложились только с собственной сестрой Нут – и с Хапи. Остальные боги, как он уже рассказывал Найле, только напоминали семью, на самом деле близкими не являясь. Просто это такие же создания, как он сам, с которыми он на глубинном уровне себя отождествляет. Но это еще не значит, что они ладят друг с другом или что ему нравится с ними общаться. Они существуют, они часть его жизни, они из нее вовек не исчезнут.

Он уже целую вечность ни с кем не знакомился – как вот теперь с Найлой. Смертная, которая в другие времена даже взглядом с ним встретиться не дерзнула бы, преклоняясь и благоговея. А эта обращается с ним так, будто…

К тарелке протянулась ручка Мере.

– Если не любишь фасоль, оставь мне. Ты на нее смотришь как на бурду какую-то.

Геб вскинул голову:

– Нет, малышка, спасибо. Просто задумался. Ты хорошо спала?

– Я да. А Умай наверняка глаз не сомкнула. – Девочка оглянулась на свою жрицу, которая, ко всеобщему удивлению, нагребла себе изрядную гору еды на тарелку и на отсутствие аппетита определенно не жаловалась. – Ты ведь знаешь, она печется обо мне денно и нощно, – добавила она полушепотом.

– И, стало быть, отлично с этой задачей справляется. – Геб одарил ее улыбкой и переглянулся с Найлой. Девушка смотрела на них с Мере изучающе и не отвела взгляд сразу, как предполагал Геб. Наоборот, тепло улыбнулась и вздернула брови. Он моментально понял, о чем она хочет спросить. – Мы бы хотели с тобой кое-что обсудить, малышка.

Девочка кивнула с уверенным видом.

– Я так и думала, но сказать могу только одно: хеху нужно собрать и переправить в надежное место. Сейчас мы должны отыскать Мина, потому что у Хапи сокровище уже похитили. Больше пока ничего вам раскрыть не могу. Ни вам, никому, пока не настанет урочный час, – проговорила она с какой-то механической заученностью, насторожившей Геба.

– То есть? – Найла посмотрела на Мере недоуменно. – Почему не раскроешь? Мы ведь тебе рассказали, что творится с Сехмет. Сейчас самое главное…

– Потому же, почему мне приходится ехать с вами. Существует положенная процедура, все нужно делать последовательно. В этом состоит наша миссия как потомков первого верховного жреца, которому когда-то доверили эту тайну. Мы с малых лет знаем, что это наша задача и только наша. – Настойчивость девочки и написанная на ее лице торжественность выглядели бы забавно, если бы Геб не знал, что она говорит чистую правду. – Мое видение означало, что я должна содействовать богу Гебу, а вовсе не передавать ему сокровеннейшую тайну всех ур-мау. Сожалею.

И тут же, как будто всеми этими протокольными речами она просто прикрывалась, как щитом, девочка оглянулась на очистительницу, ища одобрения. Старушка ответила своей маленькой воспитаннице улыбкой, в которой читалась нежность пополам с гордостью.

– Вот так идут прахом все наши надежды выяснить у мудрого ур-мау, что же все-таки происходит. – Найла вроде бы огорчилась, однако на маленькую провидицу она тоже посмотрела с улыбкой. – Ты очень ответственная, Мере, молодец!

Напряженно сведенные плечи девочки расправились.

– Ой… Спасибо!

– Родители наверняка тобой гордятся.

– Да… Наверное. – Мере принялась возить вилкой по тарелке, гоняя фасоль туда-сюда. – Они важные люди и очень занятые. Всегда подробно комментируют в мейлах мои успехи, указывают, где какие недоработки, что подтянуть… Длинные такие мейлы.

Геб понятия не имел, что такое мейлы, но по контексту и по вытянувшемуся лицу Найлы догадался: с родителями Мере видится не очень часто.

– Ну, у тебя ведь есть еще Умай и… подруги? – предположила Найла.

Вилка совсем застопорилась.

– Подруг мне заводить не полагается, – неохотно призналась Мере. – Мои глаза вызывают слишком много неудобных вопросов.

За столом повисла тишина. Геб с Найлой переглянулись. Оба думали о Мере, только теперь осознавая, что в действительности влечет за собой такой дар, как у нее.

– Эй! – окликнула их девочка. – Вы что, меня жалеете? Не надо! У меня всегда был Тау – и интернет. С ограничениями, конечно… – Она помолчала. – Но почти весь «Нетфликс» мне можно.

– Это же здорово! – поспешно подхватила Найла. – В наше время действительно можно общаться с целым миром, не выходя из дома.

Ее перебил зычный голос Муси, грянувший в небольшой каюте, словно раскат грома.

– Бред собачий! – С глухим стуком поставив в центр стола дымящуюся кастрюльку, человечек, не церемонясь, отпихнул ногой Чафу, который весь завтрак крутился рядом в ожидании подачек. – Детям нужен воздух. Перемазаться по уши. Шишки набивать. А у вас один интернет! Деловые родители! Ха!

Мере наморщила носик:

– Подслушивать чужие разговоры – очень неприлично.

– Чужие? Нет у меня тут ничего чужого, мелюзга, – пробурчал Муси и неодобрительно кивнул на темные очки. – Здесь-то чего не снимаешь?

Геб напрягся. Все, как Мере и говорила: слишком необычные у нее глаза, людям такое странно. Муси, при всей его грубости и резкости, определенная чуткость не чужда, но он все-таки смертный, что с него взять.

Или… Геб пригляделся к щуплому человечку. И сдвинул брови.

– Просто… У меня необычные глаза, – объяснила девочка.

– Ха! А то я всякой жути не видел!

– Я не говорила, что это жуть!

Все вдруг накренилось вправо: стол, стулья, вся каюта. Через несколько секунд, за которые налитое в стаканы успело выплеснуться через край, все выровнялось обратно.

– Пойду наверх, – буркнул Муси. – Ешьте. И со стола потом уберите.

Геб не проронил ни слова даже после того, как хозяин судна удалился. Вполуха слушая разговор Найлы и Мере, он подождал, пока все доедят – главным образом Умай, не замедлившая положить себе вареные яйца, принесенные Муси. Потом помог управиться с посудой, придя в полный восторг от крошечной купели, которую Найла называла мойкой.

Когда Найла с Мере вернулись за стол и продолжили болтать, он помахал девушке рукой и направился на палубу. Как и в первый день, он с трудом втискивал свои широченные плечи в узкий лаз трапа. Но, по крайней мере, теперь он поднимался на свободу, на свежий воздух, а не спускался в темную нору, шатаясь и не чуя под собой ног.

– Ваше Высочество перестало вести себя как дитя малое? – прогундосил откуда-то Муси. Гебу пришлось обшарить взглядом всю палубу несколько раз, прежде чем он наконец отыскал обладателя голосины. – Давно пора. А то ведь самое интересное пропускаешь.

Хватаясь за трос, заменявший перила, Геб преодолел те несколько шагов, что отделяли трап от кормы. Зеленая шляпа Муси торчала над штурвалом, спрятанным в самом конце палубы. Это значило, что чудак-капитан сидит прямо на высоком борту.

Геб плюхнулся