Наследник богов - Нира Страусс

Геб не сдержал улыбки. Пусть зовет его хоть парнем, хоть юношей, хоть мальцом, если пожелает: Мин явился на свет, когда Ра еще и в помине не было. В генеалогии египетского пантеона запутается кто угодно: там попадаются боги настолько древние, что они и сами не представляют, сколько им лет, когда они возникли или кто их сотворил. Из чего. Отчего. И зачем.

Мин устроил им экскурсию по дому, наслаждаясь каждым шагом и щедро делясь забавными и даже интимными подробностями, которые Геб на его месте не решился бы рассказывать первому встречному. Под конец он отвел Геба на кухню, назначив (без всяких вопросов) его себе в помощники, а трем женщинам (точнее, двум женщинам, девочке и гусю) предложил пока отдохнуть в гостиной.

Гебу же он вручил какое-то полотнище и жестом показал надеть его через голову. Что-то вроде юбки, которая дополнительно завязывалась на поясе и служила для того, чтобы не запачкать одежду во время готовки.

Полезная вещь.

– Скажи мне, Геб, это эннеада отправила тебя на поиски Сехмет – или ты вызвался сам, из чувства вины?

– Всем без слов было понятно: моя оплошность, мне и исправлять.

– Угу… Просто мне с огромным трудом верится, что эту оплошность мог допустить такой, как ты. – Нахмурившись, Мин правил нож на каком-то подобии точильного круга. – Я наслышан о твоем глубоком чувстве долга и ответственном подходе к поручениям.

Да… Вот и Исида то же самое сказала. И то же самое наверняка думает Ра, лежа на дне первозданных вод. Приправляя массой далеко не лестных эпитетов, вне всякого сомнения.

– Спасибо, – обронил Геб. – Только от оплошностей никто не защищен.

– Несомненно. Подай, пожалуйста, сейтан[8] из холодильника. Ну что ты так смотришь? Холодильник – вон тот белый шкаф в углу, открой и найди там синюю коробочку.

Устройство, создающее внутри себя собственную зиму, Геба потрясло. Какой хороший способ хранить продукты! Из благополучно найденной синей коробочки Мин извлек коричневый брикет, совершенно неотличимый от мяса, и умело его нарезал.

– Никогда бы не подумал, что ты обходишься без слуг, – заметил Геб просто из интереса, нисколько не желая задеть. – Если бы в древности бог взялся сам готовить себе пищу, это было бы святотатством.

– У меня были слуги много лет. А потом, с течением столетий, я стал все больше от них уставать, и мне хотелось, удаляясь сюда, побыть одному. Ты, думаю, помнишь: когда мы бродим среди смертных в человеческом обличье, их тянет к нам, словно мух на мед. Признаться без лишней скромности, вниманием я, мягко говоря, не обделен. – Судя по довольной улыбке, Мина это не то чтобы огорчало. – Однако время от времени наступает перегруз, и нужно восстанавливать равновесие. В любом другом месте я купаюсь в обожании. Но в этих четырех стенах я могу просто… расслабиться.

– Понимаю.

– Ты по ней не скучаешь там? – Увидев недоумение на лице Геба, Мин пояснил: – По земле смертных. По течению времени. Смене сезонов… Ну, сам знаешь, по всем напоминаниям о том, что мы вечны. В Дуате, наверное, об этом забывается?

Геб улыбнулся:

– А, это да. Там все происходит иначе. Если бы ты задал мне этот вопрос пару недель назад, я бы не раздумывая ответил, что нет, не скучаю. Но теперь, стоило мне вновь ступить на эту землю, я только и делаю, что дивлюсь, как же все изменилось и сколько я упустил.

Мин рассмеялся:

– Ну, если тебе даже передник и холодильник в диковину, боюсь предположить, сколько ты еще не видел.

– Бояться нечего. Хотя… – Геб задумался, нарезая помидоры в точном соответствии с указаниями хозяина дома. – Мне не следует слишком увлекаться людьми и их городами.

– Почему? Потому что знаешь, что в мгновение ока все изменится?

– Нет, эта недолговечность и есть самое прекрасное на земле смертных. Дело… Во мне самом. – Он несколько раз открыл и закрыл рот, подбирая слова, но какими словами опишешь это странное ощущение, которое овладевает им, когда он путешествует с Найлой? И видит вновь эту пустыню, этот песок, эти горы… – Когда мы образумим Сехмет, я вернусь туда, где мне положено быть. И, мне кажется, если я чересчур проникнусь всеми этими человеческими чувствами, в Дуате мне станет намного… труднее.

– Хм-м-м… Пожалуй. – Мин без тени насмешки раздумывал над его словами. – Ты знаешь, что сначала Ра хотел поручить врата Дуата мне?

– Что? Нет, я понятия не имел.

– Вот так. Он явился тогда ко мне в храм в Гебту. Вообще-то, если подумать… Кажется, это я тогда тебя ему сосватал.

Геб, оторвавшись от нарезки, поднял глаза на Мина:

– Ты о чем?

– Я тогда ответил Ра отказом, категорически не желая покидать землю смертных, где мне поклонялись все истовее и где меня абсолютно все устраивало. Но, чтобы наша встреча не прошла впустую, я рекомендовал Ра поискать кого-нибудь безотказного и свободного от привязанностей. – В улыбке бога дождей сквозило что-то среднее между сожалением и усмешкой. – Им оказался ты.

– Безотказный и свободный от привязанностей… – эхом повторил Геб вполголоса.

Мин торопливо похлопал его по спине:

– Я же в хорошем смысле имел в виду! Всем известно, что у тебя золотое сердце, принц богов. И ты не заставишь Ра себя упрашивать.

Он действительно не заставил. По правде говоря, Ра и упрашивать не пришлось. Геб благоговел перед Творцом Жизни и не особо раздумывал о том, чем жертвует, соглашаясь на это поручение. Он привык, приняв решение, принимать и его последствия. Там, где другие божества колебались, Геб стоял на своем и оставался верен долгу, числя эту обязательность среди своих главных достоинств. Хапи всегда говорил, что ему единственному из всех богов неведомо себялюбие.

Поэтому очень непривычно было задаваться вопросом, что сделал бы Ра, если бы Геб тогда ему отказал. Или заявил, что хочет отказаться от поручения ради…

Ради чего? Снова побродить среди смертных? Это ведь безответственно и бездумно, разве нет? Разве можно пренебречь обязанностью, которую исполняешь уже не первое тысячелетие, чтобы погулять пару дней по Египту?

Словно прочитав его мысли, Мин усмехнулся:

– Эх, парень… Эта земля полна чудес. И она не разбирает, бог ты или смертный.

Вот с этим Геб был целиком и полностью согласен.

* * *

Из кухни больше не доносилось ни слова, тишину нарушал разве что шелест и треск открываемых пластиковых упаковок, и Найла прерывисто вздохнула. Она всего-навсего хотела попросить себе стакан воды и выяснить, не найдется ли молочный коктейль для Мере, совершенно не собираясь подслушивать. Но разговор двух богов сворачивал на такие провокационные темы, что профессиональный интерес египтолога, собственная египетская кровь и жгучее любопытство приковали ноги Найлы к полу.

Разговор представлял интерес не только с исторической точки зрения, но и с точки зрения чувств. Эта ностальгия в голосе Геба… Ра уговорил его на этот пост, и Геб согласился, но ведь вовсе не потому, что его здесь ничто не держало. Наоборот. Судя по его словам, бог Геб очень любит Египет и будет отчаянно тосковать по нему, когда вновь покинет.

– Что ты делаешь?

Вздрогнув от громкого шепота, Найла машинально повернулась к Мере и запечатала ей рот ладонью:

– Тс-с, не шуми.

Девочка сузила глаза, ничем сейчас не закрытые, благо у Мина можно было ходить без очков. Найла почувствовала, как губы под ее рукой растягиваются в улыбке.

– Подслушивать некрасиво, – констатировала всезнайка.

– Само собой. Я просто… Э-э-э… Выбирала подходящий момент, чтобы войти. Не хотела перебивать.

– Ага. – Несколько секунд сощуренные глаза-льдинки держали Найлу на прицеле. – Я никому не скажу. Но за это ты покажешь мне мужское начало бога Мина.

– Что… Что?! – Найла успела приглушить возглас.

– Или я сейчас же захожу в кухню и сообщаю им, что ты тут шпионишь.

Найла облизнула пересохшие губы, потом прикусила, перечеркивая крест-накрест в памяти тот момент, когда увидела в этом маленьком чудовище себя. До шантажа она уж точно