Титус, наследник Сан-Маринский - Ольга Александровна Власова

дверь опять постучали – так сильно, что Титус поначалу решил, что ее хотят выбить. Следующим, кто клюнул на объявление, оказался белобрысый детина с наивными, как у ребенка, голубыми глазами и, что бросалось в глаза в первую очередь, внушительных размеров животом. Такие обширные животы, по представлению Титуса, могли принадлежать в Средневековье только зажиточным купцам или отвергнувшим земные блага монахам. Но он не угадал.

– Меня зовут Павлис. Вообще-то я сельский староста, – смущенно пробормотал толстяк, сместив глаза в сторону так, словно внезапно сильно окосел. – Избран на общем деревенском собрании пятого февраля – ста двадцатью голосами против семидесяти. Но так получилось, что в данный момент мне нужны… эти самые… приключения. Притом обязательно надо остаться живым и непокалеченным, чтобы потом жениться. Обещаете?

Если честно, Титус от столь неожиданного захода на время вообще утратил дар речи, потому лишь молча кивнул головой. Второй заговорщик оказался еще более странным, чем первый. Староста между тем проследовал в комнату, по дороге, как катком, отпихнув наследника в сторону животом.

«Чудесная компания собирается! – обреченно размышлял Титус, исподлобья разглядывая гостей и жалостливо вспоминая потраченные на объявление в «Вечернем Сан-Марино» две серебряные монеты. – Вместо спасающих мир героев – толстяк-староста, который, видимо, решил по-худеть с помощью слова „приключения“, и литературная бездарность угнетающего вида, ищущая вдохновение, которое на самом деле никогда ее не посещало. С такими помощниками я точно преуспею… Черт бы побрал Большого Феодала с его советами!»

Пока Титус пребывал в расстроенных чувствах, явились еще двое. Сначала молодой гвардеец из герцогской стражи – с неохватными плечами и распахнутой до упора улыбкой на сияющем лице. Звали его по причине благородного происхождения крайне длинно – Ромео Рубаро Розмарио Серео де Леон, хотя к имени прилагалось короткое казарменное прозвище – Лев. Он долго молча улыбался, тряс в приветствии руку Титуса, а потом выдал одной порцией, взахлеб:

– Наконец-то что-то стоящее! Какая скука охранять городские стены и наводить порядок на рынке… Когда слышу, что времена короля Артура прошли, так на душе тоскливо становится, что просто хочется шею кому-нибудь сломать… Ты ведь тоже веришь, что драконы живут на вершинах африканских гор, да? Не может быть, чтобы ни одного не осталось!

«Ребенок-переросток, начитавшийся в детстве сказок», – уже почти без всяких эмоций, холодно заключил про себя Титус, чувствуя, как надвигается катастрофа. И тут же вспомнил, что по крайней мере один дракон, созданный им ради подвигов двойника Волшебным пером, действительно обитает поблизости от египетских пирамид, торжественно облетая их каждое утро, – особенно тщательно, кажется, была выписана его движущаяся тень на желтых египетских песках.

Прошло еще минут пять, и, звучно шаркая на весь коридор огромными туфлями, на второй этаж забрался городской ростовщик Михаэль. Узрев вытянутые от удивления лица искателей приключений, он заявил, что при условии подходящих процентов готов профинансировать из собственных средств любое безумное предприятие, так как именно подобные затеи во все времена оказывались наиболее доходны. Затем исчерпывающе пояснил, как его угораздило очутиться в такой не подходящей собственному статусу компании:

– У меня есть подозрения, что потоп плохо отразится на торговле. Потому, так сказать, лучше быть поближе к делу, чтобы понимать, что вовремя продавать, а что покупать… Кстати, чем это у вас так нехорошо пахнет? Будто на псарне. Заходите в мою лавку, советую приобрести там парфюмерную воду «Тайные желания» всего за полтора санмарина. Можно в кредит под разумный процент. Разумеется, с залогом.

Титус, подергав рукой фальшивую бороду, смущенно закашлялся, а Михаэль, подобрав фалды фиолетового лапсердака, подсел к остальным заговорщикам, подозрительно принюхиваясь по очереди к каждому. Однако, как ни удивительно, очень скоро все гости, несмотря на разницу в возрасте и сословном положении, сумели перезнакомиться друг с другом и начали оживленно беседовать, обсуждая вовсе не потоп, а магию, старые карты, волшебные предметы и закопанные на кладбищах сокровища. Прислушиваясь к разговору, Титус то проваливался в отчаяние без дна, то был готов громко хохотать над собственным планом. Да это же просто цирк на колесах… Без медведей и слонов, конечно, – но один староста чего стоит! А если на пару с ростовщиком… Единственный выход из ловушки, куда он угодил, поддавшись сладким уговорам Большого Феодала, виделся теперь так: поблагодарить всех за визит, а следом с дурацкой ухмылкой на губах сообщить, что все присутствующие стали участниками веселого розыгрыша на злобу дня, устроенного по заданию издателя газеты «Вечернее Сан-Марино», о чем в следующем номере будет напечатана презабавнейшая статья. Когда часы пробили два, истомившийся Титус, заключив, что перед смертью не надышишься и продолжать весь этот балаган нет смысла, наконец решился. Он встал, вышел, как и задумывал, на середину комнаты, помахал руками, дабы привлечь внимание, и с глупой улыбочкой сказал:

– Мои дорогие… искатели приключений! Искренне благодарю, что смогли выделить время и заглянуть сегодня в «Антония и Клеопатру». Знакомство с вами доставило мне истинную радость. Хочу сообщить вам…

Тут в дверь опять постучали. Стук был неравномерным, с подъемами и перепадами, чем-то похожим на мелодию барабанщика. Сердце Титуса екнуло. Он снова подумал о Мюллере с его фокусами. Но вновь ошибся. На пороге стоял худой, среднего роста мужчина лет сорока в черной кожаной куртке грубого покроя, отделанной сверху рыжим мехом. Можно сказать, выглядел он вполне заурядно: открытый высокий лоб с залысинами, перевязанные куском материи седеющие волосы до плеч, здоровенный нос картошкой. Но Титуса поймал на крючок взгляд – казалось, стоявший на пороге знает о тебе все, что знаешь ты сам, – и, возможно, даже больше. В руках незнакомец держал длинный и громоздкий предмет, завернутый в чистый белый холст. Белизна эта отчего-то необычайно поразила наследника – возможно, просто оттого, что за три года он отвык от чистых людей и чистых вещей.

– Я Марк, трубадур, – сказал тем временем гость низким, хрипловатым голосом, что никак не вязался с его худой комплекцией. – Сочиняю и пою песни. В общем, ничего особенного. Это здесь мне могут рассказать про потоп?

Титус, только что собиравшийся распрощаться с гостями-заговорщиками, с удивлением понял, что план вновь переменился. Раз! – и внутри у него перещелкнуло. Виной тому определенно был последний гость. Бог весть почему, но очень захотелось, чтобы тот остался. Фраза «Знаете, я просто пошутил» сгинула где-то в глубинах его гортани, так и не родившись. Внимательно осмотрев напоследок пустой коридор и закрыв дверь на засов, Титус вместо того с непонятной для себя радостью объявил, что сходку спасителей мира можно наконец-то начинать.

– По пути сюда вы наверняка встретили не одного проповедника, рассказывающего про конец