Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Молоду Касьяну Михайловичу

Со его товарищами,

Зовут хлеба есть во светлу гридню

К молодой княгине Апраксие.

А и тут Касьян не ослушался,

Пошли во гридню во светлую,

Спасову образу молятся,

Молодой княгине поклоняются.

Молода княгиня Апраксия

Ручки поджала, будто турчаночка,

С ней ее нянюшки и мамушки,

Красныя сенныя девушки.

Молодой Касьян сын Михайлович

Садился в место большее,

От лица его молодецкого

Как бы от солнышка от красного

Лучи стоят великия.

Помещались тут все добры молодцы

А и те калики перехожия

За те столы убранныя.

А и стольники-чашники

Поворачивают-пошевеливают

Своих они приспешников.

Понесли яства сахарныя,

Понесли питья медвяныя.

А и те калики перехожия

Сидят за столами убранными,

Убирают яства сахарныя,

А и те ведь пьют питья медвяныя,

И сидят они время час-другой,

Во третьем часу подымалися,

Поднявшись, они богу молятся,

За хлеб за соль челом бьют

Молодой княгине Апраксие

И всем стольникам и чашникам.

И стоят они еще ожидаючи

У молодой княгини Апраксии,

Наделила б на дорогу златом-серебром,

Сходить бы во град Иерусалим.

А у молодой княгини Апраксии

Не то в уме, не то в разуме:

Шлет Алешеньку Поповича

Атамана их уговаривать

И всех калик перехожиих,

Чтоб не идти бы им сего дня.

И стал Алеша уговаривать

Молода Касьяна Михайловича,

Зовет к княгине Апраксие

На долгия вечера посидети,

Забавныя речи побаити,

А сидеть бы наедине во спальне с ней.

Замутилось сердце молодецкое

У молода Касьяна сына Михайловича,

Отказал он Алеше Поповичу,

Не идет на долгия вечера

К молодой княгине Апраксие

Забавныя речи баити.

На то княгиня осердилася,

Посылает Алешеньку Поповича

Прорезать у Касьяна суму рыта бархата,

Запихать бы чарочку серебряну,

Которой чарочкой князь на приезде пьет.

Алеша-то догадлив был,

Распорол суму рыта бархата,

Запихал чарочку серебряну

И зашивал ее гладехонько.

С тем калики и в путь пошли

С широка двора княженецкого,

С молодой княгиней не прощаются,

А идут калики не оглянутся.

И отошли они верст десяточек

От стольного города Киева,

Молода княгиня Апраксия

Посылает Алешу за ними во погон.

Настиг Алеша калик во чистом поле,

У Алеши вежество нерожденое,

Стал он с каликами заздоривать,

Обличает ворами-разбойниками:

«Вы-то, калики, воры-разбойники,

Бродите вы по миру по крещеному,

Что украдете, своим зовете,

Покрали княгиню Апраксию,

Унесли вы чарочку серебряну,

Которой чарочкой князь на приезде пьет!»

А в том калики не даются ему,

Не давались Алеше на обыск себе.

Во то же время и во тот же час

Приехал князь из чиста поля

И с ним Добрынюшка Никитич сын.

Посылает княгиня Апраксия

За каликами Добрынюшку.

В ту пору Добрынюшка не ослушался,

Скоро поехал он во чисто поле,

Настиг он калик во чистом поле.

У Добрыни вежество рожденое и ученое,

Соскочил с коня, челом бьет:

«Гой еси, Касьян Михайлович,

Не наведи на гнев князя Владимира,

Прикажи обыскать калик перехожиих,

Нет ли промежду вас глупого!»

Молодой Касьян сын Михайлович

Ставил калик во единой круг

И велел он друг друга обыскивать

От малого до старого,

До себя, Касьяна Михайловича.

Нигде та чарочка не явилася,

У молода Касьяна пригодилася.

Тут братец Михайло Михайлович

Принимался за заповедь великую,

Закопали атамана по плеча во сыру землю,

Едина оставили во чистом поле

Молода Касьяна Михайловича.

Отдавали Добрыне чарочку серебряну.

И будет Добрынюшка в Киеве

У молодой княгини Апраксии,

Привез он чарочку серебряну,

Виноватого назначено —

Молода Касьяна сына Михайловича.

А с того времени-часу

Захворала она скорбью недоброю:

Слегла княгиня в великом гноище.

Ходили калики в Иерусалим-град,

Шли они туда три месяца,

А и будут в граде Иерусалиме,

Святой святыне помолилися,

Господню гробу приложилися,

Во Иордане-реке искупалися,

Нетленною ризой утиралися.

А все-то молодцы отправили;

Служили обедни с молебнами

За свое здравие молодецкое,

По поклону положили за Касьяна Михайловича.

А и тут калики не замешкались,

Пошли ко городу Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру.

И идут назад уже три месяца,

И увидели молода Касьяна сына Михайловича.

Выскакивал он из сырой земли,

Как ясен сокол из тепла гнезда;

А все они, молодцы, дивуются

На его лицо молодецкое;

А и кудри на нем до самого пояса,

Стоял Касьян не мало число,

Стоял он в земле шесть месяцев,

А шесть месяцев будет полгода.

Пошли все вместе ко городу Киеву.

И скоро будут они во городе Киеве.

Позвал их Владимир в свою гридню светлую.

Спрашивает молодой Касьян сын Михайлович:

«Гой еси, государь Владимир-князь!

Здравствует ли твоя княгиня Апраксия?»

Владимир-князь едва речь выговорил:

«Лежит княгиня Апраксия шесть месяцев,

Полгода лежит она в великом гноище».

Пошли с князем во спальню к ней.

Отворяли двери у светлы гридни,

Раскрывали окошечки косящетые.

В ту пору княгиня прощенья просит,

Что нанесла она напраслину.

Тут молодой Касьян сын Михайлович

А и дунул духом святым своим

На молодую княгиню Апраксию, —

И сошло с нее гноище великое,

Стала княгиня Апраксия опять здрава.

Оградил ее святой рукой,

Прощает ее плоть женскую:

Лежала в сраму полгода.

А и тут ласковый Владимир-князь

Сажал их, калик, за убраны столы,

Стали пить, есть, потешатися.

И вставали калики на резвы ноги,

Спасову образу молятся

Бьют челом князю Владимиру

С молодой княгиней Апраксией

За хлеб за соль его.

Тут прощаются калики с князем Владимиром

И с молодою княгинею Апраксией.

Собрались они и в путь