Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

class="v">На добром коне сидит Илья не старится.

И попал он во подкопы-то во третие,

Он просел с конем в подкопы те глубокие;

Его добрый конь да богатырскиий

Еще с третьих подкопов-то повыскочил,

Повыскочил да Илью-то на себе не выносил,

И остался Илья в подкопе во глубокоем.

Тут навалились татары поганые,

Связали Илье руки-ноженьки,

Привели к собаке царю Калину.

Говорил собака Калин-царь Илье Муромцу:

«Ай же ты русский богатырь Илья Муромец,

Где-то тебе одному побить мою силу великую!

Силы у меня припасено у царя Калина —

Сколько в лесе лесу, на лесу листу.

Садись-ка ты со мной за единый стол,

Ешь-ка яствушку мою саха́рную,

Да и пей-ка мои питьица медвяные.

И одень-ка ты мою одежу драгоценную,

И держи-ка мою золоту казну,

Не служи ты князю Владимиру,

Служи ты мне, царю Калину».

Говорит Илья царю Калину:

«Не сяду я с тобой, собака, за единый стол,

Не буду есть твоих яствушек сахарныих,

Не буду пить твоих питьицев медвяныих,

Не буду носить твои одежи драгоценные.

Не буду держать твоей бессчетной золотой казны,

Не буду служить тебе, собаке царю Калину.

Клал я заповедь великую

Не царям-князьям службу служить,

А защищать Русь святую, сирот и вдов,

Беречь церкви Божии».

Понатужился Илья, порвал путы на руках-ногах;

Набежали татары, стали Илью теснить.

Хватал он татарина за ноги,

Стал татарином помахивать,

Куда махнет – там и улица,

Отмахнет – переулочек.

И прошел он сквозь всю силушку татарскую.

Свистнул Илья свистом богатырскиим,

Прибежал его добрый конь из чиста поля.

Садился Илья Муромец на добра коня

И поехал по раздольицу чисту полю.

Видит, едут в чистом поле

Двенадцать богатырей ему на выручку,

Наперед крестный батюшка Самсон Самойлович.

Стали бить они силушку татарскую,

Всю силушку великую притоптали,

Не оставили ни единого.

А Калина-царя привезли в стольный Киев-град

Ко князю Владимиру.

Взмолился тут собака Калин-царь:

«Ай же ты, Владимир-князь стольнокиевский,

Не руби ты мне буйну голову!

Буду тебе платить дани век и по веку.

Не дай бог мне идти еще на Киев-град».

А тут той старинке и славу поют.

А на том старинка и покончилась.

Калика-богатырь

Старина пятьдесят вторая. К Киеву подступает новое татарское войско. Весть о новом нашествии приносит могучий богатырь калика.

Из-под ельничка, с-под березничка,

Из-под часта молодого орешничка,

Выходила калика перехожая,

У калики костыль дорог рыбий зуб,

Дорог рыбий зуб в девяноста пуд.

О костыль калика подпирается,

Высоко калика поднимается,

Как повыше леса стоячего,

Да пониже облака ходячего,

Опустился калика на те поля,

На те поля на широкие,

На те луга на зеленые,

У той матушки у Почай-реки.

Тут стоит силушка несметная,

Несметная сила, непомерная,

Серому волку не обрыскать,

Ясному соколу не облететь.

Посереди силы той неверноей

Сидит Турченко богатырченко,

Он схватил Турку за желты кудри,

Опустил турку о сыру землю:

«Скажи, Турченко богатырченко!

Много ли вашей силы скопилося,

Куда эта сила снарядилася?»

Отвечает Турченко богатырченко:

«Нас тут сорок царей, сорок царевичей,

Сорок королей да королевичей,

У каждого царя у царевича,

У короля да королевича

По три тьмы силы, по три на десять тысяч.

Снарядилась силушка под Киев-град,

Хотят Киев-град головней катить,

Добрых молодцев под меч склонить,

А добрых коней табунами гнать,

А живот со града вон телегами».

О костыль калика подпирается,

Высоко калика поднимается,

Как повыше лесу стоячего,

Да пониже облака ходячего.

Прискакала каликушка ко Киеву,

Она в город шла не воротами,

Прямо шла через стену городовую,

Через ту ли башню наугольную,

Вставала калика посреди Киева,

Закричала калика во всю голову,

С теремов маковки повалилися,

Околенки посыпалися,

На столах питья расплескалися,

Все в Киеве да ужахнулися:

«Еще что это за уродище?»

Выходил Алешенька поповский сын,

Берет палицу булатную,

Не грузна палица – в девяноста пуд,

Бьет калику по головушке,

Каликушка стоит не тря́хнется,

Желты кудри не сворохнутся.

Выходил Добрынюшка Никитич сын,

Берет Добрынюшка червленый вяз,

Не грузный вяз – в девяноста пуд,

Бьет калику по головушке,

Каликушка стоит не тряхнется,

Желты кудри не сворохнутся.

Выходил тут старый казак Илья Муромец,

Говорил он таково слово:

«Уж вы, глупые русские богатыри!

Почто бьете калику по головушке?

У калики надо вестей спрашивать:

Куда шла калика, что видела?»

Говорит калика таково слово:

«Уж я шла, калика, по тем полям,

По тем полям по широкиим,

По тем лужкам по зеленыим,

У матушки у Почай-реки

Уж я видела тут силушку великую,

Серому волку не обрыскать,

Ясному соколу не облететь.

Собралось сорок царей, сорок царевичей,

Сорок королей да королевичей,

У каждого царя у царевича,

У короля да королевича

По три тьмы силы, по три на десять тысячей.

Снарядилась силушка под Киев-град».

Говорит Илья Муромец калике перехожеей:

«Ай же ты, калика перехожая!

Еще беда пришла на славный Киев-град,

Ополчились на нас все цари и царевичи,

Все короли да королевичи.

А идешь ли с нами во товарищи

На ту силу на великую?»

Отвечает Илье калика перехожая:

«Ай же ты, славный русский богатырь,

Старый казак Илья Муромец!

Я иду с вами во товарищи».

Садились богатыри на добрых коней,

Они с города ехали не воротами,

Скакали прямо через стену городо́вую,

Через ту башню наугольную.

А и каликушка не отстает,

На костыль подпе́рлася,

Перескочила стену городовую.

Наехали богатыри на ту силу великую,

Илья Муромец правой рукой,