Наследник богов - Нира Страусс

– Добро пожаловать в Бавити. – Сет хрустнул костяшками пальцев. – Один из моих любимых уголков по эту сторону Сахары.

Геб поблагодарил его кивком, раздвигая ветви перед Мере и Умай. Найла, проходя следом за ними, погладила Геба по руке и одарила не поддающимся расшифровке взглядом.

– После тебя. – Геб отступил на шаг, освобождая пространство попросторнее для высоченного Сета. – Хотя, может, на этом благородный поступок тысячелетия считается завершенным и ты предпочтешь удалиться? – добавил он с надеждой.

– Честно говоря, я бы сейчас не побрезговал хорошим смертным ужином. – Сет двинулся вперед, усердно стараясь не задеть Геба. – А еще мне доставляет удовольствие смотреть, как ты скисаешь на глазах.

Геб приподнял брови и изобразил самую сладкую (хотелось бы верить) улыбку. За Сетом неотступной тенью проследовала Нехбет, не переставая морщить лоб. Хапи, принимая поддельный человеческий облик и темнея кожей до шоколадного оттенка, посмотрел на Геба с понимающей усмешкой:

– Врезал бы ты ему наконец! Мы все только обрадуемся.

– Он сам первый и обрадуется. А я ему никакой радости доставлять не хочу.

– Разумно.

* * *

Найла уже бывала в Бавити – с отцом, конечно, с кем же еще, и с его экспедиционной группой. Весь оазис Бахария оказался неисчерпаемым источником археологических открытий, особенно когда поблизости от города откопали греко-римский некрополь. Все это и многое другое Найла рассказала Мере, пока они пробирались по живописным улочкам. Почему-то эти песчаные дорожки и цветные глинобитные домики нравились Найле гораздо больше, чем роскошный отель на берегу Нила. Здесь залегала пластами сама история, и они почти в буквальном смысле ступали сейчас прямо по ней.

Сет, в мгновение ока сменивший доспехи на обычную человеческую одежду, указал им путь к ближайшей гостинице, ни у кого не вызвав возражений. Всем не терпелось поскорее оказаться там, где есть душ и постели. А если у регистрационной стойки приличного современного отеля и подумали что-то про изодранную перепачканную одежду новоприбывших, то виду не подали.

Уже потом Найла сообразила, что здесь наверняка и не таких видали, учитывая, сколько к ним стекается искателей сокровищ.

В номере, который они делили с Мере и Умай, Найла повалилась навзничь на кровать, издав протяжный вздох, удививший ее саму: кто бы мог подумать, что в легких что-то еще оставалось. На потолке вместе с лампой включился вентилятор, и Найла долго не могла оторвать загипнотизированный взгляд от вращающихся лопастей. Неужели она добралась до кровати? Нормальной, обычной кровати? В гостинице с нормальными, обычными людьми?

– Чур я первая в душ! – крикнула Мере.

Нет, насчет нормальных, обычных людей она погорячилась.

Найла закрыла глаза, слушая шум бегущей воды в ванной, под который Мере, почти не фальшивя, напевала биберовскую «Yummy». Ну а что удивительного? Если девочке нравится «Монстр Хай», почему бы ей заодно не быть «белибером»? Все логично.

Она не сразу вспомнила, что номер у них на троих, и, спохватившись, обнаружила Умай на соседней кровати: старушка сидела с закрытыми глазами, привалившись к изголовью. Найла смотрела на нее не дыша: впервые за все время она застала Умай отдыхающей. Да что там, она впервые видела ее веки…

Тщедушность и морщины никуда не делись, однако даже в этой обессиленной позе Умай излучала несгибаемую мощь. Найла уставилась на скрещенные поверх живота руки, на бледные худощавые пальцы и почувствовала комок в горле.

– Спасибо, – прошептала она, не сомневаясь, что Умай ее слышит, ведь ничто в мире не отвлечет ее от присмотра за Мере, даже когда девочка плещется в душе. – Вы невероятная.

Старушка в ответ лишь едва заметно шевельнула губами, но этого было достаточно. Едва дождавшись, когда завернутая в полотенце Мере выплывет из душа в облаке пара, Найла кинулась отскребать грязь и пот, кажется, въевшиеся в кожу намертво. Поблаженствовав под горячей водой, которую девочка, как ни странно, израсходовала не всю, насладившись гостиничными гелями для душа с ароматом манго, Найла завернулась в свежее пушистое полотенце – и ощутила себя заново родившейся.

Только тогда, с новыми силами, она протерла запотевшее зеркало и посмотрела на свое отражение. Как она и опасалась, выглядело оно изрядно потрепанным – и это, судя по всему, еще цветочки по сравнению с тем, что было на горе у Баби до того, как Умай напоила ее той жуткой гадостью. Рот вроде в порядке, только слегка побаливают губы, прикушенные изнутри, когда ей неожиданно прилетело по зубам. На плече четыре дырки спереди и одна сзади – безошибочно узнаваемая отметина от когтей бабуина. К счастью, они уже порозовели, а значит, начинают затягиваться.

Найла осторожно дотронулась до них пальцами. Саднит, и кожа пока нежная, но если и останутся шрамы – что уж тут поделаешь. За недолгое время, размеченное шрамами от укуса демона-обезглавливателя и от обезьяньих когтей, у нее набралась уйма всего, что придется скрывать от друзей при встрече.

Поверят ли они, если все свалить на Чафу?

Ой. Найла с открытым ртом уставилась на свое побледневшее отражение, только сейчас вспомнив, что глупый старый гусь остался где-то там, в недрах горы Баби.

Она выскочила из ванной, заворачиваясь в полотенце:

– Нам нужно вернуться на гору! Мы…

Вместо того чтобы затормозить за порогом, мокрые ноги заскользили по гладкому полу, как на коньках, и Найла всем телом впечаталась в кого-то очень высокого. Но, даже уткнувшись носом в знакомую грудь и вдохнув густой сандаловый аромат, она умудрилась всеми правдами и неправдами удержать полотенце, которое уже норовило соскользнуть.

Потому что руки оказались зажатыми между ее грудью и грудной клеткой Геба.

– Ай… – пролепетала Найла.

– Это ты метра три проскользила, не упав, – прокомментировал Геб.

– Подумаешь, я бы до самой двери докатилась, – задрала нос Мере.

– Не сомневаюсь, малышка.

Рука Геба, машинально придержавшая Найлу за талию в момент столкновения, продолжала прижимать ее к широкому торсу самым неподобающим образом. Неподобающим прежде всего потому, что на них сейчас во все глаза смотрят девочка и старушка.

Глотнув воздуха, Найла попятилась, отстраняясь от Геба, словно ничего не произошло. Рука медленно опустилась.

– Что ты здесь делаешь? – Не глядя на него, Найла поддернула полотенце, возвращая его на положенное место. – Тебе отдых требуется как никому из нас.

– Я отдохну, только вот подумал, что вам, наверное, пригодится чистая одежда. – Геб отступил в сторону и показал на кровать, заваленную магазинными пакетами. – Что-то выбирал я, что-то Хапи, так что не обессудьте…

Он поскреб затылок, переминаясь с ноги на ногу, словно в смущении. У Найлы не было слов. Вместо того чтобы пойти отлеживаться к себе в номер, он побеспокоился о них. Сам еще в грязи после всех передряг, рубашка – сплошные лохмотья, и, пока она там нежилась под душем, Геб, значит… Она почувствовала – ох, да ради всех богов, она даже передать не могла, что́ именно почувствовала.

Горечь? Радость? Признательность, потрясающую до таких глубин души, о которых она сама не подозревала.

Из ошеломления ее вывел шорох пакетов. Мере, порывшись в ближайших, уже прыгала от радости, выудив костюмчик цвета фуксии, явно предназначенный для нее. Судя по цвету и крошечному размеру.

– Обожаю! – закричала она так громко, что даже Умай нахмурилась.

Геб вновь смущенно переступил с ноги на ногу:

– Там еще… Очки такого же цвета – завалились, наверное, куда-то.

– Да?! – Мере с головой нырнула в пакеты.

– Ну, оставлю вас, не буду мешать. – Геб кивнул и направился к выходу.

Найла догнала его уже в коридоре – выскочила следом, как можно плотнее закрыла за собой дверь и застыла, не выпуская ручку. Геб возвышался перед ней – такой же красивый, как в первую их встречу, когда воплотился в статуе во дворике ее дома.

Она совершенно точно собиралась что-то сказать, пусть даже осыпать его простыми «спасибо», но одного взгляда в эти зеленые глаза хватило, чтобы утонуть в неведомой и неотвратимой бездонной глубине. В сердце занялся жар, моментально опаливший грудь и щеки, а еще внутри все скрутило так, что Найла боялась вздохнуть, чтобы не выдать себя.

Геб нарушил молчание первым:

– Это просто одежда. И владелец магазина, кажется, очень обрадовался, получив за нее три рубина.

– Это не просто одежда. – Найла замотала головой, не в силах совладать