Наследник богов - Нира Страусс

Обещанного синонима – наверняка и вправду колоритного – они не дождались.

– Так и думал! Раз пыль до небес, значит, битва богов, без вариантов.

Найла сдавленно вскрикнула, услышав незнакомый голос в нескольких шагах за спиной. И хотя лодыжка уже почти не болела, она все-таки постаралась не наступать на эту ногу, отскакивая и разворачиваясь, чтобы посмотреть на обладателя голоса. Неожиданностей на сегодня хватило выше крыши, как и сверхъестественных явлений. Очень хотелось бы в ближайшее время без них обойтись. Но желаниям ее не суждено было сбыться.

Потому что перед ней стоял, вне всякого сомнения, еще один бог.

Самый высокий из всех виденных – даже выше Геба, а значит, метра под два без преувеличения. Темная блестящая кожа, длиннющие черные волосы собраны в хвост на затылке, глаза – чистейший обсидиан. А еще он первый из уже встретившихся Найле богов-мужчин был облачен во что-то кроме шендита, красуясь в одном из двух самых известных типов древнеегипетского доспеха – ламелляре. Броня из находящих друг на друга внахлест пластинок напоминала рыбью чешую и покрывала его от шеи до колен. Найле посчастливилось насмотреться на разные ламелляры – и кожаные, и медные, – но этот был выкован не иначе как из золота.

Золотом незнакомец сиял с головы до пят. Маслянисто поблескивал и надвинутый до темных густых бровей драгоценный шлем с эмблемой в виде скорпиончика, воинственно задирающего жало.

Ни дать ни взять фараон, готовый повести войска в бой.

– Признавайтесь, это же вы раскурочили гору Баби? – Он с ленцой растянул губы без тени улыбки в глазах. – Грохот стоял на всю Сахару.

– А ты здесь с какой целью? – сквозь зубы поинтересовалась Нехбет в привычной нелюбезной манере, поэтому Найла не поняла, неприятен ей этот бог сам по себе или наравне со всеми.

Тот нисколько не смутился:

– Неужели ты до сих пор на меня дуешься? Тысячу раз тебе сказано: я не трогал твое убежище. Как ни обидно это признавать, не все песчаные бури в Египте подчиняются мне.

– Мере, Умай, встаньте позади Хапи. – Обернувшись на повелительный голос Геба, Найла, к радости своей, увидела, что он открыл глаза и даже держится на ногах. Правда, кажется, опираясь на Хапи, лицо которого ничего хорошего не предвещало. – Найла, не отходи от Нехбет.

Незнакомец вздернул бровь и скрестил руки на груди:

– Интересно, а сейчас я в чем провинился, что не заслуживаю элементарного «Здравствуй, Сет, как мы рады тебя видеть»?

Найла изумленно распахнула глаза. Сет! Бог пустыни и войны! Понятно теперь, почему он в доспехах и грозен, как барс.

Ответ Геба не заставил себя ждать:

– В том, что, едва дождавшись конца собрания эннеады, понесся отнимать глаз у Гора… Как всегда.

– Ты сам себя слышишь? – расхохотался Сет. – Именно! Я всегда охочусь за глазом Гора. И теперь он будет со мной все то время, что ты провозишься с Сехмет. – Рука с длинными точеными пальцами коснулась груди, на которой среди переливающейся золотом чешуи затерялась подвеска. Изящная, не больше десяти сантиметров шириной, с голубым камнем-глазком в центре. Эта драгоценность явно стоила больше, чем все экспонаты Каирского музея, вместе взятые. – Для вас это и в самом деле неожиданность? Ну-у… вы меня разочаровали.

На Геба его наигранное огорчение не подействовало.

– Твои переживания мне безразличны, Сет, как и твои проделки. Зачем явился?

– Разнюхать обстановку, – выложил Сет без капли смущения, пожимая неохватными плечами под золотой чешуей. – Подозреваю, что Баби как-то связан с твоими поисками Сехмет. Никто в мире не потащится к этому беспредельщику по доброй воле.

– Сехмет? Так это из-за нее?.. Погоди-ка, ты называешь Баби беспредельщиком? Ты? – Замешательство Нехбет в долю секунды сменилось негодованием.

– Ну, не сравнивай! Да, я тоже не подарок, но хотя бы извращениями не занимаюсь. – Он окинул Найлу взглядом и плотоядно улыбнулся. – Разве что меня будут умолять на коленях.

Найла заморгала, не зная, что и думать. Самый устрашающий и одиозный бог во всем египетском пантеоне подкатывает к ней с непристойными намеками? Перед ней моментально очутился Геб, загораживая ее от Сета всю целиком, до кончиков ресниц. Понятно, что из соображений безопасности, однако сердце тут же превратилось в теплый тающий воск.

– Если ты пришел вынюхивать, можешь сразу уходить. У меня сейчас есть дела поважнее.

– Оно и заметно. – В голос Сета вернулась насмешка. – Слушай, не знаю, что ты там разведал, но я тебе скажу, что вижу: вы без сна и роздыха мотаетесь по пустыне и, кажется, вот-вот рассыплетесь от усталости. А ведь я мог бы щелкнуть пальцами и перенести вас к ближайшему городу. Как вам такая мысль? Или вы намерены скитаться по пескам и дальше?

– Мы не на совете эннеады, тебе нет резона играть в благородство и предлагать бескорыстную помощь.

– Кто сказал, что бескорыстную?

Найла, не выдержав, осторожно подалась вбок, тайком выглядывая из-за спины Геба: очень уж хотелось посмотреть, с каким выражением Сет это спрашивает. Бог войны стоял в прежней позе: руки скрещены на груди, ноги расслаблены, на лице улыбка. Ничего воинственного.

– Сделаем вот что, – продолжал Сет, не дожидаясь ответа Геба. – Я доставляю вас туда, где вы сможете отдохнуть, потому что отдых вам нужен позарез, а ты замолвишь за меня словечко перед Ра, когда все это закончится. – Он постучал указательным пальцем по драгоценной подвеске. – А то я, чего доброго, вновь огребу от него трехсотлетний запрет на семяизвержение. Очень неприятная штука, поверь мне.

– Зачем тогда ты лезешь к Гору, если опасаешься гнева Ра и Осириса?

Улыбка и взгляд Сета исполнились загадочности.

– Так мы устроены, принц. И действуем соответственно.

* * *

Геб не помнил, ощущал ли себя когда-нибудь настолько разбитым. Оставалось только гордиться тем, что ни разу еще он не терял столько душевных сил и хека, сколько потребовалось для взлома печати бабуинов. Он-то, глупец, думал, что просто придется поднапрячься посильнее, как тогда на острове Мина…

Нет. По-настоящему больно стало, когда души покинули тела бабуинов и переместились к нему, отгородив себе пространство там, где почти не оставалось места. В тот момент он не понимал, действительно ли эта подспудная, раздирающая его сила исходит от двух новых душ, или ему все мерещится.

Утешало лишь то, что теперь добыть эту хеху Сехмет сможет только разгромив и практически уничтожив его лично, а Геб даже в минуты отчаяния не забывал, насколько он могущественнее этой богини.

Он взглянул на Найлу. Сет, рисуясь перед зрителями, уже делал какие-то загадочные пассы. Геб принял его помощь лишь по двум причинам: во-первых, всем действительно не помешает передохнуть хотя бы несколько часов, прежде чем следовать туда, куда укажет Мере, а во-вторых, Сет признал, что задирается и устраивает смуту лишь потому, что не может иначе. Начни он изворачиваться или оправдываться, Геб отправил бы его обратно в пустыню. Однако Сет выступил открыто и, видимо, со всей искренностью, на которую был способен.

Ну и, наконец, самому Гебу необходимо собраться с силами, прежде чем сообщить Найле решение, принятое после пережитого у Баби. Потому что Найле оно вряд ли понравится. Ему тоже становилось невыносимо горько при одной мысли, но это не заставит его передумать.

Найлу нужно обезопасить.

Как он примерно и предполагал, Сет пустил в ход свои самые впечатляющие чары, благодаря которым он и завоевывал столетия назад толпы фанатичных поклонников. Вместо того чтобы пресловутым щелчком пальцев просто перенести их через пустыню, затратив лишь каплю силы, он привел в движение пустыню под их ногами. Так что Геб не удивился, услышав дружный восхищенный вздох Найлы и Мере, хотя и подосадовал слегка. Глубоко внутри закипала непрошеная злость – на сам факт, что Сету удалось их поразить.

Может, потому что Сет был одним из тех немногих в пантеоне, с кем Геб за целую вечность так и не смог поладить.

А может, потому что не желал, чтобы Найла и Мере восхищались кем-то кроме него самого.

Пески вокруг вздымались и опадали, словно морские волны, накатывали и отступали, оставляя неподвижным только пятачок, на котором они стояли. Через считаные минуты вокруг уже зеленели раскидистые тенистые деревья и густые