Наследник богов - Нира Страусс

И сразу же об этом пожалела.

24

Не убей

Это была пещера, только решительно ничем не похожая ни на одну из тех, в которых Найле довелось побывать. Она росла на раскопках, поэтому едва ли не с рождения привыкла опускаться в темные глубины и даже ввинчиваться ужом в узкие лазы – за что, собственно, и получила свое семейное прозвище. Она привыкла к пыли, к резким и не всегда приятным запахам, к живности всех мастей. Она дружила с пауками, скорпионами и змеями.

Но к тому, что предстало перед ней сейчас, жизнь ее не готовила. Бойня, от которой некуда было отвести взгляд, и запах разложения, забивавший ноздри так, что казалось, будто частица этого тлена попала в нее саму и теперь гниет внутри.

С потолка пещеры свисали головой вниз мертвые тела – всевозможных размеров и форм. Судя по всему, некоторые из ветвей, по которым ее тащили бабуины, тянулись досюда и, крепясь к каменному своду, служили… чем-то вроде чудовищной рамы для подвешивания, от которой тоже некуда было укрыться взглядом.

В некоторых тушах Найла сразу опознала гиен и гепардов, хотя шкура с них была содрана почти вся, обнажая кожу и местами мышцы. Попадались и звери помельче – например, фенек, лишившийся одного из огромных ушей, и окоченевшая с распахнутым ртом коза, при виде которой у Найлы волосы стали дыбом. Но окончательно сразил ее последний труп в этом зловещем ряду, самый дальний, хотя все это она разглядела бы и за сто метров.

Это был человек. Ветви оплетали до колен его ноги, обтянутые грязными штанами-карго. Лицо закрывала задравшаяся футболка, однако Найла и без того понимала, что он мертв, как и остальные. Достаточно было увидеть вспоротый сверху донизу живот, зияющий пустотой. Глаза Найлы, которые уже резало оттого, что она смотрела на все это не мигая, невольно уставились еще ниже. Болтающиеся руки мертвеца покрывал узор из засохших струек крови, а совсем внизу, прямо под головой, громоздилось кучей все то, что прежде помещалось в животе.

Всматриваясь в беспорядочное нагромождение органов, которые она прежде видела только в учебниках биологии и фильмах, Найла поймала себя на странной мысли: ее пугает не это. По-настоящему жутко ей стало, когда она заметила, что одна нога у мертвеца босая. Как у и нее самой.

В голове из-за сотрясения шумело и мутилось так, что Найла не сразу уловила шорох. Когда она судорожно огляделась в поисках источника звука и обнаружила чуть поодаль темный зев прохода, там уже кто-то шевелился. Сдержав вскрик, Найла попятилась, пока не уперлась спиной в холодный камень. Прятаться было негде: стены пещеры образовывали почти идеальный круг без единого закоулка и укромного угла.

Первой появилась обезьяна, в которой Найла узнала душившую ее главную самку. Судя по тому, как она подпрыгивала и присвистывала, самка… торжествовала? Остановившись в центре пещеры, она повела лапой в сторону какой-то громадины, скрывавшейся во мраке перехода. И когда эта громадина шагнула наружу, у Найлы словно выкачали из легких весь воздух.

Первое, что всплыло в памяти, – тот момент в библиотеке, когда Геб явил божественный облик, убеждая ее в своем сверхъестественном происхождении. Пернатая голова касалась высокого потолка, а еще – помимо мускулистых зеленых рук – у него имелись крылья. И, хотя он их даже не расправил, Найла видела их собственными глазами. Попробуй не увидь… Ее тогда переполнил ужас, затопил целиком, не оставляя ни малейшего свободного кусочка для восхищения или восторга. Она почувствовала себя жалким червяком (а еще безмозглой дурой), от которого этот острый блестящий оранжевый клюв сейчас мокрого места не оставит.

Он был воплощением чистого всемогущества. Как и тот, на кого смотрела Найла сейчас. Только этот покрыт шерстью, а не перьями – и во многом напоминает приматов, напавших на их отряд. Такие же маленькие угольно-черные, леденящие душу глаза, такая же узкая обезьянья морда с вытянутым носом, такая же пасть с острыми звериными клыками и руки гораздо длиннее, чем положено человеку. Однако в остальном его огромное тело выше двух метров ростом было, безусловно, человеческим. Хотя после всего увиденного Найла сильно сомневалась, что здесь в принципе применимо слово «человечность».

Бог-бабуин Баби собственной персоной, надо полагать. В отличие от других богов, не считающий нужным менять облик и прикидываться похожим на смертного. Зачем ему? Он обитает в пещере внутри заколдованной горы.

Бог обменялся с самкой серией обезьяньих звуков, по которым Найла поняла, что они ведут осмысленный диалог, а потом, не давая пленнице опомниться, самка указала на нее длинным красным пальцем.

Найла почувствовала на себе взгляд Баби. Эх, умела бы она, как Хапи, исчезать и появляться где-нибудь в другом месте. Подальше отсюда. В глазах Баби что-то замерцало, густые дремучие брови приподнялись, и он проговорил хриплым, словно рассохшимся от долгого неиспользования голосом:

– Смертная.

Радости в голосе не слышалось.

Он двинулся к ней, подволакивая ноги, и Найле оставалось только напряженно дожидаться, пока он – и шедшая за ним след в след самка – подойдет. Рядом с Найлой бухнулось массивное колено, когтистая рука ухватила ее за щиколотку, безжалостно сдавливая опухший сустав. Крик боли вырвался сам собой.

В ответ раздалось рычание. Черные глаза обежали Найлу и задержались на плече, которое все еще кровоточило.

– Порча, – буркнул бог-бабуин, резко разжимая руку. Ступня с размаху стукнулась об пол, так что у Найлы искры посыпались под зажмуренными веками. Она успела подумать, что сейчас опять потеряет сознание, но следующий приказ хозяина пещеры моментально привел ее в чувство. – Вешать.

– Чт-то?! – выдавила она севшим голосом. – Погодите!

Баби не обернулся, делая вид, будто попросту ничего не слышал. Найла заметалась взглядом между главной самкой, уже нависшей над ней и схватившей за руки, и богом-бабуином, который прошествовал на другой край пещеры и плюхнулся на груду чего-то похожего на тряпье. Там он и развалился, закрыв глаза.

– Нет, стойте! – Найла попыталась вырваться, но бабуиниха была раз в тридцать сильнее. Эта зверюга уже дернула ее на себя и потащила к кошмарной виселице с тушами. – Баби, выслушай меня! Речь о…

Она поперхнулась словами, потому что под дых ударило что-то твердое, и на миг окаменела, не в силах пошевелиться от боли. Даже не глядя, она догадалась, что это была одна из сотен костей, усеявших пол пещеры. Пока к Найле возвращалось дыхание, бабуиниха отволокла ее в самое начало ряда, к освежеванному гепарду, и потянула за торчащую наверху ветку, которая неожиданно оказалась гибкой, как лиана.

Улучив момент, Найла подняла голову и поискала взглядом бога-бабуина. Тот по-прежнему возлежал на своем ложе из останков, разбросав руки и ноги, абсолютно расслабленный, словно его ничего не тревожило. Он что, не в курсе, что на его территории находятся еще три бога? Или уже разделался с ними, пока она валялась без сознания? Нет, не может быть! Геб очень сильный, а с ним еще Хапи и Нехбет. Справиться со всеми троими ему бы не удалось.

А Мере и Умай…

– Сехмет попытается украсть хеху! Мы пришли помочь тебе!

Вот теперь он открыл один глаз и посмотрел на нее. Но и только. Бабуиниха тем временем уже опутывала ей ноги лианой. Найла заторопилась:

– Она заковала Ра в цепи на дне первозданных вод и хочет собрать Великий жезл. Она уже вломилась к Хапи и Мину!

Последнее вряд ли что-то для него значило, ведь боги-хранители не знают друг о друге, однако Найла надеялась, что хотя бы на общую катастрофическую картину он отреагирует.

Он отреагировал. Только не так, как думалось Найле. Губа под вытянутым носом скривилась и дернулась вверх, обнажая клыки, – гримаса вышла настолько чудовищная, что Найла не сразу догадалась: он ухмыляется.

– Смешно, – произнес он. И закрыл глаз.

Найла почувствовала себя окончательно растоптанной. С первого шага на эту гору ей чудилось, что они оказались в параллельном мире. Что смешного она сказала? И почему он изъясняется огрызками фраз?

Ноги сдавило сильнее: самка потянула за ветви,