Том 1. Новеллы; Земля обетованная - Генрих Манн

— Если тебе этого так хочется, изволь.

— Я знала, что ты душенька!

Он подставил ей для поцелуя шею, в нетерпении отвернув лицо.

— Приходи завтра, а? Хоть повидаемся.

— А почему не сегодня? — возразил он равнодушным тоном.

— Вот как! Откуда такая прыть? — смеясь, воскликнула она и так сильно запрокинула голову на боа, которое он набросил ей на плечи, что всколыхнулась мясистая масса двойного подбородка. Андреас не устоял против соблазна. Как она и ожидала, он сказал:

— У тебя красивая линия подбородка.

Она разрешила ему впиться губами в эту линию и спросила:

— Значит, через полчаса придешь?

— А может быть, сейчас? — как бы вскользь заметил он.

Она удивленно посмотрела на него.

— Можно мне пойти сейчас вместе с тобой? — попросил он, снова став очень ласковым.

Она покачала головой, на лице ее бродила задумчивая улыбка.

— Зачем же? Это не годится, — ответила она.

— Ну позволь, позволь!

Он удвоил свои бурные домогательства, ластился к ней, пока чуть ли совсем не исчез в ее юбках, и в конце концов рассмешил ее. Он снова был неотразимым мальчуганом, несколько неуклюжие ласки которого так восхищали ее. Но она не сдавалась.

— Ведь нельзя же нам появиться вместе, — пробормотала она. — Что за фантазия!

Он вдруг отпустил ее, повернулся на каблуках и сказал:

— Тогда лучше вовсе не надо.

— Как?

— Тогда лучше вовсе не надо.

— Ты вовсе не хочешь приходить? Да что с тобой?

Он бросил через плечо:

— Ты меня не любишь.

— Ну, знаешь! — испуганно воскликнула она. — Как ты можешь так говорить?

— Ты меня не любишь, — повторил он холодно и упрямо.

Она сделала два шага к нему, умоляюще вытянув руку, но он быстро отгородился стулом. И как она ни торопилась обойти препятствие, он с юркостью ящерицы всякий раз перебегал на другую сторону. От усталости она едва переводила дух, а он напряженно морщил лоб, так как гимнастические упражнения дородной дамы смешили его. Наконец она в изнеможении остановилась.

— Ну? — спросил он.

Она попробовала рассмеяться.

— Чего тебе, собственно, надо?

— Отправиться на Гильдебрандштрассе вместе с тобой.

— Хорошо, пойдем. В сущности не так уж важно, если нас увидят.

— Тогда тем более!

Он сейчас же очутился около нее, поправил ей с рыцарской галантностью боа и поцеловал руку. Она смотрела на него, слегка покачивая головой и улыбаясь очень нежно, но в то же время удивленно и озабоченно.

— Я пойду немножко вперед, — сказала она уже в дверях. — Ты догонишь.

Он крикнул ей из таза для умывания, куда сунул голову:

— Только смотри не сбеги, а то…

— Ты сам не струсь, — смеясь, откликнулась она, но в душе она немножко робела. Почему он настаивает на том, чтобы скомпрометировать ее больше, чем надо? Она считала его таким деликатным и благородным. Или, может быть, он любит ее вовсе не так сильно, как она ожидала?

Андреас вытирал лицо и при этом насвистывал уличную песенку. То, что он добился своего, было ему приятно. Он выдумал это из каприза, от скуки, а теперь ему казалось, что это тонко и политично. Он дал Адельгейде понять, что ее любовь сильней, чем его, так как уступила она. А он чувствовал, что тот, кто любит сильней, всегда остается в убытке. Как жаль, что такие вещи не приходят ему в голову, когда он пишет рассказы!

Так как шел проливной дождь, он поневоле согласился на экипаж. Адельгейда собственноручно опустила занавески. Не успели они подъехать к туркхеймеровскому дому, как с другой стороны появилась двухместная карета. Оттуда выскочила фрау Пимбуш и побежала навстречу приятельнице. Она весело воскликнула:

— Ах, это вы, фрау Туркхеймер! И мой экипаж чуть не забрызгал вас у самого вашего подъезда! Знаете ли, я бы сочла это и смешным и неприличным.

Андреас, на которого не было обращено ни малейшего внимания, стоял позади обеих дам, держа два зонта над их шляпками. Адельгейда подтолкнула Клэр Пимбуш к дверям. Несколько лакеев, устремившись к ним, сняли с них пальто, и они стали подниматься по лестнице. Но на первой же площадке что-то вспорхнуло им навстречу, словно спугнутая птица. Миниатюрная фрау Гольдхерц поднялась на цыпочки, быстро поцеловала Адельгейду в обе щеки и возбужденно защебетала:

— Как удачно, что я вас все-таки повидала. Мне надо уходить, это ужасно!

— Останьтесь на минутку, милочка, — попросила фрау Туркхеймер. — Что, собственно, ужасно?

— Жутко вымолвить, — теперь он решил соблазнить меня!

— Кто?

— Да Фердинанд!

— Ваш супруг?

— Пардон, — экс-супруг!

— Фердинанд совсем не так глуп, я нахожу его мысль превосходной, — заметила фрау Пимбуш.

— До свидания, он может прийти сюда с минуты на минуту.

На прощанье фрау Гольдхерц кивнула приятельницам. Перья на шляпке, меховая оторочка на пелерине, юбки — все на ней колыхалось: казалось, будто она машет крылышками. Тут ее взгляд упал на Андреаса, державшегося на заднем плане. Она замерла, лорнетка, висевшая у нее на поясе, совершенно непроизвольно подскочила к глазам, и она сказала, сразу успокоившись:

— Впрочем, я могу посидеть еще минутку.

В гостиной они застали фрау Мор и фрау Бешерер. Фрау Туркхеймер представила последней Андреаса, и он позволил себе поцеловать ее нежную бледную руку без перчатки, свесившуюся с локотника кресла. Но он быстро отпрянул, ощутив на губах привкус сала: рука была набелена. Несмотря на брезгливое выражение его лица, супруга коммерции советника удостоила его милостивым кивком. Она разглядывала его как личность, которая за последнее время приобрела вес и с которой нельзя уже не считаться. Что касается Андреаса, он нашел тощую шестидесятилетнюю даму, одетую под молоденькую, просто жуткой. Выцветший белокурый локон прикрывал зеленоватый, словно подернутый плесенью кусочек ее лба. Сама дама напоминала мумию, законсервированную в креме «Симон». Если бы опьяняющие благовония, исходившие от нее, поразвеялись, то пришлось бы опасаться совсем иных ароматов.

— Что это вас нигде не видно, господин Цумзе? — спросила фрау Мор.

Фрау Пимбуш вдруг сочла необходимым заметить присутствие молодого человека.

— Да куда же вы запропастились, господин Цумзе! — громко воскликнула она. Она крепко, пожала ему руку, приблизив к нему вплотную свое порочное лицо. Андреасу стало жутко от ее гримасы. Затем она прибавила: — У вас лицо, ну такое лицо, просто как у Тангейзера{32}.

Андреас покраснел. Он не знал, что ответить, и злился на себя. Фрау Бешерер и фрау Гольдхерц обменялись многозначительными взглядами. Миниатюрная порхающая дама поднесла лорнетку чуть ли не к самому носу Андреаса.

— В самом деле, — заявила она, обрадовавшись. — Как у Тангейзера. И отчего бы это?

Фрау Мор рассмеялась обычным своим добродушным смехом.

— Что же это вы нас забыли,